Воронья стража - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Свержин cтр.№ 48

Я вспомнил терзания шевалье д'Орбиньяка по поводу очаровательной валлийки и уж собрался было оповестить прелестницу, что знаю как минимум одного кавалера, готового радостно наплевать ядовитой слюной на любые запреты, как вдруг, к собственному удивлению, почувствовал легкий, но вполне ощутимый укол ревности. “Вот это да!” – пронеслось в голове. Уж не собрался ли я влюбиться?!

– Ну вот мы и пришли. – Олуэн тряхнула светлой гривой волос, отбрасывая прядь со лба, и толкнула дверь башни.

Насколько я помнил, после заката она должна быть заперта на ключ, но, очевидно, вместе с жилищем констебль Тауэра передал лорду-протектору и свои должностные обязанности. Причем скорее всего не ставя его об этом в известность. Из-за дверей пахнуло архивной затхлостью, пылью и мышами. Лестница, опоясывающая мелкими витками угловатое хранилище старинных инкунабул и манускриптов, была скупо освещена редкими фонарями, забранными густой металлической решеткой, чтобы предохранить внутреннее стекло от возможных повреждений. Вопреки заведенному порядку, они, пусть тускло, но горели, освещая нам дорогу. А это уже, как ни крути, не могло быть попустительством.

– Вы уж будьте так добры, лорда Эгмота не очень-то тревожьте, – то ли предупредила, то ли попросила Олуэн. – Он, знаете ли, очень старый, помереть может. А ему, как графу, тридцать шиллингов в месяц положено. Из них я два получаю за стряпню. Да и поговорить с ним всегда можно. Он столько всякого-разного знает, что просто диву даешься! Вот вам, скажем, ведомо, что Земля это не диск, а шар?

– Ведомо, – кивнул я, невольно гордясь собственной образованностью. – И даже не шар, а геоид. Ну, скажем так, шар, немного приплюснутый сверху и снизу.

– Да-а-а? – с удивлением протянула девушка. – Вот даже как! И как же ж такое может быть, ежели ядро, которое в нем застряло, круглое?

– Видишь ли, Олуэн, – начал объяснять я. – Оно тоже не совсем круглое.

– Да что ж вы такое говорите, сударь! – возмутилась валлийка. – А то я в своей жизни ядер не видала! Негоже обманывать бедную девушку! – Она с укоризной поглядела на меня, затем, не в силах более держать на лице напускную суровость, широко улыбнулась, милостиво прощая заезжему принцу его мудрое плутовство. – Так уж вы, монсеньор, поберегите дядюшку Филадельфа.

Каморка, у дверей которой закончился наш путь, так же напоминала графские покои, как грозно ощетинившийся Тауэр – королевский дворец. Не то чтобы помещение, отведенное для проживания его сиятельства, было мало, но, вероятно, изрядная часть хранящегося в этой же башне архива британской короны находилась именно здесь. Лежанка, стол, два табурета, секретер с торчащими отовсюду свитками пергамента, стеллажи, до отказа забитые рукописными печатными книгами, – вот, собственно говоря, и все убранство кабинета, спальни, приемной залы и прочих, обязательных для апартаментов столь знатной особы, помещений. По всему видно, престарелый лорд был не слишком переборчив по части удобств и того, что ныне именуется комфортом. Запах мышей и пыли, смешанный с общей сырой затхлостью, забивал легкие, стоило нам преступить порог.

– Я каждый раз предлагаю ему здесь прибраться, – точно опасаясь, что ее услышит кто-нибудь, кроме меня, прошептала девушка. – Велит все оставить, как есть. Слуг всех выгнал, одного лишь себе оставил. А разве пристало графу держать при себе одного-единственного слугу, да и тот приходит утром, а перед закатом уходит.

– Куда? – не понял я.

– В город. Он на Визорроуд живет.

– То есть он может свободно входить и выходить из Тауэра? – удивленно спросил я.

– Ну да, – пожала плечами Олуэн. – Еще король Эдуард, что перед Елизаветой и Марией правил, ему это дозволил.

– Занятно, – пробормотал я, внимательно осматриваясь. – А где же сам дядюшка Филадельф?

– Должно быть, наверху, в секретной комнате. Наверняка опять что-нибудь пишет. – Олуэн подошла к одному из стеллажей и, засунув руку за толстые вызолоченные корешки фолиантов, дернула невидимый со стороны шнур.

Где-то наверху звякнул колокольчик, вроде тех, которые используются в господских домах для вызова слуг. Вслед за этим одна из заваленных книгами секций стеллажей со скрипом повернулась, демонстрируя потемневшую от времени лестницу, круто уходящую вверх. Неспешные шаги, раздавшиеся спустя несколько мгновений, недвусмысленно говорили о том, что пробил час нашей встречи. И вот на ступенях тайной лестницы появился сам лорд Эгмонт, стоящий уже, похоже, на полпути к превращению в одно из тауэрских привидений. Длинные седые волосы, спадавшие на плечи, и такая же борода до середины груди, белое одеяние, закрывавшее ноги до колен, – все это делало дядюшку Филадельфа похожим на Сайта-Клауса в домашней обстановке. Однако цепкий взгляд ярко-голубых, не по-старчески ясных глаз в один миг развеивал это впечатление. Невзирая на добродушную старческую улыбку, с какой примерные деды взирают на шалости любимых внуков, взгляд его был цепок и, казалось, отмечал малейшие детали происходящего.

– А, это ты, Олуэн! – приветствуя гостей, проговорил вальяжный старец. – И вы, мессир принц? Рад, рад! Простите, засиделся. Разбирал, знаете ли, частные архивы, свезенные в Тауэр по приказу следственной комиссии по искоренению англиканской ереси. Дела былые, в основном, конечно, они представляют интерес лишь для нас, ученых. Но, поверьте мне, порою встречаются настоящие жемчужины. Вот, к примеру, ваше высочество, что вы скажете по поводу этого документа? – Он достал из рукава и протянул тронутый временем пергамент с печатью красного воска. – Сами убедитесь. Я очень рад, что вы пришли, – продолжал он, глядя, как я разворачиваю свиток. – Мне не терпелось поделиться своей находкой с понимающим человеком.

Я скользнул взглядом по черным рядам затейливо витиеватых строк. Заглавные буквы, снабженные множеством разнообразных петель и изящных росчерков, смотрелись точно расфранченные верховые офицеры рядом с парадными шеренгами своих отрядов. Судя по официальному титулу, передо мой была секретная корреспонденция некоего Бейлифа, адресованная на имя герцога Норфолка, казненного, насколько я мог помнить, пару лет назад за попытку государственного переворота. Уж и не знаю, дошло ли послание до адресата или все же было перехвачено, а потому осело в чьем-то личном архиве, но содержание его воистину поражало воображение.

Из текста следовало, что злокозненная шайка гугенотов, до последних дней скрывавшая истинное лицо и, благодаря знатности и связям, принятая на службу ко двору, в ночь родов, состоявшихся у Марии Тюдор, похитила отпрыска Марии и Филиппа Испанского и, подменив его умершим ребенком, переправила младенца в Девоншир, где тот был отдан на воспитание в протестантскую семью. Там он ныне и проживает, крещенный Уолтером и прозванный “Реалии”, то есть “королевский”.

От неожиданности я почувствовал, что земля уходит у меня из-под ног, и начал оглядываться в поисках табурета. Конечно, конечно, невежество писарей этого времени не ведало границ, задавая исследователям древних рукописей подчас неразрешимые загадки, но смысл документа прозрачен, точно виды горного озера. Конечно, прозвище “Рейли”, или же “Реалии”, как записано в тексте, может вовсе не означать “королевский”, хотя оно и сходно по звучанию с французским “ройал” или испанским “рей”. С не меньшим основанием можно считать, что оно происходит от слова “настоящий”, “реальный”, а то и вовсе от древнебританских географических названий вроде Беркли, Стенли или же Лендли. Однако считать потомка безвестных девонширских дворян похищенным сыном испанского короля и Марии Тюдор – перспектива весьма соблазнительная. Тут тебе и чудо, на которое так падок простой люд, и весьма обоснованные права на престол Англии, и разнородность с Марией Стюарт, позволяющая лорду-протектору преспокойно сочетаться законным браком с шотладкой, многократно укрепив тем самым свои позиции. И еще одно… Конечно, его католическое величество Филипп II обещал принести вязанку соломы на костер собственного сына, если тот вдруг окажется слаб в вере. Но кто знает, не заговорят ли в нем отцовские чувства, если вдруг окажется, что его оплаканный сын на самом деле жив и, более того, правит Англией вместе с женой, в католической добродетели которой, невзирая на подозрения в убийстве второго мужа, никто не сомневался. А то, что Рейли в списке благоверных супругов Марии Стюарт будет числиться лишь четвертым, так и сам Филипп II женат был не единожды и даже не дважды.