Смерть на кончике хвоста - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 90

«Ответь, черт возьми, иначе я буду думать, что тебя уже нет в живых!»

«Почему молчишь? Что с Барсом?»

«Кто вы?»

«Хорошо. Сегодня вечером в 19.13. Проспект Металлистов, 113, квартира 3. Дверь будет открыта. Конец связи».

Этот односторонний обмен репликами говорил только об одном — первые два письма были адресованы самой Литвиновой. Три других — совершенно неизвестному человеку, который имел доступ к компьютеру Литвиновой и соответственно к ее квартире. Вот тут-то и всплывал загадочный гусаловский доберман. Вернее — доберманиха. Значит, Саня не бредил, когда пытался убедить его, что в квартире заперта собака. И, возможно, кто-то еще.

Кроме того, коротенькие строчки посланий по-настоящему встревожили Лелю. Что значит — «я буду думать, что тебя нет в живых»? Это отсылало Лелю к сведениям, добытым Саней Гусаловым в Пудости. Литвинова приобрела взрослую собаку только потому, что чего-то боялась.

И кто такой Барс? Имя? Кличка?

Если литвиновский доберман был кобелем, то его могли бы звать Барс. Но у Литвиновой была сука. По кличке Тума.

И потом… Это Леля уяснил еще из уроков зоологии, которую обожал: у снежного барса есть второе название — ирбис. «Ирбис» — именно такое название носил радзивилловский банк. Это сочетание букв огнем горело в душе Лели и мельницей вертелось в мозгу. Пора навестить проспект Металлистов, 113, кв. 3. Тем более что дверь открыта…

В квартире № 3 по проспекту Металлистов, ИЗ проживал нигде не работающий инвалид Базилевич Антон Антонович, 1967 года рождения. Это были все данные, которые удалось выудить в паспортном столе. Леля отправился на встречу один, тем более что ждать какого-то подвоха от инвалида не приходилось.

Базилевич жил в зачумленной пятиэтажке, на первом этаже, окнами во двор. Уже подходя к подъезду Базилевича, Леля влез в собачье дерьмо, долго очищал ботинок и потому появился перед дверью квартиры № 3 в самом отвратительном расположении духа.

Дверь оказалась запертой — совсем не в духе располагающего к себе электронного послания.

Леля долго жал на кнопку звонка, пока наконец не услышал за дверью встревоженный голос:

— Кто там?

— Мне нужен Базилевич Антон Антонович, — кротким голосом произнес Леля и сунул руку в карман за удостоверением.

Дверь квартиры распахнулась.

— Я Базилевич. Антон Антонович. С кем имею честь?

Перед Лелей предстал человек, сидящий в инвалидном кресле. Впрочем, все это Леля заметил только потом. Его поразило лицо Базилевича — лицо благородного разбойника: высокий пологий лоб, сильно развитые надбровные дуги, широко расставленные глаза. Картину дополнял римский нос с красиво вырезанными, чувственными ноздрями и жесткая линия рта. О черные как смоль волосы, должно быть, сломался не один гребень, а лицо обрамляла такая же черная, аккуратно постриженная борода.

— Старший следователь Леля Леонид Петрович, управление вну… — начал Леля, но Базилевич даже не дослушал его. Да и корочки смотреть не стал. Он склонил голову набок и грустно улыбнулся.

— Нечто подобное я ожидал увидеть. Прошу.

Ловко развернувшись на коляске, Базилевич покатил в глубь квартиры. Леля направился за ним.

Если лицом хозяин квартиры походил на благородного разбойника, то его жилище можно было с полным основанием назвать обителью интеллектуала. Небольшая двухкомнатная квартирка была заставлена книгами: книги стояли на самодельных полках в коридоре, на самодельных полках в крошечной кухне, и Леля ни секунды не сомневался, что такая же картина царит в никогда им не виденных ванной и туалете.

— Сюда! Проходите сюда! — раздался голос Базиле-вича из комнаты. — И прихватите еще одну чашку на кухне.

На кухне царил идеальный порядок, и Леля без труда нашел вымытые чашки, которые висели на специальной деревянной перекладине. Он выбрал одну из них — с символической надписью «Даша» на боку. Имя было заключено в разломленное пополам сердце.

В самый раз.

Вместе с чашкой Леля двинулся в комнату.

Под самым потолком над рабочим столом Базилевича висел огромный воздушный змей — улыбающаяся рыба с синими глазами и такой же синей чешуей. На столе стоял компьютер, и сейчас по экрану монитора сновала бегущая строка: «РАБОТАТЬ, ЧАРЛИ!» Стол был завален журналами, тетрадями, какими-то платами. И книгами.

На столе стояла фотография Литвиновой.

Фотографии Литвиновой преследовали его: вот и эта была похожа на все остальные.

Базилевич нажал на кнопку чайника и приветливым голосом спросил:

— Вам чай или кофе?

— Кофе, пожалуйста, — сказал Леля и поставил на журнальный столик, втиснутый между большим столом и креслом, чашку.

Едва взглянув на чашку с надписью, Базилевич нахмурился, но ничего не сказал.

— Две ложки сахара, — добавил Леля. — Люблю сладкий… А что это за надпись у вас на мониторе? «Работать, Чарли!»?

— Это значит — работать… Чарли Чаплин держал специального человека, которому очень хорошо платил — только за то, чтобы каждое утро он будил режиссера именно этой фразой.

— Мораль? — спросил Леля.

— Мораль? Работай в поте лица, только это принесет тебе независимость и славу. Но вы ведь не для этого сюда пришли, правда?

— Да, — Леля получил свой кофе и аккуратно отхлебнул из чашки. И кивнул на фотографию Литвиновой:

— Ваша знакомая?

— Да. Знакомая, — Базилевич оказался скуп на слова, хотя любовно подобранная рамка говорила об обратном.

— Боюсь, у меня для вас малоутешительные новости…

Кресло под Базилевичем угрожающе скрипнуло. Он непроизвольно придвинулся к Леле и нагнул лоб.

— Дарья? — спросил он.

— Да. Она умерла от передозировки героина. Еще четвертого февраля.

Чашка, которую до этого мгновения держал в руках Базилевич, упала и разбилась.

— Героин? — беспомощно прошептал Базилевич и приподнял брови. — И при чем здесь героин? И что значит — умерла?

— Ваша знакомая была наркоманкой со стажем. Это подтвердило вскрытие. Все необходимые свидетельства у нас на руках.

— И вы верите в несчастный случай? Вы думаете, что она просто умерла? Что ее не убили?!

Железобетонная уверенность Базилевича в том, что Литвинова не умерла естественной смертью, в общем и целом находила поддержку у Лели: он не мог не думать об этом, иначе все слишком легко выходило, и никто ни за что не отвечал. Но сейчас он неожиданно почувствовал глухое раздражение к парню.

— Ее не убили, если вы имеете в виду постороннее вмешательство. Ее действительно погубил героин. Передозировка. Мы получили заключение экспертов.