Воронья стража - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Свержин cтр.№ 49

Стоп! Я невольно одернул себя, прерывая стройное течение мыслей. Не так давно Уолтер как бы вскользь поднимал тему исчезновения сына испанского короля и Марии Тюдор. Понятное дело, гугеноты, а уж тем более англикане, имелись числом куда более семи тысяч. Наверняка они готовы были дорого заплатить, чтобы видеть на троне не испанского ставленника, а Елизавету. Католическая вера этой юной девицы в те дни была под изрядным подозрением. И главным сторонником возведения на трон огнекудрой Бэт и был как раз тот самый герцог Норфолк. Королева не забыла ему этой услуги, как и того, что, находясь у одра умирающей старшей сестры нынешней маркизы Дорсет, он вымолил для нее престол. А может, все было совсем по-другому? И настоящая воля умирающей королевы Марии так же канула в трясинное болото личного архива недавно казненного герцога? Но кто об этом может знать наверняка? Норфолк мертв.

Врачи, камеристки? Поди их сейчас отыщи! И прозвания-то их мало кому ведомы! Нотариус? Королевский нотариус, должность, занимаемая людьми солидного возраста. Жив ли он сейчас, вопрос непростой. Кто еще? Неизвестно! Хотя почему неизвестно? Очень даже известно! Дэвид ап Райс – телохранитель королевы Марии еще с тех времен, когда она была отвергнутой и забытой всеми изгнанницей. Ее тень и, должно быть, самое доверенной лицо. Быть может, истинный текст содержания завещания и есть та самая тайна, из-за которой Дэвид ап Райс вот уже пятнадцать лет томится полузатворником в Тауэре.

Я метнул быстрый взгляд на Олуэн, мило беседующую о каких-то пустяках с дядюшкой Филадельфом. Теперь все становится на свои места. Норфолк долгое время оставался первейшим среди вельмож королевства. Даже убитый в день штурма Тауэра граф Лестер – невенчанный муж Елизаветы, едва ли мог сравниться с казненным герцогом в могуществе и влиянии.

Честолюбивый Роберт Дадли желал большего. Престарелый Норфолк, чувствуя, что у него пытаются отнять самый вкусный кусок, решил играть ва-банк и проиграл. Должно быть, слава графа Уорвика – делателя королей не давала ему спать. Погубив свою невестку Джейн Грей, он возвел на трон Марию, затем, подменив ее завещание, – Елизавету. И хотя, строго говоря, связь герцога с вожаками Воинства Пяти Ран Христовых так до конца и не была доказана, вполне возможно, что на этот раз старый волк решил посадить на трон сговорчивую Марию Стюарт.

Как известно, со времен несостоявшейся женитьбы Мария недолюбливала Лестера. Впрочем, и то сказать – идея Елизаветы выдать замуж вдову французского короля за своего фаворита Роберта Дадли была не из лучших идей, приходивших в голову огнекудрой Бэт. Стало быть, удайся Норфолку и эта авантюра, Лестер навсегда канул бы в прошлое, отправленный в изгнание доживать свои дни. А Норфолк по-прежнему был бы вершителем дел королевства.

Именно эту роль, по иронии судьбы, ныне выполняет Уолтер Рейли, которого, судя по связи нынешнего лорда-протектора с графом Нортумберлендом, обезглавленным как организатор все того же мятежа, герцог мог держать про запас. Вместе с документами, подтверждающими королевское происхождение “безродного” приемыша из Девоншира.

Теперь же, если судить по слухам, наш пострел везде поспел. Он при новой королеве и Норфолк и Лестер в одном лице. Впрочем, все это только домыслы. При всей своей очевидности, в данной грамоте нет никаких доказательств, что речь идет именно о “нашем” Уолтере Рейли. Хотя, вот ведь незадача, доказательство есть! Правда, такое же косвенное, как это послание, но все же воистину показательное. Портрет, уж не знаю чьей кисти, подаренный нынче днем могущественному лорду-протектору смиренным братом Адриеном. Наш преподобный друг недаром просил Уолтера повесить сей шедевр рядом с зеркалом. Ни яд, ни образ врага здесь ни при чем. Конечно же, речь идет о портретном сходстве Рейли и Филиппа Испанского. А оно, несомненно, есть: тот же высокий лоб, те же темные горящие глаза, тот же прямой аристократический нос… Пожалуй, будь у нашего приятеля тяжелая габсбургская челюсть – и вовсе ничего не пришлось бы доказывать. Но сходство есть. Несомненно, есть! В конце концов, нижнюю часть лица Рейли мог унаследовать от Марии Тюдор. Если приглядеться, и у него, и у Елизаветы подбородки очень даже похожи…

Я невольно поймал себя на мысли, что полагаю королевское происхождение Рейли уже вполне доказанным фактом. Конечно, что и говорить, все сходится. И то, что посвященные во множество закулисных тайн иезуиты так резво отреагировали на возвышение вчерашнего корсара, – само по себе недвусмысленный знак. И все же это лишь гипотеза, хотя и весьма правдоподобная. Я начал вновь изучать пергамент. Подчисток не видно. Фактура материала как минимум на первый взгляд соответствует описанному времени. Год примерно пятьдесят шестой – пятьдесят седьмой. Дата под сообщением говорит о том же. Печать безукоризненна. Почерк – стройная писарская каллиграфия с довольно условной грамматикой.

Я приблизил свиток к глазам, пытаясь разглядеть, нет ли на его поверхности следов от выведенных букв. Все чисто! Но… Я прикоснулся к витиеватой заглавной букве, не смея верить глазам…

– Ну, что скажете, ваше высочество? – отвлекаясь от беседы с Олуэн, довольно улыбнулся тауэрский Санта-Клаус. – Каково?!

– Слов нет, – развел руками я. – Это письмо – настоящая мина, подкоп под английский трон. Только одно смущает.

– Что же? – внимательно глядя на меня, осведомился граф Эгмот.

– Взгляните сами! – Я протянул ему пергамент. – На букве “а” в “Anno domini” и еще в паре мест к чернилам прилипли песчинки. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Олуэн! – на глазах становясь серьезным и опускаясь на табурет, вздохнул дядюшка Филадельф. – Иди, моя деточка, к себе спать. А мы тут с принцем еще поболтаем о том о сем. Утром Горацио отведет его высочество назад. Надеюсь, сир, вы не откажетесь послушать старческую болтовню выжившего из ума буквоеда?

Прелестная валлийка бросила негодующий взгляд на почтенного старца, любопытствуя, о чем же пойдет речь. Но тот лишь сурово покачал головой, указывая девушке на дверь.

– Присаживайтесь, ваше высочество. – Дядюшка Филадельф похлопал ладонью по пустому табурету. – А то, знаете ли, нехорошо получается. Я сижу, а принц стоит! Но что поделаешь? Старческая немочь… – Он развел руками, точно прося извинения за вопиющее нарушение этикета, но, впрочем, скорее насмешливо, чем действительно раскаиваясь в непочтительности. На лестнице за дверью раздался возмущенный стук каблучков Олуэн. Граф Эгмот со вздохом покачал головой и, придвинувшись ближе к стоявшему на столешнице фонарю, начал скрупулезно счищать песчинки ногтем указательного пальца. – Вы пришли немного раньше, чем я рассчитывал, – не глядя на меня, бросил высокоученый муж, продолжая свое занятие. – Чернила не успели до конца просохнуть, вот песок и налип.

Я усмехнулся столь неожиданному оправданию. Приди мы чуть позже, и для того, чтобы установить подлинность документа, пришлось бы устраивать экспертизу графологическую, текстологическую и еще бог знает какую, чтобы доказать, что предо мной фальшивка. Да и кому здесь что докажешь! Все видят лишь то, что хотят видеть. Конечно, песчинка – это улика. Непросохшие чернила посыпают песком, используя его в качестве промокательной бумаги. Когда текст высыхает, песок аккуратно, мягкой щеточкой удаляют с пергамента. Если его просто стряхнуть наспех, то велик шанс, что хотя бы две-три песчинки пристанут к чернилам, вот как сейчас. Для писаря является хорошим тоном не оставлять подобных следов. Но, попятное дело, этого правила держались отнюдь не все. Да, строго говоря, и большой нужды в этом не было. Стоило несколько раз свернуть и развернуть пергамент, и все, что к нему прилипло, отваливалось само собой. Иначе случиться и не могло, следов писарской небрежности, даже если таковая действительно имелась, уже попросту не обнаружилось.