Ритуал последней брачной ночи - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 82

— Как знаешь. Так где ты была? В голосе Чорбу вдруг послышались стальные нотки. И эти нотки заставили меня насторожиться.

— В баре. Я говорила вам.

— Я только что из бара. Ты ушла оттуда чуть раньше…

— Я не думала, что вы будете волноваться.

— Разве? Ведь это я тебя пригласил… Признавайся!

— В чем?

Молдаванин молчал, а я так и не смогла найти подсказки в его глазах. Как ни пыталась.

— Ты ведь была наверху. Возле номера покойного, — он наконец-то сжалился надо мной. — Правда?

Я опустила голову и уперлась взглядом в мягкие кошачьи постолы: в такой обуви легко следовать тенью за кем угодно.

— Правда, — вздохнула я. — Я ведь журналистка… Очень хотелось посмотреть…

— На что?

— На место преступления. — Слава богу, хоть в этом мои позиции выглядят незыблемо: профессиональный долг плюс простое человеческое любопытство.

— Обнаружила что-нибудь интересное?

— Ничего, — я нисколько не лукавила. — Самое интересное, что есть в этой гостинице, — это вы.

— Тогда пойдем? — Он ухватил меня за руку, — Только дай мне слово, что больше не сбежишь…

Но возвращаться в номер Аурэла мне не хотелось. Именно потому, что он был таким чертовски привлекательным мужиком. Привлекательным и опасным. И я могла бы не устоять…

— А если мы посидим в баре?

— Отродясь там не бывал…. Но если ты настаиваешь…

— Настаиваю.

— Тогда пошли.

.. Андрон Чудаки по-прежнему читал об ужасах железнодорожных путешествий в большой компании. Но теперь он был уже не так одинок: за ближним к стойке столом восседала полусонная двойня. Двойня пялилась в беззвучно работающий телевизор и синхронно потягивала томатный сок. Обоих персонажей я видела всего лишь мельком, но и они были запротоколированы в досье у Сергуни Синенко.

Вотяков и Лисовских.

Официант, привезший ужин нам с Олевом (потенциальный отравитель), и портье (потенциальный сообщник отравителя).

На наше появление в дверях бара они никак не отреагировали, и я успокоилась окончательно: как бы то ни было, с моей внешностью произошли кардинальные изменения, и судить обо мне могут теперь только правоохранительные органы. И только по отпечаткам пальцев.

Я мысленно поблагодарила вновь преставившегося Стасевича: ведь это именно ему принадлежала идея максимально приблизить меня к Алле Кодриной. Да, черт возьми, убийца-потаскушка, выползшая из номера с трупом, гораздо больше походила на Аллу Кодрину, чем на меня нынешнюю — с экстремальной стрижкой и неожиданно открывшейся, почти нимфоманской страстью размышлять. В любом месте и по любому поводу.

Я не преследовала никаких целей, когда усадила себя и Аурэла за столик, который совсем недавно занимал Калью Куллемяэ. Здесь до сих пор стояли его стакан и недопитая бутылка коньяка. И валялись скорлупки от фисташек. Должно быть, увлеченный Агатой Кристи бармен напрочь забыл о своих обязанностях и даже не удосужился убрать за посетителем.

Аурэл чинно расположился напротив меня, положил на стол смуглые, увязшие в венах руки и склонил голову.

— Сколько тебе лет? — спросил он.

— Двадцать шесть.

— Давно занимаешься журналистикой?

— Не очень. Это что, допрос?

— Почти. Журналистика тебе не идет. И эта стрижка тоже.

— Да? — Я сделала вид, что обиделась. — А мне говорили, что у меня очень хорошая форма головы…

— Голова хорошая, а стрижка не очень. Хочешь поехать со мной в Кишинев?

— В качестве кого?

— В качестве моей сотрудницы. Я же говорил, у тебя отменный нюх. Поднатаскаю тебя, будешь дегустатором. Сама сможешь составлять винные букеты. Ты как?

— Не знаю…

— Соглашайся, девочка. Виноградники — лучшее место на земле… «Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня: сыновья матери моей разгневались на меня, поставили стеречь виноградники…» — нараспев прочитал он. — Песнь Песней…

Песнь Песней. Кажется, это из Библии… Или я ошибаюсь?.. Если бы я была Монтесумой, то нашлась бы что ответить. И даже поддержать поэтические излияния Аурэ-ла Чорбу. Но Монтесумой я не была и потому спросила:

— А дальше что?

— Что?

— После того, как меня поставили стеречь виноградники?

Аурэл загнал улыбку в усы.

— Поймала. Изволь: «Моего собственного виноградника я не стерегла»…

Намек был более чем прозрачный. И я укоризненно сказала молдаванину:

— Вот видите!

— Ну, ты не Суламифь, а я не Соломон. Так что остается только виноград. Без всякой задней мысли.

— Можно я подумаю?

— Через три дня я уезжаю. Начинай думать прямо сейчас.

И я принялась думать: на глазах у моего неожиданного друга и покровителя Аурэла Чорбу. И чем больше я думала, тем более захватывающей казалась мне его идея. Захватывающей и безнадежной. Во-первых, журналисткой Риммой Карпуховой я не была. Во-вторых, у меня не было никаких документов. В-третьих, на выездах из города меня ждали сотрудники линейных отделений милиции с моим родным фотороботом в руках. И, наконец, в-четвертых: я до сих пор не знала, кто же такой на самом деле Аурэл Чорбу — хитрый молдаванин, цыганский барон и один из нескольких кандидатов на роль убийцы. Если это так, если окровавленная грудь Олева Киви его рук дело, то плохи мои дела. Он не мог не видеть меня в постели с маэстро. И тогда понятно, почему он выделил меня из толпы в «Каса Марэ». И привез сюда. И теперь играет, как кошка с мышкой…

— Почему вы так на меня смотрите? — дрожащим голосом спросила я.

— Жду ответа.

— Я не могу так сразу.

— В двадцать шесть лет нужно решать сразу… Я в двадцать шесть лет бросил аспирантуру и уехал в село. И до сих пор там живу. И до сих пор счастлив. И хочу сделать счастливой тебя.

— А может, я уже счастлива. Откуда вы знаете?

— Не думаю, чтобы ты была особенно счастлива, — он приподнял мой подбородок.

Я дернулась, вырываясь из-под опеки его пальцев, и задела локтем пустой стакан Калью. Он сорвался вниз, но, вопреки моим ожиданиям, даже не подумал разбиться. Я полезла за ним и задержалась под столом. На несколько лишних секунд.

И все из-за маленького разноцветного клочка бумаги, валявшегося под столом рядом со стаканом и фисташковыми скорлупками. Машинально, сама не понимая зачем, я ухватилась за бумажку и сунула ее себе в карман. Если так будет продолжаться и дальше, то в скором времени карманы моих штанов разбухнут и превратятся в филиал городской свалки…