— Том самом?
— Другом. Тот криминальный, а этот мелодраматический.
Сейчас этих сериалов как грязи, все кинулись бабки рубить. Телевидение
наступает по всему фронту. А Питер — на передних рубежах, сама знаешь.
— И что актер? Такая же склочная дрянь, как и актриса?
— Чуть получше, но тоже не подарок. Баб таскает через
окна — это у него что-то вроде вида спорта. Одна такая поклонница сорвалась и
сломала руку. Дня четыре назад. Скандала, естественно, никто не допустил… Вот,
собственно, и все.
— Веселенькое заведение!
— Вертеп, — подытожил Сергуня.
Я надолго задумалась. Звездный состав гостевого особняка на
Крестовском не добавил мне оптимизма. Люди, бегло перечисленные Сергуней, так
же подходили на роль убийц, как и я сама. Смущал меня только один персонаж,
вовремя ушедший за кулисы. Таинственный искусствовед, специалист по
Юго-Восточной Азии. Во-первых, он съехал — сразу же после убийства. Во-вторых —
Филипп Кодрин, брат покойной Аллы и шурин покойного Киви, был сотрудником
Эрмитажа. И следовательно, искусствоведом. Два искусствоведа толклись на одном
пятачке, неподалеку от места преступления.
— Ну, как тебе информация? Что-нибудь проясняется?
— Надеюсь, что прояснится.
Я выдержала паузу, достала из сумки фотографии, полученные
от Рейно, и протянула их Сергуне.
— Тебе знаком этот человек?
— Впервые вижу, — Сергуня пожал плечами, но
снимков из рук не выпустил.
И рассматривал их гораздо дольше, чем можно было
предположить. Особенно заинтересовало его сумрачное пати: та самая фотография,
на которую я даже не стала тратить душевные силы. Не отрываясь от снимка,
Сергуня выдвинул ящик стола и вытащил оттуда замызганную лупу с налипшими на
ней хлебными крошками. Несколько мгновений он шарил лупой по снимку, а потом
утвердился в одной точке.
— Ба! Вот этого кента я знаю. Филя-затворник!
— Какой Филя?
— Брат Аллы Кодриной, Филипп. Интересный человеческий
экземпляр, могу тебе доложить.
Вне всяких сомнений, интересный.
Киану-Бред-Майкл-Хью-Пирс-Шон-Энтони-Филипп. Я почувствовала, что ладони у меня
вспотели.
Сергуня передал мне карточку вместе с лупой. Но и без лупы я
узнала идеальный пробор Филиппа, загнанный в медвежий угол снимка. Как же я
могла не заметить его раньше?.. Жаль только, что на карточке он выглядел
статистом. И в контакт с героем фотографической эпопеи не вступал…
SARABANDA
Я не спала всю ночь.
Это были совсем не те ночные бдения, к которым я привыкла.
Но соображать приходилось в том же темпе и с той же интенсивностью.
Я выставила миски Идисюда в коридор, плотно прикрыла дверь
на кухню и обложилась бумажками, добытыми для меня Сергуней. И стоило мне взять
их в руки, как спецкор «Петербургской Аномалии» Сергей Синенко плавно
перекочевал из разряда психопатов в разряд ангелов-хранителей. Результатом моей
собственной деятельности за день была проваленная встреча с Филиппом Кодриным,
полупроваленный визит к Рейно и относительно успешная, хотя и незатейливая,
операция по съему sexy-туриста Гонзы. Но как удалось Сергуне за такое же
количество времени нарыть не в пример больше информации — оставалось для меня
загадкой. В конце концов я отнесла это к издержкам профессии — и успокоилась.
Синенко подошел к моей просьбе серьезно. Даже очень
серьезно. Он живо напомнил мне официанта экстра-класса, который внимательно
следит за пепельницами и вовремя их меняет. Он не выпускает из рук карту вин и
при случае всегда может шепнуть клиенту на ухо:
«Возьмите калифорнийское „Шардонне“ девяносто седьмого.
Исключительный год. Вашей даме должно понравиться». Он отрабатывает по
максимуму, в надежде на хорошие чаевые.
В моем случае Сергуня тоже отрабатывал по максимуму. Он
просветил избушку на Крестовском вдоль и поперек; он собрал все, что только
можно было собрать. Бумажки, которыми пользовался Сергуня в разговоре со мной,
оказались лишь вводной частью. Время досье наступило чуть позже. Сергуня
умудрился сделать подборку по каждому персонажу. К некоторым подборкам были
прикреплены вырезки из статей, что тоже существенно облегчало знакомство с
постояльцами.
Начать я решила именно с них.
Олев Киви отпал сразу. С ним теперь разбирается небесный
департамент. Но список из оставшихся шести фамилий впечатлял:
1. Гюнтер Кноблох, бизнесмен из Гамбурга. Заводы
безалкогольных напитков в федеральных землях Гамбург, Баден — Вюртемберг и в
нескольких кантонах в Швейцарии. На российском рынке пять лет, занимается
сходным бизнесом.
2. Аурэл Чорбу, виноторговец из Молдавии. Два фирменных
магазина молдавских вин и коньяков. Прибыл по приглашению организаторов
выставки «Виноделие и виноторговля». Выставка проходит в «Ленэкспо» (адреса
питерских винных вотчин Чорбы прилагались. Так же как и программа выставки в
«Ленэкспо»).
3. Калъю Куллемяэ, пресс-секретарь покойного Олева Киви. (С
гнусом Калыо я уже была знакома и потому решила не тратить на него времени.)
4. Полина Чарская, актриса (тут уж Сергуня оттянулся на
полную катушку: ворох интервью с зарвавшейся кинозвездой, подборка сплетен и
слухов, куцая фильмография и такие же куцые отзывы критиков. И даже несколько
фотографий — красотка, ничего не скажешь. Светлые глаза, темные волосы,
агрессивные, высоко задранные скулы — в нашей скорбной профессии она достигла
бы высот). Чарская была приглашена в сериал «Чет и Нечет» на второстепенную
роль подруги главного героя. И сразу же проявила свой скотский нрав. Настолько
скотский, что авторы сценария, ведомые продюсером, пытались избавиться от нее в
конце каждой серии. Героиня Чарской тонула в автомобиле, получала пулю в голову
и нож в живот, ее выбрасывали из окна высотки доморощенные питерские мафиози,
но… Все эти усилия авторов ни к чему не привели. Высокий Московский Заказчик
обожал Чарскую, и кончилось все тем, что убрать пришлось не ее, а главного
героя. Полинька Чарская автоматически заняла его место и теперь одна наводила
порядок в криминальной столице..
5. Тео Лермитт, тот самый искусствовед, чье присутствие
показалось мне отнюдь не случайным. Туманный специалист по туманному
Юго-Востоку. Но здесь Сергуня подкачал: никаких дополнительных сведений о Тео
Лермитте не было.
6. Илья Слепцов, бывший каскадер, а ныне герой костюмных
мелодрам. Его глупое средневековое лицо переспало со всеми обложками всех
модных журналов, его обожали женщины и кинокамеры и ненавидели мужчины и
радиостанции FM-диапазона.
Всего в гостинице было два этажа с номерами. Первые шесть
номеров располагались на втором, в шахматном порядке, как сказал Сергуня. В
первом, ближнем к лестнице, номере жил Гюнтер Кноблох. Номер два, —
напротив и наискосок — был не занят. Третий, соседний с Кноблохом номер занимал
Аурэл Чорбу. Далее шли пустой четвертый (напротив) и пятый с Калыо Куллемяэ.
Шестой номер, в самом конце коридора, занимала Полина Чарская. Как она, при
ее-то склочности, не потребовала себе отдельный мезонин, я объяснить не могла.