Пикник на острове сокровищ - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 36

– Понимаете, мы с Трофимовым поболтали, а потом я занялась его бумагами и выяснила, что Юрий все перепутал. Мой загс расположен на Доброслободской улице, а ему надо в другой район.

– А куда следовало обратиться Трофимову? – дожимал я Любу.

– Не помню, – ответила та.

– Просто беда!

– Рада бы вам помочь, да не могу! До свидания, – твердо заявила Люба.

Пришлось мне уходить несолоно хлебавши.

Несмотря на поздний час, спать не хотелось совершенно. Очевидно, от усталости у меня заболела поясница, да так сильно, что я поднялся на полпролета вверх, сел на подоконник и вынул сигарету. Сейчас покурю, подожду, пока ломота пройдет. В голове не было ни одной мысли, перед глазами маячила толстая труба мусоропровода, на лестнице стояла тишина.

Вдруг послышался скрип двери, шарканье шагов, звонок, лязг замка, и голос Любы спросил:

– Чего к телефону не подходишь?

– Выключила его на фиг, – ответила Тоня. – Не спишь?

– У меня уснешь! Все ей плохо!

– Больная, вот и мается.

Люба протяжно вздохнула.

– Да уж! Ты где этого мужика нашла?

– Которого?

– Совсем плохая? Ну того, что ко мне привела!

– А че?

– Просто ответь.

– Он Юркин приятель.

– Неужели? – усомнилась Люба.

– Верняк, – отрубила Тоня, – хороший парень, не сомневайся! Ой, дай расскажу, как мне свезло!

И Антонина принялась самозабвенно вещать про чайник, тостер, белье, полотенца и полную оплату за непрожитый апрель.

В самом разгаре ее рассказа послышалось лязганье, и скрипучий старушечий голос вклинился в беседу соседок:

– Вы, девки, ума лишились? На часы гляньте! Спать давно пора, а они оруть на всю лестницу.

– Не злись, баба Катя, – воскликнула Тоня. – Лучше послушай, как мне свезло!

– С Петькой помирилась? – предположила старуха.

– Нужен он мне, пьянь подзаборная, – фыркнула Тоня, – не об нем речь! Жилец, Юрка…

– Ладно, пойду спать, – решила Люба.

– Ступай, – милостиво отпустила ее Тоня, – я пока бабе Кате про свою удачу расскажу.

Хлопнула дверь – очевидно, Люба вернулась к себе, а Тоню снова понесло по кочкам беседы.

– Заплатил мне за апрель и съехал!

– Охо-хо, – заскрипела бабка.

– Мало того! Кучу добра оставил. Тысяч на пять! Не меньше! Эй, баба Катя, очнись!

– Я-то очнутая, – зевнула старуха, – а ты, Тонька, как в детстве дурой была, так ей и осталась! Раскидай мозгами, с чего бы мужику все бросать! Нечистое это дело.

– Вечно ты зудишь, – возмутилась Тоня, – просто моему везению завидуешь.

– Лучше помойку выброси, а то воняет.

– Что?

– Ведро в мусорник опрокинь.

– Это не мое!

– А чье?

– Любка забыла!

– Странно, однако, – изумилась бабка.

– И чего удивительного в помоях?

– Любка вечно жалится, что денег нет!

– Верно, на копейки живет.

– Ты в отбросы глянь.

– И че?

– Сверху банка пустая, из-под икры.

– Ну и?

– Откуда у Любки средства на деликатесы?

– Ой, не могу, Джеймс Бонд нашелся, – захихикала Тоня. – Может, подарил кто?

– Кто?

– Мужик!

– Чейный?

– Ясное дело, Любкин, не твой же!

– Мои кавалеры давно перемерли, – отрезала баба Катя, – а Любка страшнее голода, и не до парней ей. Откуда икра?

– Пойду спать, – бесцеремонно перебила старуху Тоня.

– А ведро?

– Оно не мое.

– Надо Любке позвонить, – заявила бабка.

– Не, – остановила соседку Тоня, – еще ее мамашку разбудим, та опять к себе Любку приставит. Пусть до утра стоит, никто его не сопрет.

– И то правда, – согласилась старуха, – дура ты, Тонька! Совсем головой не пользуешься. Нечистое дело с твоим жильцом!

– Да пошла ты, – огрызнулась Тоня.

Обе двери хлопнули почти одновременно. Я, совершенно забыв про внезапный приступ радикулита, подождал пару минут, потом на цыпочках спустился на лестничную площадку.

Красное помойное ведро сиротливо стояло у стены. На самом верху лежала жестяная синяя банка из-под черной икры, около нее виднелся смятый полиэтиленовый пакет с надписью «Памперсы для лежачих больных». Я ткнул пальцем в кнопку и вошел в лифт. Похоже, эта Люба завзятая врушка, только что жаловалась мне на вопиющую бедность, и вот, пожалуйста: икра да памперсы. Но мне нужно сказать Любе «спасибо». Я понял, где можно найти человека, который хорошо знаком с Трофимовым. Егора похоронили? А кто выписал свидетельство о смерти? Сотрудник загса! И просто так, за красивые глаза, справку не дадут. Кроме того, «покойного» не отпевал священнослужитель. Хоть Егор и не был верующим, но богохульствовать бы не стал. Мне бы, дураку, сразу сообразить, отчего священник не провожает покойного в последний путь. Только ведь в голову не могло прийти, какую шутку задумал приятель.

Утром я позвонил в дом Егора и со страхом спросил:

– Можно Ольгу Андреевну?

– Это я, – ответил хриплый голос.

Мне удалось скрыть удивление. Маму Егора все зовут Ольгушкой, причем фамильярно обращаться к ней начинают сразу же после знакомства. Кстати, она сама так представляется, протягивает тоненькую, как веточка, руку и говорит:

– Ольгушка.

Со спины старушку можно принять за девушку лет двадцати, веса в ней не наберется и сорока килограммов, одевается она в джинсы и свитера. Шубы Ольгушка не носит по идейным соображениям: раньше у нее в доме проживало четыре собаки и три кошки, теперь же остался лишь один перс, старый Базиль.