Седьмая встреча - читать онлайн книгу. Автор: Хербьерг Вассму cтр.№ 100

После возвращения в Осло Руфь не раз была близка к тому, чтобы все бросить и уехать домой. Тур, как и в Рождество, болезненно отнесся к ее отъезду.

Ей удалось уговорить Уве поставить телефон, чтобы она могла звонить домой несколько раз в неделю. Сначала от этого стало только хуже. Но вскоре Тур понял, что слышать голос мамы тоже важно. Для них обоих. Через месяц-полтора он уже как будто смирился с тем, что мама живет в Осло, потому что она должна стать художником.

Он доверял ей свои тайны, которые как бусинки перекатывались у него в голове. Вроде того, что он хочет купить самолет и летать в воздухе. Или что его пожарная машина хорошо ездит и на трех колесах.

* * *

На летние каникулы Руфь сняла домик на берегу в Хельгеланде и уехала туда с Туром. Она уже давно искала новых мотивов. Но женщина на мостках напомнила о себе. Теперь она начала ходить по воде. И всегда была опасность, что она утонет.

Однажды вечером, уложив Тура спать, Руфь увидела ее на скале над их домом. Женщина была в красном купальнике и с резиновым спасательным кругом, с какими плавают дети.

Руфь начала делать наброски, и тогда женщина предстала перед ней обнаженной с широким поясом на талии. Намыленные волосы торчали дыбом, как иголки на еже. Обычно она являлась Руфи поздно вечером или рано утром. А иногда и во сне. Это было как наваждение.

Но то лето выдалось дождливое, и у Тура здесь не было товарищей для игр. Руфь решила попросить у Уве разрешения пожить вместе с Туром дома. Уве был в добром расположении духа и сказал, что ему это подходит — он как раз собирается надолго уйти в горы.

Когда они приехали, Уве был еще дома, и Руфь, смирившись с этим, покорно ждала его отъезда. Она лишь немного прибралась, слушая через окно радостный крик Тура, встретившего своего товарища.

Уве окликнул ее из спальни, и она вошла к нему. Обнаженный по пояс, он складывал вещи в рюкзак. Она видела, что он все еще позирует перед ней: смотри, мол, что потеряла.

— Мне надо сказать тебе одну вещь.

Она замерла в ожидании, Уве не поднимал глаз.

— Я хочу развестись, — сказал он, глядя на шкаф. Наступило молчание, и Руфь удивилась, что оказалась не

подготовлена к этому.

— Значит, ты нашел себе пару? — спросила она, удивляясь, как ему удалось произнести такую серьезную фразу, складывая в рюкзак вещи.

— Да, мы с Мерете решили пожениться. Хочу, чтобы у меня была нормальная жизнь.

— Она переедет к тебе сюда?

— Да, если захочет.

— Ты еще не говорил с ней об этом?

Наконец он поднял глаза, на его лице была написана неуверенность.

— Говорил — не говорил, какая разница, — уклончиво ответил он.

— А она знает, что Тур тоже живет здесь?

— Как она может этого не знать? — сердито буркнул Уве, запихивая в рюкзак майки и носки.

Под загорелой кожей играли мышцы. Бицепсы, которыми он так гордился.

— Она тоже идет с тобой в горы?

— Да. Будем ночевать в палатке. Собираемся дойти до шведской границы.

— Как я понимаю, она женщина в твоем вкусе. И давно вы вместе?

Он выпрямился и, не отвечая, улыбнулся ей во весь рот. Руфь не понимала, что толкнуло ее. Но вдруг почувствовала себя такой же свободной, каким был Уве. И эта свобода заставила ее признать, что Уве — мужчина, способный внушить страсть. Он больше не отягощал ее совесть, он стал свободной добычей. В том числе и для нее.

Ни о чем не думая, Руфь положила руки на его голые плечи, и его растерянность доставила ей наслаждение. Ей была приятна сила его плеч, когда он жадно обнял ее. Пока Уве, закрыв глаза, целовал ее, Руфь испытала экстаз свободы. И когда он опрокинул ее на кровать, она, всхлипнув, отдалась ему. Наконец-то она тоже стала частью его тайных приключений. Она упивалась этим, и он, насколько она его знала, тоже.

Уве был нежен и сердечен, как никогда. И что бы он потом ни вспоминал о ней, ей хотелось, чтобы он запомнил именно этот день.

* * *

После возвращения в Осло Руфи казалось, что она ходит по улицам рядом с самой собой. Просыпается утром рядом с самой собой. Она была не в состоянии поддерживать дружеские отношения ни с кем в Доме Художника и не ждала от будущего ничего хорошего.

И даже радость от сообщения, что на Осеннюю выставку приняли две ее картины, длилась не дольше, чем она его читала. Руфь по-прежнему часто посещала музеи и галереи, но и это не приносило ей облегчения.

Однажды сырым холодным днем она увидела в Национальной галерее высокого человека в пальто. Он стоял к ней боком. Затылок. Щека. Неужели он?

В космосе летел звездный дождь с хвостом из светящихся предметов. Белые и синие звездные туманности обожгли ей лицо и затруднили дыхание. Воздух сразу сгустился в дрожащий поток. Руфь помедлила минуту, а потом решительно подошла ближе.

Он обернулся. Это был не Горм.

Она вышла на улицу и побрела наугад. Ноги сами привели ее к Дому Художника. Ей захотелось еще раз увидеть на стене свои работы, принятые на Осеннюю выставку, прежде чем их снимут

Какое-то время она надеялась, что их кто-нибудь купит, но потом потеряла надежду. Сейчас на «Женщине в сухом бассейне» висела красная бирка. С бьющимся сердцем Руфь пошла в контору, чтобы узнать, кто купил ее картину.

— Какой-то немецкий галерейщик. Он купил две картины и хотел бы познакомиться с художником, — сказала секретарша.

— А чья вторая картина?

— Обе твои.

— Ты хочешь сказать, что он купил обе мои картины? -Да.

— Тогда почему ты повесила табличку о продаже только на одну? — Руфь глубоко вздохнула.

Секретарша что-то пробормотала в свое оправдание, но Руфь не поняла ни слова.

— Где он? Этот галерейщик?

— По-моему, он сидит внизу в кафе. Ты говоришь по-немецки?

— Если понадобится, я заговорю и по-итальянски.

Его пальто из верблюжьей шерсти лежало рядом на стуле. Пристальный взгляд — единственное, что Руфь заметила на первых порах. Когда они с секретаршей подошли, он встал, поклонился и поднес руку Руфи к губам, словно она была королевской особой.

— August Gabe. Aber doch, sagen Sie AG." [35] .

Секретарша ушла, и галерейщик поинтересовался, говорит ли Руфь по-немецки. Пришлось сказать, что она предпочитает норвежский или английский.

С надменной любезностью он обнажил ряд белых зубов. Не переводя дыхания, он сказал ей по-английски, что ее картины интересны, но не закончены, и одновременно попросил официанта принести ей белого вина.