Компас черного капитана - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Погуляй cтр.№ 2

Все началось, когда из Снежной Шапки пришел закутанный в шкуры Одноглазый. Это был крепкий, бывалый и удивительно выносливый человек уже преклонного возраста. Не каждый молодой охотник сможет протянуть столько дней в холодной пустыне.

Одноглазый — смог. Он пришел в Кассин-Онг в середине дня. Черная точка на ослепительном снежном полотне выросла и превратилась в высокого, неуклюжего из-за множества шкур странника, чье лицо скрывали намотанные и заиндевевшие шарфы, а единственный глаз закрывал сетчатый окуляр, защищающий от снежной слепоты.

Несмотря на долгий путь, Одноглазый не показался никому уставшим. Это был неторопливый, уверенный путник, шагающий мимо путевых столбов так легко, словно каждый день ему доводилось добираться до мест еще более далеких, чем тихий Кассин-Онг.

Старик прошел мимо спящих тяговых ледоходов, ловко забрался на мостки, связывающие все дома в деревне, и, стуча острыми зубьями «кошек» по обледенелым металлическим плитам, без ошибок нашел дом старосты. Удивленный Глонга смело открыл незнакомцу и поспешно пригласил замерзшего гостя к себе домой.

Так в нашей деревне появился Одноглазый. Человек с темным прошлым, со злым взглядом, грудой почти бесполезных в наших краях монет и с мешочком порошка, сделанного из высушенного черноуса. Последнее богатство позволило незнакомцу быстро стать одним из нас. Странно, что при таких деньгах он не прибыл на роскошном ледоходе южных мастеров, способном преодолевать как ровный лед, так и проламывать торосы. Говорили, что южане умеют делать корабли-фреты, ходящие и по воде. Конечно, не в наших краях, где та сокрыта под многоярдовой промерзшей броней, а далеко отсюда, у Южного Круга. Где лед становится тоньше, превращается в ледяное сало, а затем переходит в ядовитые, отравленные воды запретных мест. Прежде я считал эти рассказы сказками, но что-то в облике Одноглазого несло печать другого мира. Четкого. Достоверного. Зловещего.

Сказать честно — я боялся этого седого морщинистого старика. Его уцелевший глаз смотрел на мир с недобрым огоньком и вечно слезился, а на морозе словно покрывался прозрачной пленкой, отчего казалось, будто смотришь на мертвеца. И только облачка пара изо рта, оседающие искрящимися кристаллами на одежду, говорили о том, что суровый моряк еще жив.

Он никогда не рассказывал нам о своей жизни «до» Кассин-Онга. Лишь загадочно хмыкал, когда кто-нибудь пытался разговорить его о прошлом. По вечерам старик приходил в таверну Пухлого Боба напиваться, а все остальное время торчал в доме, принадлежавшем когда-то моему отцу.

Это было едва ли не единственное пустующее жилище в нашей деревне. Хижина с доброй печкой и крепкими стенами стояла на северо-западной окраине, и мимо нее вела единственная, практически безлюдная тропа в деревню, по которой ходил только я, когда отправлялся на работу в теплицу, да наши соседи, семья ан Эфталов, живущая на соседней платформе. Одноглазого не смутило то, что он заселяется в дом мертвеца, и это еще больше оттолкнуло от него людей. Впрочем, старик и не стремился заводить себе друзей. Даже вечерами, когда он пил шаркунку, горький согревающий напиток, настоянный на вытяжке из кожи шаркунов, не искал компании. Моряк всегда старался держаться в самом темном углу, подальше от остальных мужчин.

На странности Одноглазого вскоре перестали обращать внимание. Он сросся с Кассин-Онгом. Он стал его частью. Его деревенским пугалом.

В нем нашлась еще одна странность: когда из Снежных Холмов приходил ледоход торговца Арри ан Домда с грузом товаров на обмен, Одноглазый старался в деревне не показываться и из дома не выходил. Как-то раз я шел мимо, мечтая быстро расправиться с делами в теплице и навестить лавку Арри. Торговец остановился на западной пристани, в двух островках от моего дома, немало расстроив жителей восточной окраины, которым теперь приходилось долго плутать между мостиками, чтобы добраться до теплого магазинчика с разными диковинками. А у меня это роскошное чудо оказалось под боком. Радостно улыбаясь, я уже придумывал, на что потрачу скопленные сокровища, как вдруг увидел, что Одноглазый стоит у окна, и его взгляд, направленный на красивый ледоход ан Домда, так напряжен, будто старик смотрит на свою смерть и раздумывает, успеет ли убраться подобру-поздорову.

Заметив мой интерес, он внимательно посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся. От улыбки его лицо расцвело, будто солнце коснулось высокого лба и прогнало тьму, скопившуюся в древних морщинах.

Подмигнув мне, он бросил еще один взгляд на ледоход Арри и исчез в недрах дома. В тот рейс ничего из ряда вон выходящего не произошло.

А спустя несколько месяцев, незадолго до начала осени, торговец приехал к нам еще раз…

— Ну, Боб, славная у тебя похлебка, клянусь плавниками Темного Бога, — сказал Арри ан Домд и, пыхтя от удовольствия, отодвинул плошку в сторону. Широколицый, рано облысевший купец каждый вечер приходил в таверну Пухлого Боба. Это был целый ритуал. Проведя целый день в торгах, выменивая у нас рыбу с дальней шахты, выделанные шкуры белых оленей да овощи из теплицы, он с наступлением заката неторопливо шел сюда. И за ним тянулись те, кто хотел услышать новости.

— Только у тебя такую и можно отведать.

Пухлый Боб, который на самом деле был настолько худ, что казался больным, лишь слегка улыбнулся, но кончики его ушей покраснели.

— Хорошему человеку — добрую еду, — высоким голосом ответил Боб.

— Отсюда и до блуждающих городов Содружества нет вкуснее похлебки, Боб. Что ты в нее добавляешь? — Раскрасневшийся Арри откинулся на спинку и обвел взглядом притихший зал. Десятки глаз ловили каждое его движение, и большинство из них были детскими.

Какие сказки, о чем вы. Нет ничего лучше историй торговца ан Домда.

— Секрет, Арри, — улыбнулся Боб. — Если я тебе расскажу, так ты и приезжать перестанешь.

Это тоже было ритуалом.

— Рассказывай, Арри, чего нового? Что творится в большом мире? И кто это с тобой приехал?

Вместе с купцом и его семьей в нашу деревню прибыл молодой паренек в хорошо пошитой шубе. Он весь день ходил по деревне и рассматривал наши ледоходы. Больше всего незнакомец крутился около двух совсем древних тяговых машин, предназначенных для того, чтобы таскать дома, но безнадежно сломанных. С них даже гусеницы сняли, разобрав на запчасти. Мертвые остовы стояли рядом с жилищем Одноглазого. Странно, паренек ничуть не заинтересовался могучим ледоходом Пухлого Боба, который мог легко сдвинуть с места платформу с огромной теплицей, домом старосты и таверной.

Когда солнце нырнуло за Дальний Кряж, незнакомец отправился на корабль купца, а сам Арри пришел в таверну. Я сидел среди тех, кто урвал себе местечко совсем рядом со столом пресытившегося ан Домда.

— Не знаю, Боб. Какой-то ученик из блуждающих городов, а может, и из южных королевств. Богатый дурачок. Платит мне за постой чистейшим взрывным порошком. Много еды не просит, тихий, спокойный. Вежливый очень. Жена моя в нем души не чает, а ты знаешь, какая она привереда. Да, — оживился Арри, — есть у него прибор какой-то. Думаю, что из самой Ледяной Цитадели! Вот с ним он постоянно возится как с ребенком малым.