Похититель теней - читать онлайн книгу. Автор: Марк Леви cтр.№ 22

Люк проводил ее взглядом и присвистнул сквозь зубы.

— Ты не скучаешь, старик. Я бы тоже хотел еще поучиться, вроде как прокатиться лишний круг на карусели.

— Знаешь, медицинский факультет — это не совсем Луна-парк.

— Работа, знаешь, тоже. А ведь мы оба носим белые халаты — вот и еще кое-что общее.

— Ты счастлив? — спросил я.

— Я работаю с отцом, это не всегда легко, но я учусь ремеслу. Я уже начинаю зарабатывать на жизнь, а еще занимаюсь сестренкой, она растет. Работа в булочной нелегкая, но я не жалуюсь. Да, думаю, я счастлив.

Однако мне казалось, что свет, некогда сиявший в твоих глазах, Люк, теперь погас и ты как будто был в обиде на меня за то, что я уехал, оставив тебя одного.

— Может, проведем вместе вечер? — предложил я.

— Мама не видела тебя несколько месяцев, и потом, твоя подружка — ее ты куда денешь? Вы с ней давно?

— Не знаю, — ответил я.

— Ты не знаешь, сколько времени с ней встречаешься?

— Мы с Софи скорее друзья, — буркнул я.

И правда, я не мог даже вспомнить, когда мы впервые поцеловались. Наши губы соприкоснулись однажды вечером, когда я прощался с ней после дежурства, но надо бы спросить ее, считает ли она это первым поцелуем. В другой раз, в парке, я угостил Софи мороженым, и, когда стирал пальцем капельку шоколада с ее губ, она меня поцеловала. Может быть, именно в тот день наша дружба переросла в нечто большее. Да так ли уж важно помнить первый раз?

— Ты думаешь что-то с ней построить? — неловко спросил Люк. — Я хочу сказать, что-то серьезное? Прости, если это нескромный вопрос, — тотчас извинился он.

— При наших безумных графиках, если удается провести вместе два вечера в неделю, — это уже подвиг.

— Возможно, но при ваших безумных графиках она все-таки нашла время посвятить тебе уик-энд да еще провести его с тобой в нашей дыре: это, согласись, что-то значит. Она заслуживает лучшего, чем коротать время с твоей мамой, пока ты будешь болтать со старым другом. Мне бы тоже хотелось, чтобы в моей жизни кто-то был, но наши красавицы-одноклассницы давно отсюда сбежали. И потом, кто захочет строить жизнь с человеком, который ложится спать в восемь, а среди ночи идет ставить тесто?

— Твоя мама ведь вышла за булочника.

— Моя мама всегда твердит мне, что времена изменились, хоть люди по-прежнему едят хлеб.

— Приходи к нам сегодня вечером, Люк, завтра мы уезжаем, и я хотел…

— Не могу, мы начинаем в три, мне надо выспаться, иначе я не работник.

Люк, старина, что с тобой сталось, где наш былой беззаботный смех?

— О мэрии ты больше не думаешь?

— Для политики нужно какое-никакое образование, — усмехнулся Люк.

Наши тени вытянулись рядом на тротуаре. В школьные годы я всегда внимательно следил, как бы не украсть его тень, а если это изредка и невольно случалось, тотчас ему ее возвращал. Друг детства — святое. С этой-то мыслью я и шагнул вперед, потому что слишком любил его, чтобы делать вид, будто не слышу того, что он не мог сказать мне вслух.

Люк ничего не понял. Тень подо мной была не моя, но как он мог это заметить? Наши тени были теперь одного роста.

Я простился с другом у дверей булочной. Мы обнялись, и он еще раз повторил, что страшно рад меня видеть. Надо хотя бы созваниваться время от времени.

Я вернулся домой с коробкой пирожных — на этом настоял Люк. В память о старых добрых временах, сказал он, хлопнув меня по плечу.

* * *

За обедом мама завязала разговор с Софи. Вопросы, которые она ей задавала, все косвенно касались моей жизни — спрашивать напрямую мама стеснялась. Софи спросила ее, каким я был в детстве. Всегда странно слышать, как говорят о вас в вашем присутствии, особенно если собеседники делают вид, будто вас рядом нет. Мама заверила, что я был спокойным мальчиком, — но о моем истинном детстве она многого не знала. После короткой паузы она добавила, что я никогда не приносил ей разочарований.

Я люблю морщинки, что залегли в уголках ее рта и у глаз. Я знаю, что сама она их ненавидит, но меня они как-то успокаивают. На ее лице я читаю нашу общую жизнь, мою и ее. Нет, не по детству я тосковал, вернувшись сюда, но по маме, по нашей близости, нашим субботним походам в супермаркет, по нашим ужинам вдвоем, которые иногда проходили в полном молчании, но не было на свете людей ближе нас; я скучал по тем ночам, когда она приходила ко мне в комнату, ложилась рядом, гладила меня по голове. Это только кажется, что годы уходят. Самые простые моменты запечатлеваются в нас навсегда.

Софи рассказала маме о смерти маленького мальчика, которого она не смогла спасти, о том, как трудно отдаться делу целиком, ограждая себя от горя в случае неудачи. Мама ответила, что с детьми это особенно тяжело. Иным врачам удается очерстветь больше других, однако она готова поклясться, что терять пациента для всех одинаково тяжело. Мне порой думалось, что, может быть, я выбрал медицину в надежде когда-нибудь исцелить мою мать от ран, нанесенных ей жизнью.

После ужина мама тихонько ретировалась, а я увлек Софи в сад за домом. Ночь была теплая, Софи опустила голову мне на плечо и поблагодарила за то, что я хоть на несколько часов увез ее из больницы. Я извинился за мамину болтовню: наш уик-энд мог бы быть более интимным.

— Что ты, где может быть интимнее, чем здесь? Сто раз я рассказывала тебе о себе, сто раз ты меня слушал, но сам никогда ничего не говорил. Сегодня я чувствую, что хоть немного наверстала упущенное.

Взошла луна. Софи, взглянув на нее, сказала мне, что сегодня полнолуние. Я поднял голову и посмотрел на крышу. Шифер ярко блестел.

— Пошли, — велел я, потянув Софи за руку, — постарайся не шуметь и иди за мной.

Когда мы поднялись на чердак, Софи пришлось пробираться под крышу на четвереньках. У слухового окна я поцеловал ее. Мы долго сидели, слушая окутавшую нас тишину.

У Софи слипались глаза. Она оставила меня одного и, закрывая за собой люк, сказала, что, если моя кровать мала, я могу прийти спать к ней.

* * *

В доме все стихло, ни звука, ни шороха. Я открыл одну из коробок и, перебирая сокровища детства, вдруг почувствовал себя странно. Как будто мои руки стали меньше, как будто мир, который я оставил, вновь обступил меня. Первые лунные лучи коснулись половиц чердака. Я выпрямился и, стукнувшись головой о балку, вернулся к действительности, но передо мной уже легла тень, длинная, тонкая, как карандашный штрих. Она дотянулась до сундука и, я готов поклясться, села на него. Тень смотрела на меня, ожидая, что я заговорю первым. Это был вызов, но я молчал.

— Итак, ты все-таки вернулся, — сказала она. — Я рада, что ты здесь, мы тебя ждали.

— Вы меня ждали?

— А как же, мы ведь знали, что рано или поздно ты вернешься.