Остаток дня - читать онлайн книгу. Автор: Кадзуо Исигуро cтр.№ 47

Страница

– Нация, по всей видимости, находится в плачевном состоянии, сэр.

– Именно. Посмотрите на Германию с Италией, Стивенс. Посмотрите, на что способно сильное руководство, если ему не мешают действовать. Им не до такой чепухи, как всеобщее избирательное право. Когда дом горит, никому не придет в голову созывать домочадцев и целый час обсуждать в гостиной различные способы тушения пожара, верно? Когда-то все это, может, и было прекрасно, но мир с тех пор стал сложнее. Нельзя требовать от обычного рядового человека, чтобы он разбирался в политике, экономике, мировой торговле и прочих материях. Да и с какой стати? Вчера, Стивенс, вы и в самом деле дали блестящий ответ. Как это вы сказали? Что-то в том духе, что это не входит в вашу сферу? И правильно, с какой стати должно входить?

Приводя здесь эти слова, я, конечно, понимаю, что многие идеи лорда Дарлингтона покажутся сегодня несколько странными и даже отчасти непривлекательными. Но, с другой стороны, невозможно отрицать, что в соображениях, которыми он поделился со мной тогда в бильярдной, было немало правды. Разумеется, глупо ожидать от дворецкого, что тот сумеет с пониманием дела ответить на такие вопросы, какие мне задавал мистер Спенсер, и утверждение мистера Гарри Смита и ему подобных, будто «достоинство» человека зависит от его способности разбираться в этих материях, оборачивается очевидной бессмыслицей. Давайте раз и навсегда договоримся: долг дворецкого – образцово служить, а не соваться в дела государственной важности. Ведь это же факт, что столь великие дела всегда будут выше нашего с вами разумения, и тем из нас, кто хочет оставить след в жизни, нужно понять, что лучший способ добиться этого – сосредоточиться на собственной деятельности, то есть отдавать все силы наилучшему обслуживанию тех благородных джентльменов, от которых по-настоящему зависят судьбы цивилизации. Казалось бы, это самоочевидно, но сразу приходят на память многочисленные примеры, когда дворецкие, по крайней мере какое-то время, думали совсем по-другому. Вот и сегодняшние высказывания мистера Гарри Смита очень созвучны для меня с теми идеалистическими заблуждениями, которые охватили значительные слои нашего поколения в двадцатые и тридцатые годы. Я имею в виду бытовавшее среди лиц нашей профессии частное мнение о том, что всякому дворецкому с серьезными устремлениями следует вменить себе в обязанность все время переоценивать хозяина, критически изучая побудительные мотивы его действий и вникая в скрытый смысл его взглядов. Только так, согласно этой теории, дворецкий обретает уверенность, что его профессиональные способности служат достойной цели. Хотя идеализм, содержащийся в такой аргументации, и вызывает определенное сочувствие, не приходится сомневаться в том, что она, как и нынешние суждения мистера Гарри Смита, есть прямое следствие неверного хода мысли. Стоит обратиться к примеру тех дворецких, которые попытались воплотить в жизнь эти рекомендации, и мы увидим, что профессионально – а некоторых из них ожидала весьма многообещающая карьера, – они так и не выросли, и только по этой самой причине. Я лично знавал, по крайней мере, двух из числа таких – люди отнюдь не бездарные, они меняли одного хозяина за другим, в каждом разочаровывались, ни у кого не задерживались – и в конце концов след их пропал. Удивляться этому не приходится. Ибо в реальной жизни критическое отношение к хозяину и образцовая служба просто несовместимы. Тут сложность даже не в том, что на нашем высоком уровне невозможно соответствовать многообразным служебным требованиям, если все время отвлекаешься на такие наблюдения; важнее другое – дворецкий, постоянно стремящийся выработать собственные «твердые взгляды» на дела своего хозяина, непременно утрачивает одно принципиальное качество, необходимое каждому стоящему профессионалу: преданность. Прошу понять меня правильно – я не имею и виду ту бессмысленную «преданность», на отсутствие коей любят пенять бездарные хозяева, когда не способны удержать на службе профессионала высокого класса. Больше того, я последним стану защищать неразборчивую преданность в отношении всякой дамы или всякого джентльмена, к которым доводится временно поступить в услужение. Тем не менее, если дворецкий хочет представлять собой хоть какую-то ценность, не важно, для кого или для чего, обязательно наступает время, когда он должен остановиться и сказать самому себе: «Этот хозяин олицетворяет все, что я считаю благородным и достойным восхищения. Отныне я всего себя отдаю ему в услужение». Такова разумная преданность. Так что же в ней «недостойного»? Просто-напросто, признаешь истину, которую нельзя не признать: таким, как мы с вами, никогда не постичь огромных проблем современного мира, а поэтому лучше всего безоглядно положиться на такого хозяина, которого мы считаем достойным и мудрым, и честно и беззаветно служить ему по мере сил. Возьмем, скажем, мистера Маршалла или мистера Лейна – без сомнения, двух крупнейших представителей нашей профессии. Разве можно вообразить мистера Маршалла вступившим в пререкания с лордом Кемберли по поводу содержания последней депеши его светлости в Министерство иностранных дел? Или наше восхищение мистером Лейном становится меньше, если мы узнаём, что у него нет привычки оспаривать взгляды сэра Леонарда Грея перед каждым выступлением оного в Палате общин? Да ни в коем случае. Так что же «недостойного» в такой позиции? Что тут заслуживает хоть малейшего порицания? И чем, собственно, виноват дворецкий, если, допустим, с ходом времени выясняется, что поступками лорда Дарлингтона двигали заблуждения, а то и недомыслие? Все годы, что я служил у него, он, и только он, взвешивал факты и решал, что следует поступить так, а не иначе; я же, как мне и было положено, ограничивался тем, что входило в сферу моей профессиональной деятельности. Если уж речь зашла обо мне, то я исполнял свои обязанности по мере сил и на таком уровне, какой многие могут счесть «первоклассным». И вряд ли именно я виноват в том, что жизнь и труды его светлости, как представляется ныне, в лучшем случае, увы, пошли прахом; у меня же, со своей стороны, нет решительно никаких оснований о чем-то жалеть или чего-то стыдиться.

Я наконец добрался до Литтл Комптона и в эту минуту сижу в ресторане гостиницы «Розовый сад», только что покончив с ленчем. На улице льет как из ведра.

«Розовый сад» хотя и не роскошная гостиница, но в ней по-домашнему уютно, так что не жаль было немного переплатить, чтобы снять тут номер. Этот очаровательный, увитый плющом особняк, где могут разместиться, как я прикинул, около тридцати постояльцев, удобно расположен на углу деревенской площади. «Ресторан», где я сейчас нахожусь, – современная пристройка к главному зданию, прямое длинное помещение с рядами огромных окон по боковым стенам. С одной стороны открывается вид на деревенскую площадь; с другой – на сад за домом, по которому гостиница, вероятно, и получила свое название. В саду, который, похоже, хорошо защищен от ветра, расставлены столики; я представляю, как приятно за ними обедать или просто закусывать в солнечную погоду. Кстати, некоторые постояльцы чуть раньше как раз уселись в саду за ленч, но их прогнали зловещие грозовые облака. Когда примерно с час назад меня провели в ресторан, официанты лихорадочно убирали в саду со столиков, а только что сидевшие за ними клиенты, в том числе один джентльмен с заправленной за ворот салфеткой, топтались рядом с довольно потерянным видом. Тут вскоре полило с такой силой, что едоки все как один оторвались от тарелок и уставились в окна.

Страница