Ведьмина звезда. Дракон Памяти - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 74

– Вам нужно еще какое-то оружие? – спросил Торбранд конунг.

– Нам достаточно мечей, – ответил ему Хрейдар, и Хагир кивнул. – От гнева богов щитом не укроешься.

Они вышли на очищенное пространство. С одной стороны его ограждала бревенчатая стена гридницы, а с другой – широкий очаг, обложенный черными камнями. Впереди темнел толстый ствол ясеня с цепочкой старых рун, неведомо кем и когда врезанных в кору. Все двадцать четыре одна за другой. И Торбранд конунг, как Один на престоле.

Хагир был собран и спокоен, как никогда в жизни: все мысли и чувства, все испытания души и тела, пережитые и перекипевшие в нем за последний год и даже, пожалуй, за все двадцать семь лет его жизни, вдруг сплавились в сплошное железо. Это была не та нетерпеливая лихорадка, терзавшая его перед битвой на пустоши, когда он бежал на клинки, равно готовый убить и быть убитым. Теперь он был ровен, тверд и полон веры, что выполнит свой человеческий долг перед побратимом. Не он придумал, что за кровь платят кровью, но для поддержания равновесия в своем мире он должен поступать именно так. Вебранд смотрит на него сейчас. И отец, Халькель Бычий Глаз, ныне сидящий с Вебрандом за одним столом в Палатах Павших, и Ингвид Синеглазый, и Стормунд Ершистый, и Ранд Башмак, и все те, кто погиб в его битвах, и еще многие, многие…

Хрейдар вышел и встал перед ним, держа меч в обеих руках и слегка им покачивая, словно примериваясь к его тяжести. Хагир вынул свой и отцепил ножны; чья-то рука мгновенно перехватила их. Стояла тишина, только ветер шумел над крышей. Через дыру возле ясеневого ствола порывами влетал в дымную от факелов гридницу свежий воздух, принося отраду.

– Да будет с победой достойный! – крикнул Торбранд конунг, и Хагир бросился вперед.

Хрейдар отбил его удар со страшной силой, и Хагир, более легкий, отлетел на несколько шагов назад и едва успел поймать равновесие, чтобы в свою очередь отбить удар фьялля. Удары сыпались один за другим, клинки сшибались с однообразным неравномерным звоном. Двое бойцов метались по узкой площадке, от стены к очагу, от ясеня назад и снова к ясеню. Более сильный Хрейдар отбрасывал Хагира, но тот, более ловкий и подвижный, наскакивал на хёвдинга с новой неожиданной стороны, и тот не всегда успевал повернуться и встретить его. Хагир сумел однажды задеть бедро Хрейдара самым концом клинка, и там появилось кровавое пятно. Фьялли встретили это громким криком, без явного негодования или торжества. Все были захвачены волной общего бурного чувства, каждый удар встречался многоголосым криком. Ингвильда выбилась вперед, оттеснив даже своих сыновей, и стояла, сжав руки перед грудью; по лицу ее катились слезы.

Рана давала о себе знать, Хрейдар был уже не так подвижен, как в начале, но лицо его горело яростью, и сила рук не ослабевала. Он понял, что в этом поединке ему в глаза глядит смерть, и в нем проснулись те безудержные дикие силы, что даются лишь в последний час. Обеими руками держа меч, он наносил мощные удары, и каждый раз, когда взмывал его длинный клинок, женщины кричали от ужаса – казалось, он обрушится на голову квитта, разрубит его пополам сверху донизу и уйдет в землю, так что и не вытащишь… Но Хагир ускользал из-под удара, отбивал меч фьялля и старался точно ударить сам. Меч казался легким, каждое движение выходило верным; его направляли откуда-то извне, сверху. В нем бился не один человек; все они, кого он ценил и за чью честь и память бился всей своей жизнью, пришли к нему на помощь, влили свой дух в его кровь и свою силу в его руки.

С яростным хриплым выдохом Хрейдар ударил, меч его лязгнул по клинку Хагира и задел перекрестье. Удар оказался так силен, что Хагир невольно выпустил рукоять, чтобы не упасть вместе с мечом. Громкий крик оглушил его: всем казалось, что это конец, что еще миг – и меч Хрейдара обрушится на безоружного квитта. Истошно кричала Ингвильда, визжала кюна Хёрдис, прыгая на месте, как тролль.

Хагир не стал поднимать меч, даже не глянул на него; в то мгновение, когда Хрейдар пытался обрести равновесие и не врезаться мечом в земляной пол, Хагир вдруг метнуся не от него, а к нему… Быстрое движение, мелькнувший блеск железа, Хагир прыгнул назад… А Хрейдар почему-то не последовал за ним, а остался неподвижен. В гриднице стало тихо: все перестали не только кричать, но и дышать, не поняв, что произошло. А потом Хрейдар упал на спину, и, казалось, гридница содрогнулась, как лес содрогается от падения могучего дуба. В груди Хрейдара торчала рукоять ножа с руной «науд», вплетенной в черненый узор из угловатых лент.

Зависла тишина, неожиданная, давящая и оглушающая после недавнего движения и крика. Только хрипловатый, ломающийся голос Торварда ярла среди общего молчания пробормотал несколько слов – из тех, что его научили в свое время отцовские хирдманы, но уж никак не воспитатель.

– Смотри, Торвард ярл! – многозначительно произнесла кюна Хёрдис. – Смотри!

Хагир поднял глаза и встретил взгляд Торварда. Подросток смотрел серьезно, как на священный обряд, с какой-то тревожной жадностью и волнением. Ни жалости к убитому, ни злобы к убийце не было в его темных глазах. Он смотрел, как на образ собственной судьбы, и в Хагире Торвард, как и тот в нем, видел воина грядущих битв. Именно благодаря ему, квитту, последнему из Лейрингов, приплывшему из такой дали, чтобы отстоять честь своего рода и своего племени, в душу Торварда ярла вошел дух квиттинской войны. Теперь он не только по рассказам знает, что это такое и что ему предстоит унаследовать вместе со званием конунга фьяллей.

До дня осеннего равноденствия оставался всего месяц, и во фьорде Бальдра уже поговаривали об осенних жертвоприношениях.

– У нас будут пиры, гости! – с наигранной бодростью говорила фру Гейрхильда, обращаясь вроде бы к кому-то другому, но косясь при этом на Хлейну. – Приедет Эдельгард ярл с женой. То-то любопытно будет на нее поглядеть! Говорят, она большая щеголиха и у нее больше нарядов, чем хирдманов в дружине ее мужа! Мы будем созывать народ со всей округи, будем веселиться… Устроим бой коней…

– И хорошо бы заодно сыграть чью-нибудь свадьбу! – прибавлял Фримод ярл, тоже глядя на Хлейну, но не с тревогой, как его мать, а с досадой и обидой.

Хлейна улыбалась, но ничего не отвечала, и все знали, что ее улыбка – вежливость, не больше. Вот уже несколько месяцев Фримод ярл добивался, чтобы назначили свадьбу, и уже уговорил мать.

– Я не собираюсь ждать, пока эта дрянь колдунья заморочит ее до смерти! – возмущался он. – Я не мальчик, чтобы без конца водить меня за нос! Я всегда знал, что женюсь на ней, и пора это сделать! Ладно, если бы был назначен какой-то срок, но почему мы должны ждать до самого Затмения Богов? А если какой-нибудь мерзавец и придет с той проклятой застежкой, то я сам с ним разберусь! Кого мне бояться? Мне, ярлу Северного Квартинга, родичу конунга, победителю бьярров, уладов, говорлинов! Раудов, что бы там ни болтал Ингимунд Рысь! Да я…

– Я не сомневаюсь в твоей доблести, Фримод ярл! – отвечала ему мать. – И думаю, ты прав. Лучше тебе биться с тем, кто явится за ней, уже будучи ее мужем, чем ждать, пока она тут засохнет от тоски! Чему быть, того не миновать!