Сердце дикарки [= О, сколько счастья, сколько муки…] - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Дробина cтр.№ 6

– Ой, Варька, да что ж ты меня уговариваешь? – Настя тихо рассмеялась. – Что я – девчонка без женихов? У меня, слава богу, муж, дети, дом – все хорошо. А в хоре я свое отпела. Подожди, свежей заварки принесу.

Она поспешно встала, ушла в глубь комнаты. Варька, закусив губы, смотрела ей вслед.

Настя вернулась с мешочком чая. Быстро взглянула на Варьку. Словно прочитав ее мысли, подалась к пятну света, обеими руками раздвинула тяжелые пряди распущенных волос. В смоляно-черной массе отчетливо серебрилась седина.

– Вот, взгляни – вся белая, как ведьма! А Илье что… Знаешь, он ведь до сих пор черный, как головешка, без единого волоса седого. И бешеный такой же, как раньше, проклятый…

Варька молча пила чай. За окном голосила вьюга. Неожиданно в ее пронзительный визг вплелась дробь кулаков по обледенелой двери:

– Эй! Настька! Открой! Это мы!

– Ну, наконец-то. – Настя встала из-за стола, накидывая на плечи шаль.

Дверь открылась, впустив клуб морозного воздуха, и в горницу, на ходу сбрасывая кожух, быстро вошел Илья.

– Вот, Настька! Вот, это все ты ее учишь! – не здороваясь, сердито заговорил он. – Доиграемся мы до Сибири с этой девкой, на каторгу я с нее пойду! Родились и крестились, а такого не видали: взяла моду господ кусать!

– Господи, что случилось? – удивилась Настя. – Пашенной опять приехал?

– Ну да! – Илья в сердцах ударил кулаком по дверному косяку. – Приехал, и с компанией за полночь засиделись, чего мы им только не пели! Потом эта чертовка во двор вывернулась, воздуху глотнуть, а Пашенной – за ней. Может, сказать чего хотел, а эта дура, не разобравшись, его зубами ка-ак… Выгонят меня с ней из хора к чертовой матери! Чтоб первого купца в городе кусать – где это видано?!

– Чего ж он такого сказать хотел, – подозрительно осведомилась Настя, – что она его зубами достала?

– Не знаю, не слыхал… – остывая, буркнул Илья.

Шумно вздохнув, он бросил кожух на гвоздь, провел ладонью по волосам, стряхивая с них снег, шагнул в горницу – и увидел сидящую за столом сестру.

– Дэвла! [7] Варька! Откуда ты?! Вот умница, что приехала! Да не обнимай меня, я мерзлый, как солонина!

Варька, словно не слыша последних слов, повисла у брата на шее. Через его плечо увидела входящих в дом старших детей. Шестнадцатилетняя Дашка, улыбаясь, снимала лисий полушубок, разматывала облепленный снегом платок. Было видно, что громы и молнии отца ничуть ее не напугали. Ее черные и чуть раскосые, как у Ильи, глаза не мигая смотрели поверх головы Варьки в дальний угол. Ее брат, красивый, тонкий, как девушка, мальчик, бережно стряхивал снег с футляра скрипки.

– Будь здорова, тетя Варя, – улыбаясь, сказал он, и тут же эхом отозвалась Дашка:

– Будь здорова, бибийо. [8]

– Здравствуйте, маленькие. – Варька поцеловала обоих. – Ну, замерзли? Давайте-ка с нами чай пить.

Через несколько минут Илья и дети сидели за столом. Настя разлила чай в большие расписные кружки, но посидела со всеми недолго – сославшись на усталость, отправилась спать. Илья, еще сердитый, вертел в пальцах сосновую щепку, молчал. Его сын не спеша прихлебывал чай, что-то тихо говорил сестре, и та с улыбкой слушала его. Гришка был очень похож на мать, и Варька невольно залюбовалась тонкими и правильными чертами парня, большими черными глазами с длинными, изогнутыми, как у девочки, ресницами, от которых на скулы Гришки ложились тени, густыми кудрями, еще мокрыми от налипшего и растаявшего сейчас снега. Дашка, в отличие от брата, была точной копией отца: высокие, резко очерченные скулы, нос с горбинкой, широкие, почти сросшиеся на переносице брови, крупные, красивые и ровные зубы. Ее полураспустившаяся коса лежала на плече, и на каштановых, с золотым отливом прядях играл свет углей. Варька, болезненно морщась, всмотрелась в невидящие глаза Дашки.

– И ничего не поделаешь… – покосившись на сестру, глухо сказал Илья. – Поначалу-то, помнишь, все ждали – вдруг пройдет. Старые-то цыгане говорили – проходит такое иногда. И по колдуньям ее таскали, и свечи в церкви ставили, и что только Настька не делала… В Ростове однажды попа откуда-то приволокла, целую ночь кадил над ней… А все без толку. Только недавно Настька угомонилась. Чего жилы рвать, раз уж судьба? Эх, знать бы мне тогда… Шагу бы из Смоленска не сделал! Да что из Смоленска – из Москвы не уехали бы!

– Брось, Илья. Ты-то чем виноват?

– А кто виноват? Не потащили бы мы с тобой Настьку в табор – ничего бы не было.

– Ну-у, знаешь… Если бы да кабы… Всего не угадаешь. – Варька покосилась на Дашку. – Э, да ты зеваешь, девочка. Идем-ка, я спать тебя провожу. Ночь-полночь, а вы устали. Пойдем-ка, расскажи мне – какие вы теперь романсы в хоре поете?

Дашка поднялась. Вдвоем с Варькой они ушли в соседнюю комнату. Тут же встал и Гришка. Илья, оставшись один, молча смотрел в стол, гонял пальцем по столешнице свою щепку. Из-за занавески, за которой спала Настя, доносилось ровное дыхание. За окном продолжала верещать вьюга, поднимая у забора белые снежные столбы. За печью скреблась полуночница-мышь.

Варька вскоре вернулась.

– Устала девочка. Только голову на подушку приклонила – сейчас заснула. А знаешь, все-таки русская кровь в ней сильно видна. Маленькая была – так не очень, а сейчас заметно стало.

– А говорила, на меня похожа.

– Похожа. Но на ту твою гаджи [9] больше. Чудно – глаз черный, волос вьется, смуглая, а все равно… И чем старше – тем виднее.

– И когда ты мне кончишь глаза колоть? Настька – и та не вспоминает.

– Ну, Настька… Настька – жена, должность у нее такая – молчать. Столько лет с тобой мучается, с кобелем.

– С того раза и не было ничего.

– Да ты мне-то хоть не ври! То я не помню, как ты прошлой весной на две недели пропал. А потом – еще. Забыл, где я тебя тогда отыскала?

– Варька, отвяжись, добром прошу, – проворчал Илья. – Что я тебе – щенок сопливый? Как дам вот сейчас!..

– Скажите, напугал! – усмехнулась Варька. Тихо вздохнула. – То-то и оно, что не щенок. Мог бы уж и угомониться. Дети взрослые.

Илья буркнул что-то невразумительное, отвернулся. Варька без улыбки смотрела на него. Помолчав, спросила:

– А кто этот Пашенной, что ты так вскидываешься?

– Купец первой гильдии, золотопромышленник. Почти весь город ему должен.

– Ну так что ж ты?..

– А что думаешь – он жениться собирается? Жена у него есть да детей трое уже. А Дашку – так, для забавы хочет. Я уж сто раз ему по-доброму говорил: отстаньте, мол, от девки, ваше степенство, на что она вам, слепая-то… А он рогом уперся: желаю Дашку, и все! Просто проходу нет от него! Каждую ночь в кабаке сидит, глаз с нее не сводит. Наши уже поговаривают: прячь девку, морэ, [10] украдет… Он может, у него такие молодцы в приказных – чертям страшно.