Художник зыбкого мира - читать онлайн книгу. Автор: Кадзуо Исигуро cтр.№ 17

Кто научил его этому, я не знаю. Он знал всего две или три песни и из каждой помнил не больше одного куплета. Впрочем, голосом он обладал весьма звучным. А еще он развлекал зрителей тем, что, встав в горделивую позу, подбоченившись и глядя в небеса, выкрикивал: «Эта деревня также обязана принести свою жертву во имя императора! И возможно, кто-то во имя этого жизнь положит, зато другие вернутся со славой и встретят рассвет новой жизни!» – в общем, что-то в этом роде. И люди, помнится, говорили: «Наш Хираяма-бой, конечно, с приветом, но самую суть уловил правильно! Он – истинный японец!» Я часто видел, как люди останавливались и давали ему деньги или покупали что-нибудь из еды, и в такие моменты на лице идиота расцветала счастливая улыбка. Понятно, из-за такого успеха Хираяма-бой и зациклился на своих патриотических песнях.

Кроме того, раньше люди убогие или слабоумные ни у кого особого раздражения не вызывали. Что же случилось с людьми, если им вдруг захотелось избивать слабоумного? Ну, может, кому-то не нравились его песни и дурацкие выкрики, но ведь по большей части это были те же самые люди, которые совсем недавно гладили его по головке, угощали лакомствами и всячески поощряли, вдалбливая в его башку эти крохи.

Впрочем, я уже говорил: у нас в стране сейчас царят иные настроения, и, наверное, Суйти в своем отношении к происходящему отнюдь не одинок. Возможно, я не совсем справедлив, наделяя и Миякэ тем же скептицизмом, однако если при нынешнем положении дел внимательно слушать все, что вам говорят другие, то всегда можно уловить в их речах оттенок горечи. Во всяком случае, я точно знаю: Миякэ действительно сказал мне нечто подобное тем словам, которые я привел выше; возможно, все, кто относится к поколению Миякэ и Суйти, думают и говорят теперь примерно одинаково.

Я уже упоминал, кажется, что вчера предпринял поездку на южную окраину города, в район Аракава. Там как раз конечная остановка городского трамвая, и многих удивляет, зачем было тянуть линию так далеко. Аракава действительно на город совершенно не похожа – с ее чисто выметенными улицами и богатыми особняками, построенными на больших участках далеко от соседских домов; с ее рядами кленовых деревьев вдоль тротуаров; с тем ощущением вольного пространства, которое свойственно скорее сельской местности. Но, на мой взгляд, наши власти поступили совершенно правильно: жителям города только на пользу, если они могут с легкостью добраться на трамвае до тихих, малолюдных окраин. У нас далеко не всегда имелись подобные удобства, и я хорошо помню ощущение, будто ты стиснут со всех сторон, возникающее в большом городе, особенно в летнюю жару.

По-моему, современные трамвайные линии стали функционировать году в тридцать первом, когда наконец исчезли те примитивные вагоны, которые лет тридцать действовали всем на нервы. Если вы нездешний, вам, вероятно, трудно даже представить себе, какое сильное воздействие оказали новые трамвайные маршруты на жизнь нашего города в целом. Казалось, буквально за ночь целые районы совершенно переменили свой облик: опустели городские парки, в которых вечно кишел народ, а некоторые разновидности давно налаженного бизнеса стали терпеть значительные убытки.

Зато другие районы, разумеется, сразу выиграли, в том числе и участок по ту сторону Моста Сомнений; там вскоре и появился наш «веселый квартал». Пока туда не проложили трамвайные пути, там имелось лишь несколько жалких улочек, вдоль которых тянулись ряды крытых дранкой лачуг. В те времена никто и не держал этот квартал за особый, хоть чем-нибудь примечательный район, а его местоположение обычно определяли примерно так: «ну, это там, к востоку от Фурукавы». Однако же новая трамвайная линия означала, что пассажиры, сойдя на конечной остановке в Фурукаве, смогут гораздо быстрее пешком добраться до центра города, нежели пересев на другой трамвай, делающий по городу круг. Вскоре действительно очень многие стали ходить от конечной остановки пешком, а в результате тамошние немногочисленные бары, до сих пор дававшие весьма посредственный доход, вдруг начали поразительным образом расцветать, да и новые питейные заведения стали открываться одно за другим.

Забегаловка, которая впоследствии превратилась в знаменитое кафе «Миги-Хидари», в те времена называлась просто «У Ямагаты» – так звали его владельца, ветерана войны. Это был самый старый бар в районе. Вид он имел довольно непрезентабельный, но я регулярно посещал его с самого приезда в этот город. Помнится, когда пустили новую трамвайную линию, Ямагата лишь несколько месяцев спустя сообразил, что вокруг него творится нечто невероятное, и принялся строить планы. Если учесть, что квартал прямо на глазах превращался в питейный центр, то его заведение, будучи здесь старейшим и находясь на перекрестке сразу трех улиц, считалось, естественно, этаким патриархом местного масштаба. Ввиду этого Ямагата почувствовал себя просто обязанным расширить и переоборудовать свое заведение уже в ином, куда более роскошном обличье. Тем более что хозяин магазина, находящегося над ним, был готов продать ему свое помещение, да и необходимые средства было бы несложно найти. Основным препятствием в осуществлении как собственных планов Ямагаты, так и планов переустройства всего квартала в целом являлось отношение городских властей.

И тут Ямагата повел себя абсолютно правильно. Ибо, как вы, возможно, помните, тридцать третий и тридцать четвертый годы были не слишком благоприятными для создания нового «веселого квартала». Власти прилагали неимоверные усилия, чтобы держать под контролем самые фривольные проявления жизни города, и многие из наиболее известных пристанищ «декадентов» закрывались одно за другим. Да и сам я поначалу воспринимал идеи Ямагаты без особого восторга. И лишь когда он в подробностях изложил мне свой план по поводу строительства нового кафе, я наконец проникся его увлеченностью и пообещал сделать все, что в моих силах, для осуществления этой затеи.

Чуть раньше я уже упоминал, что мне довелось сыграть определенную роль в создании теперешнего «Миги-Хидари». Разумеется, финансовой поддержки Ямагате я оказать не мог, будучи человеком небогатым. Зато в городе я к тому времени пользовался уже довольно большим авторитетом, хотя, помнится, еще не служил в министерской Комиссии по искусству, но личных связей у меня и в министерстве, и в других местах вполне хватало. Представители власти нередко советовались со мной по тем или иным вопросам политики в области искусства, а потому мое письменное обращение к ним по поводу планов Ямагаты не осталось без внимания.

«В намерения владельца данного заведения, – писал я, – входит прежде всего послужить торжеству нового патриотического духа, все шире распространяющегося ныне в Японии. Конечно же, этот новый дух в первую очередь отразится в интерьере кафе; любой посетитель, для которого этот новый дух неприемлем, незамедлительно почувствует себя там лишним. Владелец кафе также хотел бы, чтобы его заведение превратилось в некий культурный центр, где городские художники и писатели, в чьих работах особенно ярко отразились современные патриотические настроения, могли бы собраться и провести вечер в дружеской компании. По поводу данной идеи я со своей стороны заручился поддержкой коллег, в том числе художника Масаюки Харады, драматурга Мисуми и журналистов Сигэо Оцуи и Эйдзи Нацуки – все это, как известно, авторы произведений, решительно пропагандирующих верность его императорскому величеству».