Грезы наяву - читать онлайн книгу. Автор: Патриция Райс cтр.№ 37

Она едва помнила, как оказалась дома и, не сказав никому ни слова, ушла к себе в комнату. Слышала, как куда-то ушел Алекс. Потом слышала, как с криками и руганью явился дядя. Но миссис Веллингтон, умевшая, когда требовалось, быть непреклонной, не разрешила ему повидаться с Эвелин. Слышала, как поздно вечером вернулся Алекс и долго стоял в нерешительности у ее двери. Она не знала, хочет ли, чтобы он вошел, или нет. Не знала, хочет ли спать. Хотя была уверена, что должна отдохнуть: нужно привести в порядок мысли и, может быть, что-нибудь придумать. Но мозг отказывался работать.

На следующий день Эвелин встала и, как заводная кукла, отправилась в контору. По пути она слышала разговоры на улицах: кто-то повесил чучело судьи, вокруг его дома собралась толпа, демонстранты грозили забросать дом камнями. Но ее будто ничего не касалось. Зато присутствие на улицах милиции и английских солдат она ощущала так, как если бы они вторглись в ее личную жизнь. Через шесть недель в силу войдет Почтовый закон, и ее страшило, что может произойти тогда. Собственное горе было только каплей в этом море.

Когда она вернулась вечером домой, то услышала, как в гостиной громко спорили Алекс и дядя Джордж. У нее не хватило смелости войти — ведь еще предстояло рассказать родным, что Алекс никогда и не собирался на ней жениться. Но сейчас это казалось неважным: она должна прийти в себя и сосредоточиться на главном.

Алекс теперь бессилен ей помочь. Судья дал шесть недель на погашение штрафа. Как ни ряди, нужно либо продавать склады, а значит, и все состояние Джейкоба, либо идти в тюрьму. Если бы даже пришел корабль Алекса, все равно ничего не успеть. Да она бы и не приняла от него столь щедрого подарка. И потом, она подозревала, что и корабли, и товары принадлежат вовсе не ему. Каковы бы ни были его отношения с могущественным графом, он не имел права продавать то, что ему не принадлежало. Алекса это, может, и не очень тревожило, но она не могла этого позволить.

Мысли постоянно возвращались к побегу, но это означало оставить мать и Джейкоба на произвол дяди Джорджа. Если бы она продала склады и их содержимое и добавила к этому деньги, полученные с аукциона, сумма примерно равнялась бы сумме штрафа, и это спасло бы ее от тюрьмы, но тогда остались бы неоплаченными другие долги. Они бы обанкротились, остались без средств к существованию. Правда, тогда она смогла бы поискать работу.

Но и это не могло утешить Эвелин. Она сомневалась, найдется ли в Бостоне человек, который согласится нанять ее на работу кем-нибудь, кроме горничной в таверне или экономки. Даже отец обучал ее приемам работы и держал в деле только потому, что Джейкоб был слишком мал.

Она могла выйти замуж. Это считалось единственным достойным занятием для женщины. Тогда у нее был бы муж, который защищал бы ее и заботился о семье. Но теперь ни один из тех, кто делал ей в свое время предложение, не согласится взять ее в жены.

Презирая себя за слабость, Эвелин все же избегала Алекса. Он вполне определенно высказал ей свои взгляды на женитьбу. В этом смысле помощи она не ждала, да и ему не позволила бы думать об этом. В конце концов, он чужестранец, который случайно оказался вовлеченным в ее жизнь, и очень скоро отправится дальше — у него своя дорога. Она не стала бы винить его, если бы он сел на первое попавшееся торговое судно и отправился в ближайший порт, куда зайдет один из его кораблей. Но он — правда, из-за безденежья — продолжал оставаться здесь. Уже за одно это Эвелин считала себя обязанной ему и не хотела связывать его какой-либо ответственностью.

Испытывая раздражение, что Эвелин не хотела с ним видеться, и раздосадованный собственной беспомощностью, Алекс нашел утешение в изменчивой политической жизни Бостона. Он встретился с богачом Джоном Хэнкоком, надеясь убедить его помочь Эвелин, но ему не понравились безразличие и равнодушие этого человека, и знакомство оборвалось. Он прислушивался к страстным речам на собраниях патриотов и находил в них много здравого, но считал, что лучше бы они обратились со своими жалобами в парламент, а не убеждали друг друга в том, в чем и так убеждены. Они настолько ожесточенно спорили о целях и средствах, что Алекс начал сильно сомневаться, смогут ли они вообще чего-либо добиться. Хотя, со своей стороны, готов был, когда придет время, сделать все, что сможет, чтобы не испытывать постоянных угрызений совести.

Однако он обнаружил, что в задних комнатах таверн, вдали от публичного краснобайства, обсуждались и более серьезные проблемы. Ему не нравились фантазии Сэма Адамса, но некоторые его мысли вызывали восхищение. Этот человек понимал, как нужно действовать. Если бы все колонии вместе выступили против Почтового закона, как он предлагал, то парламент смог бы ввести его только с помощью военной силы. Но Алекс надеялся, что в Англии найдутся достаточно трезвые головы, чтобы не допустить подобного развития событий.

Каждый день он возвращался поздно вечером и в нерешительности стоял перед дверью Эвелин. Он хотел обсудить с ней то, что услышал, расставить все в правильном порядке, руководствуясь ее здравым смыслом, но она совсем перестала интересоваться политикой. Когда он бывал в ее комнате, она просто молчала. Кроме того, у него с ночи погрома не было женщины, а он не привык пренебрегать своими физиологическими потребностями.

Вот и сейчас он знал, что Эвелин не спит. Видел полоску света под дверью, слышал, как шуршат страницы книги. Он готов был стоять под дверью вечно, пытаясь представить, как она выглядит в тонкой муслиновой сорочке, с волосами, рассыпанными по плечам и груди…

Образ королевы-девственницы, усмехнулся он про себя. Только ему такое не подходит. И с этой мыслью направился к себе в комнату.

Алекса не было на складе, и Джордж Аптон наконец-то застал Эвелин одну. Она посмотрела на него спокойно и безразлично.

Сейчас, когда она приняла решение, в душе ее воцарилось ледяное спокойствие, и никакие мысли о несправедливости жизни уже не волновали. Никак не взволновало и появление дяди.

Он пытался выглядеть озабоченным. Он даже старался изобразить сочувствие, но Эвелин видела затаенное торжество в его глазах. Они никогда не были близки. Эвелин всегда была занозой у него в пятке с тех самых пор, как он женился на тетке. Она ничего не имела против дяди, но он всегда относился к ней враждебно и высокомерно. Раньше она не обращала на это внимания, но потом черные шипы неприязни начали пробиваться сквозь розовый туман.

— У меня есть друзья, которые готовы купить склады по весьма приемлемой цене. Этого, конечно, не хватит, чтобы заплатить штраф, но есть возможность занять недостающую сумму. А потом, после свадьбы, ваш жених расплатится.

Дядя говорил об этом с такой легкостью, что Эвелин едва не рассмеялась. Но сдержалась. Это еще больше рассердило бы его. И она решила вообще не проявлять никаких эмоций.

— Никакой свадьбы не будет, дядя Джордж. Я лучше сяду в тюрьму, чем отдам семейное достояние английским хлыщам. Я ценю ваше предложение, но скажите вашим друзьям, что я ничего не продаю.

Чтобы увидеть, как пошло пятнами лицо мистера Аптона, стоило сесть в тюрьму. Потом он разразился своей обычной тирадой: