Клиника в океане - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Градова cтр.№ 27

Я быстро вызвала Вику по скайпу. На экране ноутбука появилось ее лицо с покрасневшими глазами – судя по всему, девушка и не думала спать, а как обычно, «зависала» в Интернете, несмотря на поздний час. Вика, компьютерный гений ОМР, была личной протеже Лицкявичуса. Вундеркинд, закончила школу в тринадцать лет, после чего, по настоянию родителей, поступила в медицинский университет. Однако душа у нее к медицине не лежала, и после полутора лет в меде Вика, не без помощи главы ОМР, перевелась на биологический факультет Большого университета. Закончив учебу, она оформилась в ОМР на полную ставку. Не скрою, именно я заставила девушку это сделать, потому что она, сомневаясь в скором возвращении Лицкявичуса на законное место, не желала подписывать контракт с Толмачевым. Мне удалось убедить ее в том, что рано или поздно правда непременно восторжествует. Да, следует еще упомянуть о том, что в юности Вика активно практиковала хакерство, и Лицкявичус, к счастью, занялся ею раньше, чем она попала в руки к каким-нибудь нечистоплотным дельцам. Вика как-то раз обмолвилась, что они с ее «сенсеем» чуть не «ломанули» один крупный московский банк, но работа в ОМР подвернулась ей весьма кстати, что не позволило Вике погрязнуть в криминале.

– Ой, Агния, класс! – взвизгнула она. – Вы где?

Вика чуть со стула не свалилась, когда я сказала ей, что нахожусь посреди Аравийского моря, и мне стоило немалых усилий заставить девушку вникнуть в мою проблему. Она немедленно забросала меня вопросами, на половину из которых мне ни в коем случае нельзя было отвечать. Наконец, когда ее восторги немного улеглись, Вика приготовилась выслушать меня.

– Ну, так чем я могу вам помочь, Агния?

– Ты можешь отследить, с какого номера мне прислали СМС?

– Как два пальца... простите, Агния – легко! Что за письмо?

Я продиктовала текст.

– Ого! – присвистнула девушка. – А кто такой Имра...

– Это неважно, Викусь! – перебила я, боясь, что долгая беседа с ней заведет меня слишком далеко и я уже не отбрешусь от ее вопросов. – Сделаешь?

– Дайте мне полчаса, – попросила она.

Эти полчаса я дергалась как на иголках – как будто, просто узнав номер телефона, легко ликвидирую нависшую надо мной угрозу! К счастью, Вике потребовалось даже чуть меньше времени, нежели полчаса.

– Я все выяснила, Агния! – объявила девушка, когда ее милое треугольное личико вновь появилось на мониторе. – Сигнал поступает оттуда же, откуда и сигнал вашего собственного мобильника.

– Значит, отправитель находится на «Панацее»?

Собственно, удивляться тут нечему, хотя знать, что мой неизвестный «друг» бродит где-то среди многочисленных обитателей корабля, просто невыносимо.

– Думаю, – продолжала Вика, – вы могли бы позвонить по этому номеру... Вы не собираетесь привлекать полицию?

– Разумеется, нет! Просто не представляю, что делать... Ладно, Вик, я, пожалуй, пойду...

– Не хотите рассказать мне все? – прервала меня Вика, встревоженно округлив глаза. – Может, вам помощь нужна?

– Да нет, все в порядке, – поторопилась ответить я.

На самом-то деле я вовсе так не думала. Совершенно очевидно, что далеко не все в порядке – кто-то мне угрожает! Это означает только одно: Имран Хусейн действительно занимается чем-то, о чем, скорее всего, владелица «Панацеи» и не подозревает, и крутит он эти делишки не один – ведь кто-то же отправил мне СМС. И это сделал явно не сам шеф службы безопасности, потому что он и понятия не имеет о том, что я его видела на Гоа! Теперь уже совершенно очевидно, что ночная погрузка ящиков – вовсе не часть обычной корабельной рутины. Видимо, груз где-то спрятали. Я наконец все же решилась попробовать перезвонить своему неизвестному «доброжелателю». Но электронный голос сообщил мне по-английски, что такого номера не существует.

* * *

Признаюсь честно, реакция начальника НЦБ меня удивила: он строго-настрого приказал мне следовать указаниям неизвестного «друга» и держаться подальше от Имрана Хусейна, чем бы он там ни занимался.

– Это не ваша задача, Агния Кирилловна, – сказал Еленин. – Воды, в которых курсирует «Панацея», всегда считались неспокойным местом, здесь творятся разные темные дела, о которых вам лучше не знать. Мне казалось, я достаточно четко обозначил рамки вашего задания: выяснить, по возможности, куда и как именно исчезли люди с корабля – в особенности доктор Ван Хассель. Ничего сверх этого от вас не требуется. Более того – как я только еще не устаю вам об этом напоминать! – если вы почувствуете опасность, сразу же сходите на берег, мы заберем вас из любой точки мира в течение двадцати четырех часов. Вам все понятно, Агния Кирилловна?

Мне все было понятно, кроме одного – почему Еленин не говорит всю правду о том, что же мне следует тут искать? Возможно, он считает, что, чем меньше я знаю, тем меньше информации выдам кому-то, если что-то пойдет не так?

Кстати, Еленин изрядно удивился моим сведениям, касавшимся Ван Хасселя.

– Видите ли, Агния Кирилловна, – сказал он после долгой паузы, – не думаю, что это вообще имеет какое-то значение. Частная жизнь доктора Ван Хасселя вряд ли связана с его исчезновением.

– Почему? Что, если все его ищут, а он просто сам решил... испариться?

– Это... вряд ли, Агния Кирилловна, – ответил Еленин, и я снова почувствовала, что он знает гораздо больше, нежели говорит мне. – В любом случае, относительно этого момента мы уже ничего не узнаем. Ваша новая приятельница...

– Люсиль Ламартен.

– Да. Она ведь его практически не знала, верно?

– Да, но она очень наблюдательна...

– Не советую вам больше выпивать с кем бы то ни было! – перебил меня Еленин. – Спиртное действительно развязывает языки, но не забывайте, что оно действует... гм... в обоих направлениях. В общем, прошу вас впредь проявлять большую осторожность.

На этой приказной ноте наш ночной разговор и завершился.

В моем расписании значилась беседа с пациенткой Надирой Усмани из Омана. Она определенно относилась к тому типу арабских женщин, вызывающих уважение со стороны Люсиль Ламартен. Надире было слегка за сорок, она не носила хиджаба и спокойно воспринимала врачей-мужчин, не закатывая истерик и не требуя присутствия в каюте исключительно женского персонала. Насколько я знала, Надира была любимой женой какого-то нефтяного магната. Глядя на эту симпатичную женщину, я никогда бы не подумала, что она родила ему восьмерых детей, хотя, надо признать, выглядела мадам Усмани несколько изможденной. С другой стороны, как же еще должна выглядеть женщина, которой предстоит пересадка сердца? Я пребывала в приятном возбуждении оттого, что за столь короткий срок мне посчастливилось присутствовать на нескольких серьезных трансплантациях – просто невероятная удача, если учесть, что моя «родная» больница подобными операциями не занимается.

Можно сказать, что Надира Усмани была идеальной кандидаткой для трансплантации сердца – вследствие того, что консервативная терапия доказала свою неэффективность в этом случае, а другие хирургические методы коррекции заболеваний сердца ей не были показаны вследствие недостаточности функции миокарда. Даже если все пройдет успешно, женщине предстоит еще долгий период реабилитации, включающий иммуносупрессию, то есть подавление иммунитета с целью воспрепятствования отторжению донорского органа. Надире здорово повезло заполучить сердце, ведь основным ограничением к проведению пересадки во всем мире является именно количество донорских органов, весьма ограниченное. Эта операция выполняется пациентам с прогнозом выживаемости менее одного года. Трудно поверить, что я только что разговаривала с человеком, признанным «смертником» по медицинским показаниям, но все же получившим новый шанс на жизнь! Основным диагнозом у Надиры стояла дилатационная кардиомиопатия. Женщина казалась настроенной очень позитивно, но я понимала, как тяжело ей это дается, ведь даже в том случае, если она благополучно перенесет саму трансплантацию, всегда остается риск отторжения. Беда в том, что зачастую это происходит не сразу, а уже после выписки пациента. Например, при цитомегаловирусной инфекции поздним процессом, характерным для пересаженного сердца, часто становится атеросклероз коронарных артерий. К сожалению, лечения от этого недуга на данный момент не существует, и единственной возможностью дальнейшего выживания является повторная пересадка. Совершенно очевидно, что такой пациент, как ни страшно это признавать, практически обречен, ведь достать подходящее донорское сердце даже единожды – уже огромная удача.