Пустой дом - читать онлайн книгу. Автор: Розамунда Пилчер cтр.№ 33

Николас открыл было рот, чтобы объявить: «Я не люблю рыбу», — но поймал взгляд Юстаса и предпочел промолчать.

— Я подумал, что он мог выудить немного, — объяснил Юстас. — Обычно, проверяя ловушки, он заодно натягивает там леску с крючками.

Он улыбнулся Каре.

— Ты когда-нибудь ела макрель?

— Кажется, нет, — ответила она. — Как здорово, что у него нашлась такая сетчатая сумка.

Сумка показалась ей более занимательной, чем макрели.

— А ее надо будет вернуть?

— Он не просил ее назад.

— Мы повезем рыбу в Бозифик?

— А зачем? Нет, мы приготовим ее здесь… давай-ка, помоги мне.

Он собрал шесть-семь больших камней, гладких и круглых, и сложил их в кольцо, потом взял спички, обрывок сигаретной пачки, несколько щепок и соломинок и разжег огонь, а затем отправил детей поискать еще дерева, так что вскоре на пляже запылал настоящий костер. Когда дрова прогорели, превратившись в серую золу, которая вспыхивала алым, стоило дунуть на нее, он одну за другой положил туда макрелей, и они сразу затрещали, источая упоительный аромат.

— Но у нас нет ножей и вилок, — сказала Кара.

— Пальцы у людей появились задолго до вилок.

— Но рыба же горячая!

Они с Николасом присели на корточки у костра. С волосами, растрепанными ветром, в одних купальных трусиках, густо облепленные песком они напоминали дикарей; вид у детей был довольный.

Кара наблюдала за умелыми руками Юстаса.

— Вы уже делали так раньше?

— Ты имеешь в виду, вырезал прутья?

— Нет — разжигали костер, жарили рыбу?

— Тысячу раз. Только так и надо готовить макрель и есть ее — сразу из моря.

— Вы так ее готовили в детстве?

— Да.

— А тот старик, он был еще жив? Джек Карли.

— Да. Он выходил на пляж и сидел на песке, присоединялся к нам, мальчишкам. Приносил с собой бутылку рома, курил пахучую старую трубку и рассказывал разные байки — такие жуткие, что мы никак не могли понять, правда это или вымысел.

— А про что?

— Про разные приключения… он объехал чуть ли не весь мир и чем только не занимался. Был коком на судне, лесорубом, строил автострады и железные дороги, работал на руднике. Добывал олово. Таких называли «оловянщиками». Уехал в Чили, пробыл там пять лет, разбогател, но спустил все деньги буквально за год и снова остался на мели.

— А потом вернулся?

— Да, вернулся. Назад, в бухту Джека Карли. — Кара вздрогнула. — Тебе холодно?

— Няня сказала бы: привидение пролетело над могилой.

— Лучше надень свитер и забудь о привидениях. Скоро будем есть.

Глядя, как он занимается с детьми, Вирджиния думала об Энтони, который столько всего пропустил просто потому, что не желал тратить на них время. Если бы Кара была хорошенькой, он, возможно, уделял бы ей больше внимания… Кара, которая так жаждала внимания и любви, которая считала отца лучшим человеком на свете. Но она была некрасивая и застенчивая, носила очки, и отец не давал себе труда скрывать, что стесняется ее. А Николас… с Николасом все могло быть по-другому. Со временем Энтони научил бы его метко стрелять, рыбачить и играть в гольф, они стали бы друзьями, развлекались вместе. Но Энтони мертв, и ничему этому не суждено случиться. Она сожалела, что ее дети не будут плавать вместе с ним, склоняться к костру на пляже, слушать его истории и смотреть, как умелые отцовские руки очищают от коры белые прутики, чтобы использовать вместо вилок.

Солнце плавно скользило вниз по небу, его лучи падали прямо на них; море превратилось в жидкое золото. Вскоре наступит вечер, за ним придет ночь. Джек Карли жил в бухте, а Обри Крейн — в Бозифике. Их невозможно увидеть. Невозможно услышать голоса. Но они все равно тут. Рядом.

Это было волнующее ощущение — единения с прошлым, всепоглощающее, но почему-то нестрашное. Робким и пугливым не было места в этих краях, ведь, несмотря на красоту, то были дикие земли, где опасность таилась на каждом шагу. В море, глубоком и грозном, с его глубинными течениями и мелями. На утесах и в пещерах, которые обнажались в отлив, а потом внезапно затапливались или оказывались отрезанными от земли приливной волной. Даже мирные поля, по которым они шли к пляжу, грозили бедой: разросшийся вереск скрывал заброшенные рудники, глубокие колодцы и черные жерла шахт. Кое-где можно было увидеть клочки меха и тоненькие косточки, выбеленные ветром — останки добычи лисиц, которые рыли себе норы в лощинах, заросших утесником.

С приходом ночи окрестности оглашались уханьем сов; барсуки выбирались из укрытий и шли мародерствовать на помойки. Охотничий азарт был им чужд. Барсуки довольствовались тем, что пугали фермерских жен, которые, заслышав, как среди ночи со звоном падает на землю крышка мусорного бака, просыпались в холодном поту.

— Мама! Все готово!

Голос Кары пробудил ее от раздумий. Вирджиния подняла глаза и увидела Кару, поднявшую руку с прутиком, на который был нанизан кусок рыбы, — он грозил вот-вот соскользнуть на землю.

— Иди скорее, пока он не упал!

Она призывала ее столь отчаянно, что Вирджиния вскочила и, отряхивая с купальника песок, поспешила присоединиться к пиршеству.

В последних лучах закатного солнца, ощущая на лицах дуновение прохладного бриза, они стали медленно карабкаться по тропинке вверх домой. После купания дети были молчаливыми и сонными. Николас малодушно согласился на предложение Юстаса понести его на спине. Вирджиния тащила сетчатую сумку из-под рыбы, в которую затолкала купальники и полотенца, а другой рукой взяла на буксир Кару. Они были все в песке и соли, растрепанные, изнемогающие. Утес показался им гораздо более высоким, а подъем по склону через густую растительность и пышные папоротники отнял последние силы. В конце концов они вышли на поле, и идти сразу стало легче. За ними расстилалось море — оно сияло в вечерних сумерках, отражая переливы заката на небе; впереди ждал Бозифик, притаившись в ложбинке на склоне холма. Выше, на дороге, изредка мелькали фары проезжавших машин.

Несколько коров из Юстасова стада пробрались сквозь пролом в изгороди на верхнее поле. Коричневые с белым коровы жевали траву, издавая успокаивающее чавканье; они подняли головы, озирая проходящую мимо процессию.

Николас, наклонившись к уху Юстаса, прошептал:

— А ты пойдешь к нам в гости?

Юстас улыбнулся.

— Мне пора возвращаться домой.

— А я думал, ты останешься поужинать.

— Но мы ведь уже поужинали, — отозвался Юстас.

— Я думал, это было вместо чая.

— Только не говори, что в тебя влезет еще еда.

Николас зевнул.

— Да, пожалуй, не влезет.