Железный сокол Гардарики - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Свержин cтр.№ 96

По дороге из храма архангела Михаила, где будущий царь вновь прослушал содержательные поучения на библейские темы, я уже начал было опасаться, что торжества могут затянуться. Даже если исключить домовые церкви в усадьбах бояр и князей, список московских храмов был преизряден. Следующим на очереди оказался собор Пречистой Девы. На подходе к нему я уже вздыхал, сожалея о том, что, по усвоенной с детства привычке, утром выпил только обнаруженный в запасах дяди Якоба кофе. Время шло к обеду, а завтрак для меня еще не наступил. Противное урчание в желудке отвлекало от пения святых отцов и сбивало с торжественности момента.

За время работы в институте мне приходилось участвовать в нескольких коронациях. Так, однажды в Риме глава католической церкви, подкравшись к королю франков, коварно, без объявления Божьей воли, короновал его императором. Я помню шокированное лицо новоиспеченного светского главы западного христианского мира, тогда еще не ставшего легендарным Карлом Великим. Минут пять император просто не знал, что и сказать. Такого подвоха от понтифика он никак не ожидал.

Помнил я и коронацию Емельяна Пугачева в Новом Амстердаме, где Джордж Вашингтон от имени и по поручению Большого Казачьего Круга, вкупе с парламентом, возлагал на чело отныне не самозванного Петра III железный лавровый венок. Но то, что сейчас открывалось моему взору, являло собой диковинный сплав византийской чопорной пышности с разухабистой восточной тягой ко всему яркому и цветному.

Переступив наконец порог храма Девы Марии, я невольно вздохнул с облегчением. Здесь под балдахином из золотой парчи красовался двойной трон, и два десятка рынд [51] с ритуальными топориками на плече охраняли его от всяких желающих передохнуть на покуда вакантном месте. Чуть в стороне от амвона располагалось три стола с царскими регалиями. На центральном лежала шапка Мономаха, возле нее дежурил неожиданно серьезный Лис с клинком наизготовку. Митрополит, приняв из рук служки нечто вроде кисточки, начал отчаянно махать ею в воздухе, смачивая царский путь каплями святой воды.

Наконец Рюрик и Софья заняли свои места. Пришедшая с ними свита расположилась по обе стороны от них. Справа – миряне, слева – духовенство. Глава православной церкви, удостоверившись, что все заняли соответствующие места, напоследок брызнул святой водой на будущих царя и царицу. После этого с водными процедурами было покончено, и началась церемония.

Боярская соболья шуба Рюрика была скинута у подножия трона, символизируя, что отныне сей достойный муж – не ровня даже самым высшим из своих слуг. Сын Кудеяра как истинный внук Василия III был обряжен в порфиру – длинное, до пят, расшитое платье. Затем на него возложили бармы [52] , после вручили скипетр. И наконец настал черед царского венца. Я внимательно смотрел на лицо Рюрика, силясь угадать, какие ощущения испытает он в то мгновение, когда шапка Мономаха опустится на его голову. Лис, уже покинувший свой пост и занявший место среди прочих ближних людей, также не сводил глаз с нашего подопечного. Мгновение тянулось, как растаявшая жевательная резинка, прилипшая к рукаву. И вот шапка коснулась чела, синие глаза Рюрика широко распахнулись, и рот приоткрылся, точно он пытался судорожно вдохнуть наполненный ладаном церковный воздух.

– Ф-фух! – услышал я рядом вздох облегчения Якоба Гернеля.

Вряд ли кто-либо из присутствующих придал значение изменениям, происходящим на царском лице, а если и заметил, то отнес их на счет осознания государем торжественности момента.

Все вокруг потонуло в ликовании и колокольном звоне. Мрачная эпоха Ивана Грозного канула в прошлое. Спустя несколько минут церемония повторилась, но уже с регалиями малого обряда. Приняв из рук митрополита уменьшенную копию шапки Мономаха, Рюрик собственноручно возложил ее на голову жены. Россия обретала новую, еще никому не ведомую историю.

Карта, над которой мы работали в апартаментах Баренса, попади она в руки будущих исследователей, рожденных в этом мире, наверняка вызвала бы нескончаемые споры. Они строили бы многочисленные гипотезы, откуда взялась такая точность во второй половине XVI века. И вряд ли кто-нибудь из этих ученых мужей сможет предположить наличие спутниковых данных у некоторых картографов отдаленного прошлого.

– …Что сообщают из Астрахани? – разглядывая бескрайние просторы своих владений, поинтересовался Рюрик.

– Воевода, князь Хованский, прислал гонца с известием, что войско, числом до десяти тысяч верховых, озорует вблизи крепости. Князь просит выслать ему подкрепление, – без запинки ответил Якоб Гернель.

Опыт офицера разведки сейчас ему пригодился не менее, чем новоприобретенное искусство читать судьбы по движению небесных светли.

– Кабы те силы были, отчего ж не послать, – угрюмо отозвался государь. – Сколько у нас нынче войска под рукою?

– Семьдесят тысяч в кулаке, да еще пятьдесят тысяч по крепостям гарнизонами стоят.

– А у гетмана?

– Казаков тысяч до тридцати. Вот ежели б он еще шляхту за собой повел… – Докладывающий воевода грустно вздохнул. – Да ему нынче, поди, некогда. Он нынче на Краков идет.

– Все едино след ему гонцов послать. Ежели теперь мы не сдюжим, то после и ему не устоять. Что из Дикого поля доносят? – меняя тему, продолжал царь.

– Много нынче татар у наших границ объявилось. Поди угадай, откуда главного удара ждать.

– Где им Штаден дорогу проложил, тоже неведомо, – добавил еще один из присутствовавших на военном совете полководцев.

– Вряд ли Девлет-Гирей и его союзник Мустафа II станут пытаться скрытно провести такую огромную армию потайными тропами. Скорее можно предположить, что они выставят свое войско широким фронтом, угрожая одновременно десятку пограничных крепостей. А в это время, когда мы, пытаясь угадать, где будет наноситься основной удар, двинем полки к границе, отборные татарские рати, обойдя указанным Штаденом путем наши кордоны, ударят в самое сердце. – Я указал на Москву.

– Что ты предлагаешь? – пристально глядя на меня, спросил Рюрик.

– Я предлагаю воспользоваться планами Штадена.

Могила татарского царевича Марефа находилась в землях, официально принадлежавших московскому царю, однако же его люди в этих местах появлялись нечасто. Изредка, отлавливая беглых крестьян, сюда заезжали приказные с сыскными грамотами. Но как не было выдачи с Дона, так не было и с Донца. Никого из жителей окрестных слобод не интересовало, кем доселе был пришлый и чем занимался. Числил ли он себя однодворцем, сыном боярским или же вовсе Иваном, родства не помнящим, а только холопов здесь не водилось.

Уж и не знаю, кем был загадочный татарский царевич и при каких обстоятельствах он сложил голову, а только насыпанный курган над его могилой почитался крымчаками как святыня. Они ездили сюда без пролития крови и обычного грабежа, позволяя жителям расположенной неподалеку слободы существовать вполне привольно. А потому привыкшие к виду кочевников селяне безучастными взглядами провожали мчащихся по степи наездников, даже не задумываясь о том, что привело их в эти края.