Хозяин Пророчества - читать онлайн книгу. Автор: Николай Бородин cтр.№ 46

— Так вот, это правда. Но не вся. Я не могу понять, сколько именно знает этот эльф, но многое ему открыто. Например, он представляет себе, в каком порядке должны быть открыты гробницы.

— Стой. — Паладин прищурился. — А ты откуда это знаешь?

Оцелот, искоса взглянув на своего собеседника, медленно расплылся в настолько лукавой усмешке, что Альтемир, зарычав от бессильной ярости, сообразил: только что он снова задал вопрос, которого от него ждали.

— Знай, юноша. Я — хранитель Песни Пророчества, доверенной людям. — Радимир сбросил с себя напыщенный вид и продолжил нормальным тоном: — Пророчество связывает все гробницы, или места Силы, в нашем мире. Оно указывает, в каком порядке они должны быть — и будут вскрыты. Когда именно это произойдет — не сказано прямо, но хранители поймут, почувствуют, что время пришло. Кроме того — и сейчас мы возвращаемся к нашей главной теме — указано, что существует дитя Пророчества: тот, кто должен открыть место Силы. И кого именно, зверя или охотника, удастся освободить. Теперь ты понимаешь меня?

Альтемир уже успел понять, что в этих рассуждениях ему просто так не разобраться, а потому смотрел на мага холодным рассудительным взором, пощипывая кончик носа. «Совсем другой человек», — подумалось Оцелоту, хотя он не впервые наблюдал эту метаморфозу.

— Это должен был быть я? Именно поэтому ты хранил меня, как ценный инструмент, все это время?

— Первое верно, но против второго я категорически протестую. Люди не инструменты.

— Хорошо, пусть марионетки. Вполне в стиле магов. И даже предупреждать ни о чем не надо.

— Не «не надо», а «нельзя». — Оцелот посмотрел паладину прямо в глаза, предупредительно подняв палец. — Пророчество — это не только и не столько пьеса, что должна быть отыграна в точности по тексту. Это еще и режиссер, и зритель одновременно. И важнее всего в его исполнении то, что герои должны быть абсолютно искренними. Ни у кого не должно быть мысли: «Так, а вот здесь я должен сделать вот то-то». Ты не должен был играть, мой мальчик. Ты должен был жить. Все, что мог сделать я сам, — это воспитать тебя таким, чтобы в нужный момент ты смог проявить себя с лучшей стороны. Чтобы эта лучшая сторона у тебя вообще была. Понимаешь?

Паладин отстраненным тоном поинтересовался:

— То есть моя забота о людях — тщательно внушенное тобой чувство?

— Нет, оно твое. — Маг старался говорить как можно мягче. — И самым серьезным доказательством того, что эта твоя вера идет от самого сердца, может послужить твоя печать. Теперь уже несуществующая. Ведь ты сам ее снял тогда, в беседе с архиепископом Остера. Когда перед тобой встал выбор — верность Церкви или жизнь целого города. Не думаешь же ты, что это я освободил тебя от нее? — Альтемир устремил полный недоверия взгляд к земле, не желая выдавать того, что именно так он и считал. Волшебник покачал головой. — Ты любишь людей, Альтемир. В глубине именно своего сердца ты хочешь для них мира и счастья. Да, это немного сказочная мечта. Но у тебя достаточно решимости и терпения идти к ее исполнению, несмотря ни на что. Это уже сделало тебя героем Империи…

— И отлученным от Церкви.

— У тебя и у Церкви разные пути, мальчик мой. Ты служишь людям. Церковники служат Богу. Раньше это означало одно и то же, но сейчас… Вот, к примеру, ты бы смог послать за головой своего врага убийцу? Ручаюсь, архиепископ Остерский до сих пор ждет возвращения своего человека.

Взгляд Альтемира был настолько холодным, что обжигал.

— Что за ложь ты сейчас сказал?

Однако Радимир и не думал смущаться, а разошелся еще больше:

— Я могу рассказать тебе о Церкви еще много интересных фактов, даже не сильно углубляясь в историю. Однако смотрю, ты не желаешь слушать. Так или иначе, ты уже сделал свой выбор. И вот что я хочу спросить: ты жалеешь о нем? Только честно, положа руку на сердце?

Альтемир, уставившись на носки своих сапог, через некоторое время медленно проговорил:

— Жалею или нет… Но будь у меня возможность выбрать снова, я бы сделал так же. Если только это сделал я.

— О, черт, — Радимир устало прикрыл глаза рукой. — Альтемир, когда ты становишься… ну таким, разумным… ты еще пощипываешь нос при этом всегда… Так вот, таким ты меня иногда пугаешь. Но сейчас жаль, что ты вышел из этого состояния. Иначе бы ты понял сразу, что мне было совершенно незачем тобой управлять. Просто подумай — и все поймешь. В конце концов, я сам десяток лет расхаживал в личине священника и довольно близко знал Отто фон Остера, умнейший был человек, хотя и немножко себе на уме. Я не враг Церкви. Я враг тем ее действиям, которых становится уж слишком много в последнее время. Потому что новая Церковь стала больше думать о религии, чем о людях, эту религию исповедующих. Но оставим эту тему, мы отклонились.

Маг провел ладонью по лицу, делая вид, что успокаивается. Вообще общение с обычными людьми требовало от волшебников немалой сноровки. В силу своих тренировок они обретали контроль над эмоциями, а потому сохраняли полную невозмутимость в любых обстоятельствах. Но их собеседникам слова, сказанные одинаково ровным голосом, в некоторых ситуациях казались чуть ли не издевательством. Поэтому одним из важнейших умений, которому учили в Гильдии, была способность виртуозно имитировать соответствующие моменту чувства. Как выяснилось, это очень сильно облегчало взаимопонимание.

Оцелот, по очевидным причинам, владел вышеупомянутым искусством в совершенстве, а потому даже изобразил, будто переводит дух после своего «эмоционального» монолога. Затем маг сделал рукой нетерпеливый жест, останавливая пожелавшего было что-то сказать паладина, и произнес:

— Я, как уже упоминалось, являюсь хранителем Песни Пророчества, доверенной людям. Но чтобы Пророчество свершилось, все Песни должны быть объединены. То есть необходимо объединить мою часть, которая не первая и не последняя, с двумя другими. С будущим мы еще разберемся, а вот в прошлое нам сейчас придется наведаться.

— Нам? В прошлое?!

— Конечно, друг мой! — Улыбка Радимира была слишком широкой и жизнерадостной для того, чтобы быть искренней. — Для этого нужны все, кто упомянут в Пророчестве. И отправимся мы…

Маг, предчувствуя неизбежные возражения паладина, поступил крайне просто: перенес их обоих, куда надо, без предупреждения. Альтемир, увидев, как на него набрасывается пасть телепорта, успел только произнести:

— Твою ж… … мать! — он договаривал уже стоя в нескольких десятках лиг севернее Долтара.

В диких, напоенных магией и населенных странными существами землях.

Однако ж сейчас они были населены и еще кое-кем. Паладин, выпучив глаза, смотрел то на невозмутимого Оцелота, который с преувеличенным вниманием отряхивал пыль со своего плаща, то на становище степных бестий, раскинувшееся за ближайшим холмом.

— Постарайся особо не суетиться, — как бы между делом отметил волшебник, — иначе ты рискуешь наступить на хвост разведчику, затаившемуся в шаге от нас, справа. Мое заклятие обманет их глаза, уши и нюх. Но мне будет куда труднее убедить охотника, что только что один неуклюжий человек не отдавил ему важную часть тела.