– Рейф, – пояснила Эллен. – Сержанта зовут Рейф. Он неплохой человек, хотя не могу сказать того же самого о Колби.
– Почему он увез тебя? Я так и не дождался требования выкупа, – заметил лэрд.
– Он украл меня, чтобы наказать тебя. Считает, что поскольку именно ты повел шотландцев на англичан, уничтожил их деревни, угнал скот, значит, из-за тебя он потерял благосклонность своего короля. А это все, что есть у сэра Роджера, и лишиться милости Генриха для него хуже всякой пытки. Поэтому он решил, что украдет у тебя то, что ты ценишь всего дороже. Причинит тебе такую же боль, какую причинил ему ты. И он решил, что именно я для тебя дороже всего на свете.
– Он все верно рассчитал, жена, – тихо признался Дункан. – Этот человек что-то сделал тебе?
Она знала, что он имеет в виду, и поэтому, глядя ему в глаза, тихо поклялась:
– Ничего. Он меня пальцем не тронул.
Как ни странно, ложь далась ей легко.
– Меня привезли в замок Колби и бросили в подземную темницу, где я промучилась больше месяца. Никого не видела. Ни с кем не говорила. Меня плохо кормили, а сварливый тюремщик ленился вымолвить лишнее слово. Мне так не хватало звуков человеческого голоса, что я разговаривала с собой, а потом подружилась с крысенком и часто с ним беседовала. Он вежливо слушал, зная, что я поделюсь с ним хлебом, – объяснила она Дункану с лукавой улыбкой.
Рука об руку они направились к дому, где уже ждали Адэр и Конал. Им тоже не терпелось поздороваться с родственником. Немного потолковав о пустяках, они тактично удалились, оставив влюбленную пару наедине. Эллен продолжила свой рассказ:
– Я была уверена, что ты найдешь меня, муженек. Ждала и ждала, но ты так и не пришел. Теперь я знаю, что никому не было известно о втором доме сэра Роджера. Должно быть, он из знатной и влиятельной семьи, потому что замок построен на века и явно имеет стратегическое значение: из его окон открывается вид на Солуэй и море. В тот день, когда меня перевели в башню, я подумала, что это и есть море.
– И сэр Роджер все это время вел себя, как подобает джентльмену? – допытывался Дункан.
– Муженек, лучше выскажи начистоту все, что таишь в сердце! Овладел ли он мной? Делила ли я с ним постель? Не делила, – сухо сообщила Эллен, убеждая себя, что это и есть чистая правда. – Но несколько раз ласкал и целовал, намереваясь взять силой. Он и не скрывал своих намерений, тем более что ненавидит всех женщин, считая их распутницами. Называл меня шлюхой. Считал, что меня легко соблазнить, если оторвать от окружающего мира и лишить общества. Когда же он понял, что я не сдамся, вознамерился затащить в свою постель. Почти неделю назад привел меня в зал и разъяснил, что намеревается со мной сделать.
Именно в тот день я узнала, что Йен Джонстон тоже попал в лапы сэра Роджера. Ему повезло меньше: он гнил в подземельях свыше пяти месяцев. Хозяин замка велел привести его из этого гнусного места. Он зарос щетиной и отрастил длинную бороду. От него несло, как из свиного хлева. Сэр Роджер пообещал ему свободу, если он согласится помочь в одном деле. Конечно, Джонстон был готов на все, как и любой другой, просидевший почти полгода в подземной темнице.
– Какую новую пакость затеял этот английский дьявол?
– К нему ненадолго приезжал гонец от самого короля Генриха и привез Колби послание, вернее, загадку. Король передал сэру Роджеру, что в лапе льва торчит заноза и он желает, чтобы эту занозу вырвали.
– Лев – это Англия, а заноза – Яков Стюарт, – сразу же понял лэрд Даффдура.
– Совершенно верно, – кивнула Эллен. – А вот Колби не сумел разгадать истинный смысл королевского послания, и я совершила ужасную глупость, пояснив, что лев – это и есть Генрих Тюдор. Сэр Роджер догадался об остальном и теперь замыслил убить Якова Стюарта, чтобы вернуть милость своего короля.
– Продолжай, жена, – попросил Дункан. – Расскажи о своем побеге.
– Тем утром в зале, после того как сержант увел Джонстона мыться, сэр Роджер объявил, что ночь я проведу в его постели. Тогда я поняла, что выхода нет. Но и сбежать я не смогу, если буду снова заперта в башне. Тогда оставалось только покорно ожидать своей участи. О, я могла выброситься из окна, но, честно говоря, не хватило храбрости. И тут я поняла, что у меня остается всего один шанс избежать насилия. Поэтому я прибегла к насмешкам.
– Что? – озадаченно переспросил Дункан.
– Я стала издеваться над ним и ранила его гордость. Заявила, что только трус способен взять женщину силой, против ее воли. Он снова повторил, что все женщины – развратницы и шлюхи и что я непременно отдамся ему. Я продолжала высмеивать его. Сказала, что у него не хватит духа отпустить меня на волю. Бросила ему вызов. Предложила дать мне час форы; а потом поохотиться на меня, как на олениху, с оружием и гончими. О нет, он прекрасно понимал, что я подначиваю его, и все же гордость не позволила ему терпеть издевки. Он согласился при условии, что если поймает меня, я стану его послушной любовницей и останусь, пока не надоем. Кроме того, он потребовал, чтобы я бежала босиком ив одной сорочке.
– Свинья! – взорвался лэрд, дрожа от ярости.
Но Эллен только рассмеялась:
– Нет, Дункан, он не подозревал, что оказывает мне услугу. Я не путалась ногами в тяжелых юбках, и, поскольку большую часть жизни разгуливала по горам босиком, мне не составило труда пробежаться по скалам и песчаному берегу.
– Но ты ужасно рисковала, милая. Он просто не мог не поймать тебя. Какое же чудо ему помешало?
Эллен рассказала историю деда и оленя-великана. Объяснила, что последовала примеру благородного животного, побежав по воде. Дункан потрясенно взирал на жену, догадавшуюся замести за собой оставшиеся на песке следы.
– Сначала мне показалось, что я слышу лай собак, но на самом деле просто ошиблась, должно быть, от страха. Наконец, решив, что можно выйти из воды, я пошла по берегу, пока не добралась до самого узкого места залива, откуда можно было разглядеть побережье Шотландии. Было время отлива, и дно обнажилось. Я стала переходить залив вброд и почти добралась до суши, как вдруг увидела машущих мне мужчин. С того места, где я стояла, можно было рассмотреть, что это монахи. В этот момент за спиной послышался оглушительный рев, и, оглянувшись, я увидела стену воды, надвигавшуюся на меня. Один из монахов вбежал в воду, схватил меня за руку и велел торопиться.
Мы побежали, но вода настигала нас. Брат Гриогер поплыл, увлекая меня за собой. Я стала помогать ему, потому что в детстве научилась плавать. Мне казалось, что прошли часы, хотя на самом деле все наше приключение заняло не более нескольких минут. Наконец наши ноги снова коснулись дна. Монахи отвели меня в монастырь, а наутро брат Гриогер доставил меня к своему кузену, Роберту Фергюсону, лэрду Олдклуна. Роберт отвез меня к своему кузену Дэвиду, а оттуда я попала в Клайт.
– Не знаю, чем смогу отплатить Фергюсонам за такую доброту, – пробормотал Дункан, усаживая жену к себе на колени.