– Все! – Она рыдала. – Не отталкивай меня, Дэкс. Я не вынесу этого.
– Убирайся отсюда! У меня всего три часа, чтобы найти что-то, что когда-то принадлежало моей матери, и я не хочу, чтобы ты здесь была.
– Но я могу помочь! Позволь мне помочь тебе! – умоляла она.
– Нет!
Дэкс продолжал копаться в остатках того, что когда-то было главной гостиной. Она опустилась на колени и начала прощупывать пальцами землю в надежде найти что-нибудь.
Прошло примерно два часа, когда он заметил ее. Мэдди ослабела, голова кружилась от жары. Она услышала, как он поднялся на ноги и быстро зашагал к ней.
Съежившись, она ждала, что он опять будет ругать ее.
– На, попей.
Подняв глаза, она увидела перед собой бутылку с водой. Она быстро взяла бутылку и стала пить.
– Посмотри на себя! – проворчал он. – Почему ты такая упрямая?
– Я ничего не нашла! – прошептала она.
– Я тоже. Но я больше не могу держать бульдозеры. Вставай! – крикнул он.
Мэдди почувствовала, как он поднял ее на ноги и поволок прочь от Куинты. По взмаху его руки землеройные машины и бульдозеры начали работать.
Она попыталась дотронуться до его плеча и была удивлена, когда он не стал отталкивать ее. Они пристально смотрели друг на друга. Мэдди услышала, как обрушился камин, и, когда Дэкс согнулся, словно кто-то резко ударил его в живот, крепче сжала его плечо.
– Мне жаль, – прошептала она безнадежно. – Мне так жаль.
Ее голос утонул в грохоте проносящихся мимо грузовиков, увозящих мусор. Онемевшие, они молча смотрели, как расплющенные, скрученные и сожженные остатки родного дома Дэкстера были вычерпаны и выгружены в вагонетки.
– Мануэль! – крикнул Дэкс.
– Да, босс.
– Я отвезу ее. Ты знаешь, что делать.
– Ты не обязан везти меня обратно, – пробормотала Мэдди, когда он взял ее за локоть. – Я могу дойти пешком. Тебе не стоит беспокоиться…
– Делай, что тебе говорят.
Она прикусила губу. Его нервы были на пределе, и она не осмелилась противоречить. По правде сказать, ей хотелось покинуть это темное, дьявольское место и снова увидеть зеленую долину.
Теперь, когда затихли машины и рабочие отдыхали, она почувствовала, какой неестественной была тишина. Не было слышно даже пения птиц.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Похоже, это был худший день в жизни Дэкса. Он вел Мэдди к месту, где были припаркованы машины и грузовики.
Безусловно, она была потрясена, думал он, вытаскивая ключи из кармана. Потеряла шанс получить несказанное богатство, не так ли?
Чем были ее эгоистические переживания по сравнению с его несчастьем? – со злостью подумал он. Откуда она вообще могла знать, каково ему было при виде этой опустошенной земли?
Дэкс рывком открыл машину и втолкнул Мэдди в салон. Когда он сел рядом, бросив на нее злой взгляд, то увидел, что она все еще тихо плакала.
Он пристегнул ее ремень и завел мотор.
Необходимо поскорее уехать отсюда. Поскорее увидеть что-то зеленое, успокаивающее глаза. Черный ландшафт вокруг сгоревшей фермы только усугублял его депрессию, и, чтобы лишний раз не видеть пепелище, он решил поехать в объезд.
Дэкс спешил. Мэдди нужно было привести себя в порядок, а потом он отвезет ее в аэропорт, нравится ей это или нет.
Он услышал душераздирающие всхлипы и бросил быстрый взгляд на свою спутницу.
Шок, презрительно подумал он. Миллиардное состояние уплыло из рук. Вполне достаточно для того, чтобы маленькая, жадная искательница золота испытала шок.
– Вылезай, приехали.
Мэдди вздрогнула и медленно вылезла из машины.
– Сейчас я отдала бы все, лишь бы принять ванну.
Теряя терпение, Дэкс подошел к ней, взял ее за локоть и повел в дом. Он оставил ее посередине комнаты.
Не долго оставалась она коварной обольстительницей, которая пыталась соблазнить его на гибельный союз. Грязная попрошайка с черными разводами на лице, сажей и грязью на руках и под ногтями.
Она поймала его взгляд, полный презрения, и побледнела.
– Жди здесь, – проворчал он сердито.
– Дэкс… – прошептала она.
– Я согрею воды.
Слишком много слез. На мгновение он увидел, как ее глаза снова наполнились слезами.
С каменным выражением лица он гремел кастрюлями. Растопил печь. Вскипятил чайник, кинул Мэдди одеяло и решительно отказался помогать, когда она с трудом пыталась распутать концы одеяла.
Его руки тряслись, когда он принес ей чашку с чаем.
Мэдди подняла на него свои умоляющие глаза, вызвав смятение в его груди.
– Дэкс, – она прерывисто дышала, – не переживай так сильно…
– Держись подальше от моей жизни! – крикнул он, поворачиваясь к ней спиной.
Снова раздался плач. Не в состоянии выносить это, Дэкс отошел от нее и занялся установкой ванны. Разместив ее у печи, он снял с себя футболку и вымыл руки и лицо в тазу.
Вода в кастрюлях закипела. Постепенно он наполнил ванну горячей водой. Затем добавил холодной воды и угрюмо посмотрел на Мэдди. Она дрожала как лист.
– Готово, – сказал он коротко. – Вот мыло. Помойся.
Поспешно наполняя водой кастрюли уже для себя, Дэкс услышал шорох одежды, которую снимала Мэдди, и плеск воды.
Он почувствовал, как что-то сжалось в груди.
– Поторапливайся, – приказал ей Дэкс в надежде вывести ее из состояния шока.
– Я и так тороплюсь, – ответила она печально.
Он почувствовал, что разрывается между презрением, нежеланием видеть ее и… желанием овладеть каждым сантиметром ее тела. Эти хрупкие плечи, тоненькая талия. Ее взъерошенные темно-красные волосы. Огромные глаза, омытые слезами. Красивый рот… Дэкстер крепко сжал губы, словно это могло удержать его от желания поцеловать ее.
Или прикоснуться к ее груди…
Дэкс не выдержал и посмотрел на Мэдди. Ее руки застыли, и она смотрела на него огромными глазами.
Он ненавидел ее. И все же она вторглась в каждую пору его тела, ее лицо и льстивые глаза, чувственные изгибы тела наполняли его непреодолимым желанием. Должен ли он сопротивляться или использовать ее так же, как она хотела использовать его?
Ее глаза просили его подойти к ней, чтобы она могла обнять его и поцелуем прогнать его тревогу.
– Дэкс… – прошептала она нежно. – Не поддавайся своей печали, не держи ее в себе. Нет ничего постыдного в том, что ты чувствуешь. Ты каждый день был там, в Куинте, и этот кошмарный вид почерневшей земли овладел твоими мыслями, во сне и наяву. Такое опустошение разбило бы сердце даже самому сильному человеку. А ведь ты так любил ферму. Я понимаю, как ты себя чувствуешь…