На секунду обе прелестницы замолчали, потом Николетта
протянула:
– А уж субаквальная ванна!
– Об этом не стоит говорить, – быстро сказала
Кока. – Ей-богу, ничего интересного, ванна как ванна.
Я скосил глаза на Эстер. Та, опустив взор в чашку с кофе,
сидела с самым невинным видом. Голову на отсечение даю, она великолепно знает,
что субаквальная ванна на самом деле простая клизма.
– Хватит рассиживаться, – засуетилась Кока, –
нам еще предстоит пить воду, минеральную, из источника номер семь, пошли.
Эстер, душенька, у вас есть такая кружечка с носиком?
– А как же, – ответила Эстер, –
всенепременно.
– И мы купили, – взвизгнула маменька. – Вот у
меня самая дорогая, фарфоровая, кобальтовая, с видами Ковальска.
– Боюсь разочаровать тебя, малышка, – хихикнула
Кока, – но моя кружка дороже, это настоящий эксклюзив, ручная роспись! Я
так и сказала в магазине: мне самое лучшее, то, что выпущено в единичном
варианте.
На секунду Николетта растерялась, но потом воскликнула:
– Ручная роспись! Бог мой! Мне еще ни разу не попался
товар, сделанный ногами. Эка невидаль! Да тебя обманули! Посмотри, таких кружек
пруд пруди, вон точная копия твоей у женщины за соседним столиком!
Кока обернулась, побагровела и отбила мяч:
– А твоя кобальтовая просто ужасна! В Москве подобными
на рынке возле кладбища торгуют!
– Милая! – скорчила брезгливую гримаску
маменька. – Ты просто упала в моих глазах! Никогда бы не подумала, что
ходишь по таким местам, как толкучка при погосте.
– Я?! – возмутилась Кока. – Я? Ты с ума
сошла! Да я отовариваюсь только в элитных бутиках. С чего тебе в голову взбрела
столь идиотская идея?
– Откуда же ты знаешь, какой товар лежит на «блошке» на
грязных ящиках? – прищурилась маменька. – Отчего ты уверена, что там
есть имитация кобальтовой посуды?
Мне стало интересно, как же Кока вывернется.
– Я-то просто предположила, – зазвенела
она, – а вот ты небось проводишь в непотребных лавчонках все свободное
время. Откуда, интересно, тебе известно, что там товар разложен на ящиках?
Один – один. Эстер хмыкнула, Николетта с Кокой уставились
друг на друга, словно две собаки, не поделившие территорию.
– Не пойти ли нам прогуляться? – попытался я
купировать начинающийся скандал.
Уж не знаю, удалось бы мне примирить заклятых подружек, но
тут вдруг Эстер засмеялась и своим неподражаемым низким голосом произнесла:
– Думаю, вам не стоит больше спорить, чья кружка
красивее, все равно моя самая лучшая!
Николетта и Кока переглянулись. Эстер же с самым
невозмутимым видом вытащила из своей огромной, похожей на мешок сумки
фарфоровую емкость, водрузила ее на стол и гордо сказала:
– Вот.
Николетта и Кока выпучили умело накрашенные глаза. А я не
выдержал и расхохотался. На вымытой до блеска столешнице стояла совершенно
невероятная вещь: кружка в виде собаки, скорей всего, натурщиком для нее
послужил далматинец. Во всяком случае, слегка косорылый щенок имел белый окрас,
густо покрытый черными пятнами.
– Это твоя кружка? – Маменька перешла от
потресения на «ты». – Однако! Где ты взяла такую?
Эстер аккуратно убрала «поильник».
– В магазине около колоннады, справа. Там их море.
– Я тоже хочу! – подскочила Николетта. –
Ваня! Купи мне такую, в виде пуделя!
– А кошек нет? – поинтересовалась Кока.
– Всяких полно, – успокоила их Эстер. – И
киски есть, и зайчики, и мышки, и ежики – на любой вкус зверушки.
– Покажи нам эту лавку! – оживилась Кока.
– Да, – засуетилась маменька, – побежали
скорей.
Мы вышли на улицу и через пару минут оказались на месте.
Эстер не обманула. Полки ломились от самых невероятных чашек, очевидно, они
предназначались для детей, потому что в торговом зале бегало много малышей. Я
слегка удивился – неужели ребятишки тоже пьют минеральную воду? До сих пор я
искренне полагал, что она предназначена лишь для больных людей.
Кока с Николеттой, посмотрев на фарфоровое безумие,
взвизгнули и бросились выбирать кружки. Процесс затянулся. Милые дамы хотели
все и сразу! Собачек, кошечек, черепашек, гномиков, лягушек, Белоснежку,
Винни-Пуха, Иа-Иа и Барби.
– Мы же не можем приобрести сорок штук! –
попытался я охладить пыл маменьки.
Николетта, сложившая в проволочную корзинку целую гору
китча, вскинула вверх аккуратно выщипанные брови.
– Почему?
Я растерялся. Действительно, почему? Сказать, что кружки
слишком дорогие? Это не аргумент для маменьки.
– Боюсь, в Москве их будет некуда деть, – выдавил
я наконец, – посуда у тебя стоит в столовой, в буфете. Чашки просто не
впишутся в интерьер.
Николетта на секунду задумалась, но потом с утроенной силой
рванулась к прилавкам.
– Ерунда! – воскликнула она. – Полный отпад!
Я их на кухне поставлю.
Я отошел в сторону. Нет, маменька и Кока просто невозможны.
Интересно, сколько времени мы тут проведем? Мне нужно поговорить с Норой и
ехать на квартиру к Карелии Яновне. Но как избавиться от спутниц? Может,
предложить им еще раз посетить лазню? Ох, боюсь, они не согласятся. Ну и что
делать? Повести их в театр или кино и сбежать из зрительного зала? Сколько
времени обычно идет спектакль? Часа два? Мне хватит.
Я подошел к продавщице и без обиняков спросил:
– Есть в Ковальске опера?
– Нет, – покачала она головой, – только
концертный зал.
– Отлично, и где он расположен?
– Да тут рядом, в двух шагах, но идти туда
бессмысленно.
– Вы считаете? Музыканты так плохо играют?
– Откровенно говоря, я не слишком-то разбираюсь в
музыке, – улыбнулась торговка. – Может, и классно на скрипках
пиликают, только оркестр приезжает сюда всего на пару дней в месяц. Сегодня
концерта нет.
Я скрипнул зубами. Что же придумать? Неожиданно мне на
помощь пришла Эстер.
– Как вам понравилось в СПА-пещере? – осведомилась
она, когда маменька и Кока, обвесив меня пакетами с идиотскими чашками,
наконец-то вышли на улицу.