Компас черного капитана - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Погуляй cтр.№ 3

При упоминании о Ледяной Цитадели у меня даже дух захватило. Если город Снежная Шапка казался мне очень далеким краем, то что сказать о затерянной во льдах твердыне безумного братства? Я знал только то, что скалистый остров, покрытый священным лесом, находится дальше, чем блуждающие города, дальше, чем вечно воюющий Берег (который и так мог быть выдумкой Арри), дальше, чем Черные провалы, южные королевства и Мертвые поля.

Но я никогда не сомневался в том, что загадочная Ледяная Цитадель существует на самом деле. Даже в таверне Пухлого Боба был волшебный механизм, предсказывающий бури. И ни у кого не возникало сомнений в том, что горящий в ночной мгле прибор когда-то давно находился в глубине далекого острова.

Я видел артефакт незнакомца. Небольшой, с тремя антенками. Именно с ним паренек и крутился возле старых ледоходов. Интересно, что он искал?

Сейчас это для меня очевидно. А тогда я и подумать не мог о таком повороте.

— Темный Бог появлялся у Черных провалов, — вдруг сказал Арри. И мы замерли, все как один затаили дыхание, услышав зловещую новость. — Так что там теперь жарко. Городок Вьюжный переехал на несколько лиг в сторону, но сами понимаете. Там будет небезопасно.

— Хорошо. Есть несколько спокойных лет, — прокаркал старый Уэнс, наш столяр-инструментарий. Дерево в наших краях появлялось редко, а в эту ходку Арри вообще его не привез. Впрочем, сухопарый, похожий на топор Уэнс не расстраивался. Его умения были в деревне на хорошем счету. Если нужно что-то отремонтировать — пусть из дерева, пусть из железа, — позовите старика Уэнса. Он побрюзжит, он пожует ваши нервы, но поможет. Его ученик, мастер Кунц, вместе с моим братом ухаживал за ледоходами. Но просить ядовитого Кунца посмотреть что-то, не связанное с владетелями снежных просторов, — напрасное дело.

Мы, дети Кассин-Онга, не любили худого Кунца и обожали его учителя.

— Плохие слова говоришь, старик, — всплеснула руками Санса, жена Пухлого Боба. Она стояла у выхода на кухню и вытирала полотенцем руки. Я с восторгом посмотрел на нее, на пару мгновений забыв о торговце. Мне так нравилось наблюдать за ней, слушать ее. И держаться на расстоянии. — Страшные, — добавила она.

— Тише, женщина, — сморщился Уэнс. — Ничего такого я и не сказал. Уж лучше Темный Бог появится у провалов, чем рядом с нами.

Народ, собравшийся в таверне, закивал. Проломы, остающиеся после нападений огромного и могучего подледного бога, не затягивались месяцами и кишели рыбой да морским зверьем. И потому становились местом паломничества для вольных рыбаков, охотников. За ними следовали ледоходы инструментариев, поваров, торговцев, кожевников. Подтягивались мини-теплицы и могучие гостиничные тягачи. Следом шли бордели, лихие люди, черные шаманы. На огонек забредали свободные дружины, поблизости начинали кружить пираты, работорговцы, каперы, охотники за головами.

В несколько дней тихое место превращалось в бурлящий край, где лилась кровь и творились самые темные дела. Хорошо, когда Пролом образовывался дальше к югу, в краях холодных королевств, где встречался какой-никакой, а закон. К северу всегда царили другие порядки.

— Теперь несколько лет мы можем жить спокойно, женщина, — подытожил Уэнс. Дрожащими руками притянул ко рту кружку и сделал шумный глоток. — Может быть, на моем веку я больше и не услышу о Темном Боге.

Он улыбнулся беззубым ртом.

Уэнс ошибался.

Арри ан Домд уехал через три дня, и в тот вечер Одноглазый пришел в таверну Пухлого Боба, заказал себя шаркуновскую настойку и угнездился в своем любимом уголке. Выглядел он усталым. И я чувствовал, как давит ему что-то на плечи, как сжимают бывалое морское сердце холодные пальцы тревоги.

Это не пустые слова. Я — эмпат. Так меня называл шаман Сканди. Я могу слышать настроение другого человека, его чувства. Обычно, конечно, не обращаю внимания на беспокойный фон, царящий вокруг, но иногда чужие потоки эмоций просто разрывают мой мир в клочья. В нем шевелятся острые щупальца боли, проступают игольчатые лапы тревоги или окутывает пушистый, алый мех любви. Это ассоциации — первое, что приходит в голову. И я не знаю, как описать эти ощущения иначе.

От Одноглазого веяло металлическим запахом массивных кандалов усталости, за которыми метался маленький ярко-зеленый страх. Почти неуловимый. Когда я почувствовал это — даже не поверил. Разве это возможно, чтобы старый моряк хоть чего-нибудь боялся?!

Сам я задержался, помогая Пухлому Бобу с уборкой большого зала. В тот вечер в таверне оставались только старик Уэнс и Одноглазый. Каждый сидел в своем углу, и оба потягивали горячую настойку. Я же натирал пол, смахивая с лица пот, и совсем не думал о жутком холоде, царящем снаружи. За окном стемнело, а вдобавок еще и поднялась метель, раскачивая шаманские фонари, освещающие тропки-мостики. Свист и вой вьюги пробивались даже сюда.

Пока я прибирался — никто из стариков так ни слова и не проронил. Одноглазый мертвецом смотрел в окно, на качающиеся фонари. Уэнс покашливал, елозил на лавке и шумно вздыхал, но молчал. Я чувствовал себя очень неуютно. Мне хотелось самому спросить хоть что-нибудь, лишь бы прервать эту угрожающую тишину.

Обычно разговорчивый, сегодня Уэнс пугал меня своим угрюмым видом. И иногда он с непонятной тревогой посматривал на Одноглазого. Старика-инструментария разрывало на части желание что-то спросить у моряка, о чем-то пообщаться, но он медлил, выжидал.

После уборки мне предстояло заглянуть еще и в теплицу, и я с огромной радостью затащил ведро и швабру в чулан, вытер насухо лицо и руки, переоделся, натянул унты со стальными зубьями на подошве, влез в теплый, любимый тулуп и нахлобучил сверху шапку. Последним делом натянул рукавицы.

Шарф и очки я брать не стал. Темно уж, да и до теплицы недалеко.

— До свидания! — торопливо бросил я старикам и выскочил в прихожую. Здесь уже было значительно холоднее, но всего лишь чуть меньше нуля — хватало тепла от печи таверны. Прищурившись, я распахнул дверь на улицу и вышел в метель.

По лицу сразу хлестанула обжигающая поземка, и на миг мне даже стало жарко от пронзившего мое тело холода. Безмолвно выругавшись, стараясь не размыкать губ, чтобы не лопнули зубы (а я видел, как такое бывает), я захлопнул за собой дверь и поспешил к теплице, прикрыв одной рукой рот, а второй придерживаясь за перила дорожки.

Под ногами гудели и стонали железные листы, нависающие надо льдом. Где-то сверху противно скрипел фонарь, и пятно света плясало в ночи, рисуя на снегу причудливые тени.

Добежав до сияющей шаманскими фонарями теплицы, я быстро заскочил внутрь, открыл дверь в прихожую и через несколько мгновений оказался в душном мире Бобовой фермы.

Повесив тулуп у двери, я устало выдохнул, озираясь. Работать совершенно не хотелось. Мышцы уже сейчас ныли от усталости, а из-за тепла и влажности глаза сами собой начали слипаться. Сейчас бы забраться куда-нибудь в сухой уголок, накрыться с головой и просто вытянуть руки и ноги, чувствуя сладкие волны отдохновения.