Утоли моя печали - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексеев cтр.№ 5

Бурцев прочитал это в переводе, записанном на отдельном листе; на фотографии без лупы читались лишь отдельные слова и буквы. Автор письма Тропинин утверждал, что знает, где находится эта Заозерная пустынь, вернее, где находилась, потому что сейчас на этом месте ничего нет, и возле августейших мощей побывал, и теперь сам готов свидетельствовать о их чудотворности, поскольку они нетленны, а рядом образовался святой источник, воду из которого он и посылает в доказательство. Прежде чем сообщить об этом в прокуратуру, он писал в Московскую Патриархию, однако прошло полгода, а ответа нет. Зато появились какие-то двое чужих, опрашивали местных жителей и сами по лесам рыскали, что-то искали, из каждого ручейка и родника воду в бутылочки набирали, а выдавали себя за студентов, приехавших собирать фольклор. Естественно, до могилы они не добрались и тогда начали искать автора, да только он не стал на них выходить сам, и чужаки уехали ни с чем. В этот раз он тоже подписывается другой фамилией, и если генеральная прокуратура, а в частности Сергей Бурцев, заинтересуется и приедет, – а он обязан это сделать, потому что знает толк в живой воде и еще то, что найденные возле Свердловска кости вовсе не царские! – то автора письма искать не нужно, объявится сам. Но только вышеозначенному работнику и никому другому.

И указывался конечный пункт, куда следовало приехать и ждать, – поселок Усть-Маега.

Вечером дома Бурцев открыл атлас и отыскал этот поселок, стоящий на перекрестке рек – кажется, мелиораторы тут что-то перемудрили, – типичный районный центр с населением до десятка тысяч человек, и территория района в добрую Швейцарию. В общем, если самому искать автора письма, то и жизни не хватит. Измерил расстояние от Екатеринбурга, и получилось, что по прямой чуть ли не тысяча километров. Если останки расстрелянной семьи Романовых перевозили сюда, то как же это сделали жарким летом без какой-либо консервации? Даже если часто меняли лошадей и плыли по рекам на лодках, то все равно потребуется не меньше месяца. За такой срок и августейшие тела превратятся в зловонную кашу.

Если только они в самом деле нетленны… В принципе, можно было выезжать на следующий же день, оставалось взять историко-социальную справку по этому району. А специальное поручение от Фемиды Бурцев получил через секретаря. К официальной бумаге была приложена записка с просьбой позвонить перед выездом по домашнему телефону. Вероятно, подчиненные Фемиды долго напрягались, чтобы подыскать в Усть-Маеге приличное дело, и ничего не нашли лучшего, как дорожно-транспортное происшествие аж четырехлетней давности с весьма тусклым намеком на криминал. Технической экспертизой было установлено, что у автомобиля «Нива», которым управлял работник заповедника Ярослав Пелевин, на ходу сработало запорное устройство руля, фиксаторы которого оказались подпиленными, и, судя по следам жидкости на асфальте, в этот же момент лопнули шланги тормозной системы. Сам водитель не смог выскочить на ходу и сгорел вместе с машиной, где находилось четыре канистры с бензином и где обнаружили фрагменты останков человека. Поэтому Фемида предлагала рассматривать это как теракт, хотя нет достаточных оснований, и под таким предлогом задержаться в Усть-Маеге до той поры, пока назвавшийся Тропининым человек себя не обнаружит.

Раздувать из мухи слона – это было что-то новенькое, обычно приходилось делать наоборот: превращать теракты и заказные убийства в неосторожное обращение с оружием, суицид и замыкание электропроводки. Но других, более серьезных преступлений в том районе не случалось уже добрый десяток лет.

Он заказал билет, и тут сработал закон подлости: домашний автоответчик записал звонок из Министерства юстиции, куда Бурцева приглашали для срочной беседы. Ждал этого уже несколько месяцев, через своих людей выяснил всю раскладку с судейскими местами, и, казалось, раньше осени ничего приличного не будет, а тут надо же, в самый неподходящий момент, хоть от командировки отказывайся! До конца рабочего дня оставалось чуть больше часа, и все-таки он поехал в министерство, зная, что такие дела лучше решать с утра. На удивление, там даже никто не рассердился, встретили радушно и буквально ошарашили предложением – бывают же чудеса на свете! Он рассчитывал получить место рядового судьи в одном из округов Москвы, а тут засветилась реальная возможность войти в состав Конституционного – его кандидатура уже была согласована с председателем, далее оставались формальности. Бурцеву посоветовали завтра же с утра начать бумажные хлопоты, и у него даже рот не открылся, чтобы сказать о командировке и о билете на ночной поезд.

Он возвращался домой с полным убеждением, что ни за что не поедет в эту Усть-Маегу. И это будет месть всем – Генеральному, спецпрокуратуре за то, что она так легко откомандировала своего человека, Фемиде…

Особенно Фемиде!

Он понимал, что это его давний комплекс неполноценности, что он всю жизнь вынужден доказывать перед ней свою состоятельность как человека, как профессионала и личности; он чувствовал, что Фемида то умышленно, то интуитивно подавляет его, разрушая так трудно воссоздаваемую тонкую материю воли. Он давно осознал, что любит и ненавидит ее одновременно, и сейчас, наконец-то вырвавшись из-под ее незримой силы влияния, определится в своем чувстве. Полная независимость исключает ненависть, поскольку вольный человек – это прежде всего ощущение собственной силы и любви.

Вот и пробил час…

Заманчиво было, никого не извещая, оформить документы и явиться миру в мантии, однако Фемида могла расценить это как слабость, поэтому Бурцев позвонил ей в девятом часу вечера. Трубку взял муж, и поскольку они никогда не говорили по телефону, голос Бурцева он не узнал. А Бурцев неожиданно разговаривать с Вадим Вадимычем не захотел, и тот пригласил Наденьку.

– Ты сейчас уезжаешь? – спросила она сонным голосом, вдруг всколыхнув в душе прошлое: так она спрашивала, когда Бурцев вставал среди ночи на поезд или самолет…

– Должен огорчить тебя, никуда я не уезжаю, – сказал он.

Длинная пауза на том конце провода была многозначительной.

– Как прикажешь понимать, Бурцев? Самое главное сейчас было идти с открытым забралом и сохранять спокойствие.

– Сегодня получил предложение в Конституционный суд. Завтра целый день буду в Министерстве юстиции.

– Так… Я рада за тебя. Ты пошел сам в министерство? Чтобы не ехать в командировку?

– Чтобы не ехать, я бы скорее занялся членовредительством, – съязвил Сергей. – На такие места сами не просятся, ты же понимаешь.

– Да… Что же мне делать? Что я завтра скажу Генеральному?

– Я сам скажу ему…

– Но что толку? Кого я отправлю теперь?

– Вадим Вадимыча…

Она замолчала, и невозможно было угадать, кто станет говорить после паузы.

– Знаешь, а у меня спина не болит, – вдруг сообщила Наденька. – Ни разу за это время… Так легко!

– Постучи по дереву, – посоветовал Бурцев.

– Нет, правда, это так непривычно… Может, тебе центр нетрадиционной медицины открыть? Вместо Конституционного суда?