Пробуждение Рафаэля - читать онлайн книгу. Автор: Лесли Форбс cтр.№ 21

— Нам порекомендовали… мы надеемся, этот лак не потускнеет со временем… — нервно сказал Паоло неделю спустя после знакомства с более добросовестной английской коллегой.

— Я целиком вам доверяю, — ответила Шарлотта, чем немедленно заслужила его преданность.

С тех пор он взял за обязанность ежедневно фиксировать на фотоплёнке ход её работы над восстановлением полотна. Первые недели она занималась тем, что грунтом на водной основе заполняла все выпадения красочного слоя в «Муте», затем закрашивала эти участки, используя пигменты, отобранные по принципу неизменяемости цвета и прочности. Он мгновенно увидел, как искусно она передаёт цвета, технику мазка оригинала и восполняет утраченные элементы композиции, столь чутко следуя замыслу художника, что можно было поклясться: сам Рафаэлло, нашёптывая на ухо, направляет её руку. «У неё на кончике кисти его глаза», — сказала Анна.

Когда приходила пора наносить последние штрихи, их поражало, что Шарлотта всегда снимала линзы, в которых работала на ранних, технических этапах реставрации. Она даже становилась спокойнее, чем обычно. Паоло понимал, что, стоя за мольбертом, она отрешается от окружающего, подобно монаху, готовящемуся медитировать перед священной горой.

Молодые помощники любили ощущение почти буддийского покоя, которое Шарлотта вносила в хаос их мастерской, как она раскладывала по размеру кисти и шпатели, расставляла горшочки с краской, — одно удовольствие смотреть. «Сама словно картину пишет», — сказала Анна. Зная о своём обыкновении оставлять после себя беспорядок, Паоло пытался избавиться от этой привычки, чтобы не досаждать английской коллеге, и испытал стыд, когда, придя однажды раньше обычного, увидел, что Шарлотта убирает за ним, прежде чем приступить к работе.

Они работали в бывшей мастерской отца Рафаэля, в которой до этого устраивались выставки, организованные Академией Рафаэлло. Последние шесть недель это побелённое помещение было отгорожено канатами, чтобы урбинцы и приезжие могли наблюдать, как происходит реставрация, — условие, поставленное комиссией и ненавистное Шарлотте. Она терпеть не могла этот «театр», особенно когда работала над картиной, и часто приходила в дом Рафаэля ни свет ни заря, чтобы проникнуться ничем не нарушаемым миром полотен.

Шарлотта обнаружила, что ей легче представить себе живого Рафаэля, чем в случае с художниками, о которых существовало меньше документальных свидетельств. Для этого у неё был его автопортрет, где он был изображён мечтательным юным поэтом, множество разнообразных академических исследований, его биография, написанная Вазари, который, несмотря на все погрешности, хотя бы родился ещё при жизни предмета его описаний. Вазари сам был художник, уроженец соседней провинции, так что, можно сказать, говорил на одном с ним языке. «А был Рафаэль, — пишет Вазари, — человеком очень влюбчивым и падким до женщин и всегда был готов им служить, почему и друзья его (быть может, больше, чем следовало) считались с ним и ему потворствовали, когда он предавался плотским утехам». Читая Вазари, Шарлотта начинала «слышать» Рафаэля, так же как видела по лицам его Мадонн и Магдалин, какими женщинами он восхищался.

— Другие художники писали лицо святого, — мечтательно-задумчиво проговорила Анна, — Рафаэль же мог изобразить самые мысли святого.

— И показывает нам грешника, живущего в каждом святом, — вставил Паоло без всякого почтения к святости, чем возмутил Анну, истую католичку.

Силой своего гения, говорила себе Шарлотта, Рафаэль превращал своих Святых Дев, младенцев Иисусов и старых Иосифов в живое, реальное итальянское семейство, несмотря на ангельское выражение их лиц. Нельзя сказать, что спонсоры работ по реставрации позволяли ей выражать подобные мысли в каталоге выставки. Они удалили из текста всякое упоминание об интимной стороне его (не говоря уже о Святом Семействе) жизни, возмущённые предположением Шарлотты, что их «божественный художник» прославился своей падкостью на женщин, имел дюжины любовниц и, наконец, женился на одной из них ~- может быть, между прочим, даже на этой — Муте, которая была не аристократкой, а мещанкой, дочерью булочника. Не эта ли тайна запечатала её губы? Сам Рафаэль, конечно же, ни словом не обмолвился о её происхождении.

После всех исправлений, сделанных спонсорами, остался следующий текст: «Рафаэль воплотил взгляды гуманистов эпохи Возрождения, людей, полагавших, что занятия наукой и изучение таких языческих мыслителей, как Платон и Цицерон, способны увести человечество от мысли о врождённой греховности в сторону крепнущей веры в возможности личности».

Неплохое успокоительное. Но это их каталог, их картина, убеждала себя Шарлотта, которая, трудясь над ней, старалась ничем не проявить собственную индивидуальность. В последнее время, возможно, оттого, что работа происходила в доме Рафаэля, она стала разговаривать с ним во сне. И хотя, просыпаясь, она не помнила самих слов, всё же в ней оставалось ощущение изысканности строя и текучести того языка прошлых столетий. Я — истолковательница, говорила себе Шарлотта, археолог, проникающий сквозь слои краски предыдущих реставраторов к скрытой под ними истине; или, кем порой она казалась себе, переводчица. Подобно переводу, реставрация неизбежно несёт на себе отпечаток обычаев, пристрастий и политической жизни эпохи, в которую она производилась; каждый переводчик или переводчица отбрасывает тень от своего источника света. К примеру, Мута на портрете, заточённая в монастыре своей славы, стала для Шарлотты символом всех молчащих женщин в мире, за которых некому говорить, женщин, невидимых за завесой молчания.

♦

Каждый день, заканчивая работу во дворце, Мута приходила понаблюдать за приятной голубоглазой иностранкой, которая бережно возвращала к жизни другую немую, дарила ей молодость осторожными пальцами. Она вглядывалась в лицо на картине (окно в стене — ещё один ночной сторож) и беззвучно говорила ей: «Знаю, чему ты была свидетельницей, я вижу волка в твоих глазах. Ты умеешь хранить тайну так же, как я». Сегодня, заметив, что тонкие морщинки на нарисованном лице исчезли и пожелтевшая кожа вновь посвежела и на ней заиграл румянец, Мута почувствовала и зависть, и обиду на милосердные пальцы. Почему надо было возвращать жизнь другой немой, а не ей, подумала она и внезапно застыла, увидев, как толпа расступилась, пропуская высокого человека, тень того, полузабытого, которого уже с трудом могла себе представить. Она ждала, что он узнает её, и следила за его взглядом, скользящим по лицам и не замечающим её, словно она была такой же бесплотной, как та, с портрета на стене. Он ли это? Они оба вернулись?

♦

— Несомненно, она выглядит моложе, нежели, помнится, была раньше, — говорил граф. — Будто подруга детства, которая чудесным образом осталась прежней, в то время как сам я постарел.

Шарлотта с сожалением поняла, что он, видимо, ожидал от неё комплиментов своей проницательности, какие с такой щедростью расточают итальянцы. Беспомощная, когда дело касалось светской болтовни, она стала лишь ещё сдержаннее.

— Обратили вы внимание на то, как расчистка обнажила технику сфумато, которой Рафаэль обучился во Флоренции?