Аскольдова невеста - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 80

Велем недаром был сыном Милорады и внуком самой Радогневы Любшанки. Он умел объяснить многое из того, что простым невеждам кажется необъяснимым. Но благодаря этой же наследственной мудрости он знал, что еще больше на белом свете такого, чего объяснить нельзя вовсе.

За пару дней пути Дивляна почти успокоилась. Лодьи, подняв белые паруса, будто лебединые крылья, резво бежали вниз по Сожу, и чем дальше они углублялись в земли радимичей, тем меньше она опасалась, что Станила будет их преследовать. Белотур говорил, что они успеют добраться до Гомья, [41] города, где живет князь Заберислав, даже раньше, чем Станила, вероятно, приедет к Числомерь-горе. А собственный тесть его не выдаст. В этом Белотур был твердо уверен, поскольку знал горячую любовь Заберислава к старшей дочери, ждавшей в его киевском доме.

На земле, носившей имя древнего князя Радима, проживали словены из разных мест, в том числе с Дунай-реки, та же голядь, в разной степени перемешавшаяся со словенами. Сож в среднем течении сделался широкой полноводной рекой, еще поднявшейся после начала осенних дождей. Берега его покрывали густые леса, полные разным зверьем: прямо с лодьи Дивляна видела бобровые шалашики, лосей, выходивших к реке напиться, кабанов, а однажды во время стоянки заметила, как на сосне мелькнула рыжая молния-рысь. Здешние места славились обилием диких пчел и бортевых деревьев: мед и воск, наряду с мехами, были одними из главных товаров, которые купцы увозили отсюда на Десну и Семь. Однажды, отойдя в лесок, Дивляна нечаянно ступила в темную, липкую лужу, разлившуюся у корней дерева; не понимая, что это такое, она закричала с перепугу, и к ней тут же подскочил Ждан Бориполкович — подумал, что девушка наступила на змею или встретила медведя. Увидев, в чем дело, он расхохотался: это был всего лишь мед, переполнивший дупло и вытекший наземь!

— А я думала, что медовые реки только в Светлом Ирии текут! — говорила изумленная Дивляна, пока голядка Снегуле, которую Белотур приставил к ней для услуг, пыталась оттереть с ее черевья липкие пятна. — Может, мы уже в Ирий заплыли?

Ирий не Ирий, но до чудес Закрадного мира тут и впрямь было недалеко. В городке Кричеве, где ночевали в первый раз, местный старейшина с гордостью показал гостям диво-дивное: исполинские рога, длиной вдвое более чем в рост Белотура каждый, толщиной с его же бедро, изогнутые чуть ли не в кольцо, коричневато-желтые снаружи и гладко-белые на срезе. Дивляна и Снегуле даже взвизгнули, когда впервые их увидели, чем доставили кричанам большое удовольствие. Эти рога прадед нынешних хозяев нашел в земле, когда половодье подмыло берег Сожа, и о том, какие чудовища их носили, тут ходило множество преданий.

О том, кто она такая, в Кричеве никто не спросил, и Дивляна была этому рада. Гостеприимные хозяева знали Белотура — зятя князя Заберислава, поэтому принимали его с почтением и радушием и предложили переночевать в избе старейшины, выделив лавку с хорошей периной. Промокнув и намерзнувшись за время пути под моросящим дождем, Дивляна была рада, что можно отдохнуть в избе, где уже начали топить печь и где было несравнимо теплее, чем в постылом шатре, пропахшем вечно влажной кожей и шерстью.

Убедившись, что ей придется в эту ночь делить давку с самим Белотуром, Дивляна смутилась. Как же? Она ведь невеста, причем вовсе не его…

— Делать нечего, — шепнул на ухо Белотур, пригнув ее голову к своему плечу. — Иначе я не смогу тебя в избе устроить. Как я им скажу, кто ты?

И она сообразила, как они выглядят со стороны. Не имея лишних построек для гостей, кричане могли предоставить лежанку только воеводе — и одной из его пленниц, если он пожелает положить ее с собой! Как это будет выглядеть, если он устроит на хорошей лежанке свою робу, а сам ляжет на полу? А сказать, кто она такая на самом деле, никак нельзя: и Станила еще слишком близко, да и к чести ее это путешествие среди чужих мужчин не послужит.

Дивляна огляделась. Хозяйская семья готовилась ко сну, старуха возилась на большом ларе, сам старейшина с молодой младшей женой легли за занавеской, а старая жена, уже занимавшаяся только скотом и хозяйством, забралась на полати к детям. Горела одна лучина, и при ее свете Дивляна заметила, что старший хозяйский сын, отрок лет шестнадцати, смотрит на нее, жадно разглядывая незнакомую девушку, такую стройную и красивую. Восхищение и желание в его темных в полутьме глазах было, а почтения — нет. Вот ведь свезло киянину! — единственное, о чем он сейчас думал. И в самом деле! Теперь, даже стыдно сказать, что она — дочь ладожского воеводы, Огнедева! Да поверят ли ей? Где ее родня, где дружина, где приданое и челядь? Остались на Числомерь-горе. А без них она уже не Дивомила Домагостевна и не Огнедева — а так, непонятно какого бору ягода.

Торопясь уйти от жадных глаз отрока, Дивляна поспешно сняла шерстяную верхницу и обувь и в исподке скользнула под беличье одеяло, прижалась к стене. Белотур лег рядом с ней и шепнул:

— Пояс!

Со стыдом и неловкостью Дивляна развязала тонкий красный исподний пояс и бросила к прочей одежде. Снимая пояс, она дает понять, что готова принять мужчину, лежащего рядом с ней; еще бы нет, если она как бы принадлежит ему! Ее била дрожь: слишком ясно она осознала, что ее жизнь и честь целиком сейчас в руках Белотура, и нет больше рядом никого, кто мог бы за нее постоять! Она чуть не заплакала от холодного чувства одиночества, бессилия и беззащитности. Будто былинка в поле — какая скотина пройдет, та и щипнет. Как так вышло? Ведь она ни в чем не нарушила родовой закон и не сделала ни шагу без воли Домагостя. Она исполняет все, чего он хотел, во всем слушается Велема, старшего брата, в этой поездке заменяющего ей отца. И почему же она теперь стала чем-то вроде изгоя безродного или полонянки? Чем она виновата, что попала в такое положение?

Отвернувшись к стене, она чувствовала, как Белотур ложится рядом и прижимается грудью к ее спине — на довольно узкой лавке им было иначе не улечься. Дивляна дрожала от волнения, не зная, как далеко он намерен зайти, чтобы хозяева не заподозрили обмана. Он обнял ее, положил руку под ее грудь и шепнул в ухо:

— Спи, не бойся. Эх, перстенек ты мой золотой…

Дивляна опомнилась. Что она, в самом-то деле? Это не чужой кто-нибудь, это же Белотур! Ее сват и будущий деверь. Покусившись на нее сейчас, он обидит в первую голову собственного брата, князя Аскольда. Да и не верила она, что Белотур сможет обидеть ее. За время долгого путешествия она убедилась, что киевский воевода — человек добрый и честный, а к ней питающий самую нежную родственную привязанность… а если не совсем родственную, то она сама и виновата. Дивляна со стыдом вспомнила, как дразнила его раньше, то предлагая расчесать волосы, то ненароком льнула к нему, когда он помогал ей сесть в лодью или выбраться оттуда. Гораздо охотнее она обвивала рукой его шею и гораздо крепче прижималась к его груди, чем это было необходимо. В то время, в окружении родни и дружины, когда она чувствовала себя в полной безопасности и даже сама за себя не отвечала, все это было совершенно невинными, почти детскими играми. И хотя она, не будучи дитятей, понимала, что играет с огнем, это вовсе не побуждало ее вести себя разумнее. И вот все взошло и созрело, пора урожай собирать. Если Белотур ее хочет, то она сама немало для этого постаралась. И если он теперь воспользуется ее беззащитностью, то его трудно будет упрекнуть.