Сентябрь - читать онлайн книгу. Автор: Розамунда Пилчер cтр.№ 112

— И как они жили, счастливо?

— По-моему, да. Они очень друг другу подходили. Поселились в высоком, продуваемом сквозняками доме на Хериот-роу, там я и родилась. Мама обожала Эдинбург, светскую жизнь, гостей, театры, концерты, балы, приемы. А отец оставался в душе деревенским жителем, чье сердце — в горах. Он любил Страткрой и каждое лето приезжал сюда рыбачить. Когда мне было пять лет, он купил землю на южном берегу реки и построил Балнед. Отец еще работал, я училась в школе в Эдинбурге, так что сначала считалось, что это вроде как охотничий дом, чтобы проводить свободные дни. Но для меня тут был рай, я весь год только и жила, что мечтой о лете. А когда отец уже оставил службу, мы вообще поселились в Балнеде. Мама пыталась сопротивляться, но у отца была железинка в характере, и ей пришлось, в конце концов, довольствоваться тем, что есть. Она приглашала гостей, всегда было с кем составить партию в бридж, что ни вечер, у нее званый ужин. Но дом на Хериот-роу мы сохранили, и когда, бывало, дожди зарядят совсем уж невыносимо или изо дня в день дует ледяной зимний ветер, она всегда под каким-нибудь предлогом возвращалась в Эдинбург. А то соберется и уедет в Италию или на юг Франции.

— А вы?

— Я же сказала, тут был мой рай. Я росла единственным ребенком в семье и причиняла матери одни разочарования: не только большая и толстая, но к тому же еще и дурнушка. Возвышалась над сверстниками на голову и в танцклассе была безнадежна, ни один мальчик не хотел со мной танцевать. В эдинбургском свете со мной была сплошная мука и все не слава Богу, а вот в Балнеде совершенно не имело значения, какая я с виду. В Балнеде мне можно было быть такой, какая я есть.

— А ваш муж?

— Мой муж, — теплая улыбка преобразила старческие черты Вайолет. — Моим мужем был Джорди Эрд. Я вышла замуж за своего самого лучшего друга, и за тридцать с лишним лет семейной жизни он не перестал быть моим лучшим другом. Не многие женщины могут так сказать.

— Как вы познакомились?

— На охоте, в горах Криген Даб. Отца пригласили в охотничий выезд лорда Балмерино, а так как мама находилась где-то на Средиземном море, он взял с собой меня. Я всегда страшно любила ездить с отцом стрелять куропаток и очень старалась, чтобы от меня был прок, носила его патронташ, сидела с ним в скрадке тихо, как мышь.

— И Джорди тоже был там одним из охотников?

— Нет, Ноэль. Джорди был одним из загонщиков. Его отец, Джейми Эрд, служил у лорда Балмерино главным лесничим.

— Вы вышли за сына лесничего? — голос Ноэля прозвучал недоуменно, но в то же время и восторженно.

— Ну да. Отдает «Любовником леди Чаттерли», [24] не правда ли? Но уверяю вас, совершенно ничего похожего.

— И когда же это произошло?

— В начале двадцатых. Мне было десять, а Джорди пятнадцать. Он мне показался самым красивым мальчиком на свете, и когда подошло время пикника, я взяла свои сэндвичи и села рядом с ним, с той стороны, где были егеря и загонщики. Сама его выбрала. С тех пор он стал моим другом, а я была его тенью, и он оказывал мне всяческое покровительство. Кончилось мое одиночество, теперь со мной был Джорди. Целые дни напролет мы проводили вместе под открытым небом. Он учил меня удить лосося и вылавливать руками из-под камня форель. Иной раз мы за день проходили по многу миль, он показывал мне ложбинки, где паслись олени, и скалистые вершины, где гнездились орлы. И после целого дня на вересковых холмах он приводил меня в домик, где жили его родители… где теперь живет Гордон Гиллок, лесничий у Арчи… И миссис Эрд кормила меня ячменными лепешками и сладкими булочками и поила крепким чаем из своего лучшего глазурованного чайника.

— А ваша мать не возражала против такой дружбы?

— Я думаю, она рада была, что я не болтаюсь под ногами. Она ведь знала, что ничего худого со мной не случится.

— Джорди пошел по стопам отца?

— Нет. Он был вроде моего отца, умный, книжная душа. Хорошо учился. У моего отца он всегда находил поддержку, верно, папа узнавал в нем что-то от самого себя. В результате Джорди кончил среднюю школу в Релкирке, а потом поступил учеником в аудиторскую фирму.

— А вы?

— Я, к сожалению, еще должна была расти. Не успели оглянуться, а мне уже восемнадцать лет, и мама убедилась, что ее Гадкий утенок превратился в Гадкую утку. Несмотря на рост и отсутствие светских талантов, она решила все-таки вывезти меня «в свет», по полной программе: сезон в Эдинбурге, представление королевской семье в Холируде. Меня это совсем не прельщало, но Джорди уехал и жил в Релкирке, и я, пораскинув умом, решила тут ей уступить, чтобы она потом смирилась с тем бесспорным фактом, что кроме Джорди Эрда я ни о каком другом муже и думать не хочу. Конечно, мой светский дебют обернулся полным провалом. Наряженная в вечернее платье до полу, атласное, все в блестках, я больше всего походила на комическую «даму» из детского спектакля. Сезон подошел к концу, а я так и осталась никому не интересной, не нужной, не обрученной. Мама, страдая от унижения, привезла меня обратно в Балнед, где я снова расставляла в комнатах цветы, выводила собак гулять и… ждала Джорди.

— Долго пришлось ждать?

— Четыре года. Пока он не закончил учебу и не получил место, которое давало ему возможность содержать жену. У меня, конечно, были свои деньги, капитал под опекой, доставшийся мне по достижении двадцати одного года, и мы вполне могли бы жить на эти деньги, но Джорди ни о чем таком и слышать не хотел. Ну, я и продолжала ждать, пока не настал великий день, когда он сдал выпускные экзамены. Помню, я была в овечьей мыльне в Балнеде. Купала собаку: мы с ней гуляли; и она вывалялась в какой-то гадости. И вот я вожусь там в фартуке, вся обрызганная водой, и карболкой от меня разит. Вдруг двери распахиваются, и на пороге стоит Джорди — пришел делать мне предложение. Такая романтическая минута. С той поры я люблю запах карболки.

— А как отнеслись к этому ваши родители?

— Они уже давно видели, к чему идет. Отец был очень рад, мама смирилась. Сначала терзалась: что скажут ее светские знакомые, а потом пришла к заключению, что лучше мне выйти за Джорди Эрда, чем остаться незамужней дочерью у нее на руках, это при ее-то образе жизни. И вот в начале лета 1933 года мы с Джорди, наконец, сыграли свадьбу. Чтобы доставить маме удовольствие, я согласилась затянуться в корсет и нарядиться в белое атласное платье, такое блестящее и жесткое, что оно стояло колом, как картон. А когда кончился званый завтрак, мы с Джорди сели в его маленький «остин», укатили в Эдинбург и провели первую ночь в отеле «Каледония». Помню, я разделась в ванной, сняла дорожное платье, расшнуровала корсет и торжественно выбросила его в мусорную корзину. И поклялась, что больше никто и никогда не заставит меня носить корсет. И никогда больше их не носила, — Вайолет весело рассмеялась и шлепнула Ноэля по колену. — Так что в первую брачную ночь я рассталась не только с девственностью, но и с корсетами, и трудно сказать, чему я радовалась больше.