Уловка-22 - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Хеллер cтр.№ 86

У полковника Кэткарта застрял ком в горле, но он быстро овладел собой.

— Так точно, сэр. Они стали лучше. Вот это самое я и хотел сказать, сэр.

— В таких заведениях капеллану самое место. Находясь в гуще пьяниц и картежников, он лучше поймет их душу и скорее завоюет их доверие. А как же, черт побери, иначе он добьется, чтобы они верили в бога?

— Вот это самое я и имел в виду, сэр, когда приказал капеллану приходить сюда, — вкрадчиво пролепетал полковник Кэткарт.

Фамильярно обняв капеллана за плечи, он отвел его в угол и суровым тоном вполголоса приказал каждый вечер являться на дежурство в офицерский клуб, чтобы находиться среди офицеров, когда они пьют и играют в карты, ибо только так можно понять их душу и завоевать их доверие.

Капеллан согласился и стал каждый вечер приходить на дежурство в офицерский клуб, чтобы быть в гуще офицеров, которые хотели всеми правдами и неправдами избавиться от его общества. Это продолжалось до тех пор, пока однажды вечером за столом для пинг-понга не вспыхнула потасовка, и Вождь Белый Овес без всякого повода, просто так, развернулся и двинул полковника Модэса прямо в нос, отчего полковник Модэс шлепнулся задом на пол, а генерал Дридл неожиданно разразился плотоядным смехом. И в эту минуту генерал заметил капеллана, который, по-совиному выпучив глаза, удивленно смотрел на него. Генерал Дридл окаменел. На мгновение он вперил в капеллана злобный взгляд — его веселого настроения как не бывало, — затем раздраженно повернул обратно к бару, покачиваясь на своих коротких кривых ногах, как матрос на палубе. За ним испуганно трусил полковник Кэткарт, тщетно надеясь, что подполковник Корн придет ему на помощь.

— Хорошенькое дельце, — проворчал генерал Дридл, усаживаясь за стойку и хватая жилистой рукой пустую стопку. — Да, хорошее дело, когда служитель господа бога околачивается в подобных местах и якшается с кучей грязных пропойц и картежников.

Полковник Кэткарт вздохнул с облегчением.

— Так точно, сэр! — с готовностью подхватил он. — Разумеется, это хорошее дело.

— Тогда какого же черта вы ничего не предпринимаете?

— Что вы сказали, сэр? — переспросил полковник Кэткарт, хлопая ресницами.

— Вы думаете, если ваш капеллан околачивается здесь каждый вечер, это делает вам честь? Стоит мне появиться здесь, и он тут как тут.

— Вы правы, сэр, абсолютно правы, — ответил полковник Кэткарт. — Это вовсе не делает мне чести, и я намерен сию же минуту что-нибудь предпринять.

— А разве это не вы приказали ему приходить сюда?

— Нет, никак нет, сэр, это подполковник Корн. Я намерен его сурово наказать.

— Не будь он капелланом, — пробормотал генерал Дридл, — я бы вывел его на улицу и пристрелил на месте.

— А он вовсе не капеллан, сэр, — услужливо сообщил полковник Кэткарт.

— Не капеллан? Тогда какого черта он носит на воротничке крест?

— А он носит на воротничке не крест. Он носит серебряный лист. Он подполковник.

— Так у вас капеллан в звании подполковника? — спросил изумленный генерал Дридл.

— О нет, сэр. Мой капеллан всего лишь капитан.

— Тогда какого черта он носит на воротничке серебряный лист, если он всего лишь капитан?

— Он носит на воротничке не серебряный лист, сэр. Он носит крест.

— Вон отсюда, болван! — закричал генерал Дридл. — Или я тебя выведу на улицу и пристрелю на месте!

— Слушаюсь, сэр.

Полковник Кэткарт вышел от генерала Дридла и вышвырнул капеллана из офицерского клуба, в точности так же, как два месяца спустя он выставил капеллана, когда тот попытался настоять, чтобы полковник Кэткарт отменил свой приказ об увеличении нормы боевых вылетов до шестидесяти. Попытка окончилась жестокой неудачей.

Теперь капеллан находился на грани полного отчаяния, его поддерживала лишь мысль о жене, которую он любил всей душой, да с пеленок привитая ему вера в мудрость и справедливость бессмертного, всемогущего, всеведущего, человеколюбивого, вездесущего, антропоморфического, говорящего по-английски, англо-саксонского, проамериканского господа. Правда, вера эта уже начала колебаться. Слишком много раз жизнь испытывала крепость его веры. Конечно, существовала библия, но ведь библия — это книга, как «Холодный дом», «Остров сокровищ», «Этан Фром» и «Последний из могикан». Однажды он случайно подслушал, как Данбэр сказал, что загадку мироздания, возможно, разгадают круглые невежды, не способные даже понять, откуда берется дождь. А что, если Данбэр прав? Неужели шесть тысяч лет назад всемогущий бог со всей его безграничной мудростью действительно боялся, что людям удастся построить башню до небес? И где вообще, черт побери, находятся эти самые небеса? Наверху? Внизу? Но ведь ни низа, ни верха нет в конечной, но беспредельно расширяющейся вселенной, в которой даже огромное, горящее, ослепительное, царственное солнце постепенно остывает, что в конце концов приведет к гибели Земли. Чудес на свете нет. Молитвы остаются без ответа, и несчастья с равной жестокостью обрушиваются на праведников и грешников. И капеллан, уступая здравому смыслу, усомнился в вере своих отцов. Быть может, он отказался бы и от своего призвания, и от своей миссии и подался бы рядовым в пехоту или в артиллерию или, возможно, даже капралом в десантные войска, если бы не пара таинственных явлений, таких как голый человек на дереве, привидевшийся ему несколько недель назад во время похорон несчастного сержанта, и загадочное, не выходящее у него из головы вдохновенное обещание пророка Флюма, данное им только сегодня: «Как только наступит зима, я вернусь».

В известном смысле все это случилось по вине Йоссариана: не передвинь он на карте во время великой осады Болоньи линию фронта, майор де Каверли не улетел бы в командировку и пришел бы ему на помощь. А не набей майор де Каверли квартиру для нижних чинов бездомными девицами, Нейтли, возможно, и не влюбился бы в свою красотку. Впервые он встретил ее в комнате, где ярые картежники резались в очко, не обращая никакого внимания на полуголую девку. Сидя в жестком желтом кресле и украдкой поглядывая на нее, Нейтли был очарован той непробиваемой флегматичностью и скукой, с которыми она принимала всеобщее пренебрежение к собственной персоне. Она так искренне, от души зевнула, что это произвело на Нейтли сильнейшее впечатление. Он был потрясен ее героическим поведением.

Вскоре она зашевелилась, натянула блузку, застегнула туфли и ушла. Нейтли выскользнул за ней. И, когда два часа спустя Йоссариан и Аарфи вошли в офицерскую квартиру, они застали там Нейтли и эту девку.

— Она собирается уходить, — сказал Нейтли каким-то слабым, странным голосом.

— А почему бы тебе не дать ей денег, чтобы она осталась с тобой до вечера? — посоветовал Йоссариан.

— Она мне вернула деньги, — признался Нейтли. — Сейчас она устала от меня и хочет поискать кого-нибудь еще.