Волчьи игры - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Астахова, Яна Горшкова cтр.№ 82

«Вот уж воистину кто сумел взлететь на самый верх. Амбиции даже змею поднимут в воздух».

Дождь, первые капли которого застучали по верху экипажа еще в Амалере, шел всю ночь, сопровождая путешественниц, будто преданный пес. Бодрости его унылый вкрадчивый шелест не добавлял, но недаром ведь приметы всех лунных народов в один голос твердят: уезжаешь в дождь — значит, надейся на удачу в пути. Только на это Грэйн и уповала.

Шуриа, молчаливая и странно покорная, пригорюнилась в углу, забравшись с ногами на сиденье и сжавшись в этакий совершенно змеиный комочек. Она ни словом не возразила даже во время единственной остановки, когда эрна Кэдвен предложила переодеться. Чтобы проделать такое в тесной карете, надобно проявить изрядную ловкость и ненадолго забыть о скромности. Бальный наряд отправился в сундук, а постукивающую зубами шурианку Грэйн обрядила в нечто гораздо менее приметное. Хотя… это с какой стороны поглядеть. На Шанте, к примеру, подобный костюм никого не удивит, а вот в сердце Файриста… Но ролфийка сочла риск оправданным.

— Понимаешь, ты — шуриа, и как бы мы ни старались, все равно этого не скроем. Значит, ты должна выглядеть как самая шурианская шуриа на свете! Быть шурианистей самой Глэнны, я так скажу. Зато кто заподозрит, что такое удивительное создание — Священная Невеста?

На самом деле Грэйн была готова к залпу возмущенных протестов, однако Джойн и тут ничего не возразила. Хотя выглядеть шантийская леди теперь стала и впрямь необычно. Почти как змейка-лекарша в ролфийской военной лечебнице — у тех очень похожая форма. Традиционные штанишки под черной запашной юбкой, темная блузка, безрукавка и форменный жакет, а поверх всего — пальто, которое хоть и притворялось цивильным, все равно ощутимо попахивало ролфийской военщиной. Завершали образ сапоги по миниатюрной шурианской мерке, перчатки и шляпка с неширокими, чуть загнутыми вверх полями. Все новенькое, все теплое, и все в черных и коричневых тонах.

— Ну, вот. — Удовлетворенно оглядев подопечную, эрна Кэдвен, будто на ребенке, поправила на ее голове шляпку. — На леди Джойану ты теперь точно не похожа и на графиню Янамари — тоже.

Самой Грэйн маскироваться вообще почти не пришлось. Ролфийка есть ролфийка — хоть в муслин ее обряди, а столько лет гарнизонного быта и строевого шага все равно не скроешь. Еще во время тех давних приключений, что и свели вместе эрну Кэдвен и Джойану Алэйю, Грэйн поняла, как нелепы ее попытки притвориться нормальной женщиной. Значит, нечего и пытаться. Ролфи просто сменила парадный капитанский мундир на мундирное платье, положенное ей по статусу эрны-землевладетельницы. С капралом Сэйганом дело решилось еще проще — денщик превратился в слугу и телохранителя, сопровождающего свою эрну и ее любимую шурианскую кузину в занимательном путешествии по союзной стране. Роль супруга бравый капрал достоверно исполнить все равно не смог бы.

* * *

У всего на свете есть начало и есть конец, нет конца только у Жизни, она, словно вода, перетекающая из одного сосуда в другой, испаряющаяся и конденсирующаяся, замерзающая и растекающаяся. Какая разница, что сегодня ты — сверкающий на солнце кусочек льда, а послезавтра — легким облачком вознесешься к солнцу. Так живут шуриа, так они и умирают. Когда зришь вокруг себя одну Жизнь Бесконечную, то не так уж и сложно принять собственный переход на Другую Сторону. Но как смириться с мыслью о прахе и тлене, если вокруг все распадается и рушится, нищает, угасает и чахнет?

Джезим умирал, медленно-медленно, но неуклонно. И всем шуриа предстояло ощутить это страшное изменение, они и чувствовали, потому бежали без оглядки в общем приступе панического ужаса, как животные перед землетрясением. Наверное, только Джона разумом понимала, что происходит, и оттого ей было еще горше и тяжелее на душе.

«Это — Предвечный! Это он пожирает великий дух нашей Земли Радости. Это он — лжебог — главное проклятье Джезима», — думала она. На диллайн злиться уже поздно и бесполезно. Они первыми пали жертвой Предвечного. Как грязная портовая проститутка заражает матросика неизлечимой срамной болезнью, так и лжебог наградил детей Дилах одержимостью. Нос не проваливается, но душа-то гниет в здоровом теле — вот что страшно.

Джона прикрыла зудящие от непролитых слез веки. Раз уж не пропитала ими, солеными и горячими, парадный мундир Эска, значит, пусть остаются там, где сейчас. Пригодятся еще, обязательно пригодятся.

Оставшись наедине, вдали от любопытных глаз, они не стали бросаться в объятия друг другу, как обязательно случилось бы раньше. Да, раньше, когда в диллайн еще не угнездилась пугающая тьма, они бы потратили каждое из отпущенных судьбой мгновений на любовь.

Он тихо сказал: «Должно быть, я тебя теряю».

Она отчаянно затрясла головой, как будто так его слова не попадут в уши: «Меня ты не потеряешь никогда. Но ты утрачиваешь себя. Ты перестаешь… перестаешь быть Аластаром Эском». Правду говорила, без малейшего желания уязвить.

«Так я уже давно не он. Я — князь Файриста».

«Я приплыла сюда, чтобы спасти тебя».

«Некого спасать, моя змейка», — вздохнул мужчина и грустно улыбнулся.

Джона промолчала, уткнувшись носом ему в грудь. Проклятье Внезапной Смерти тоже казалось вечным и необоримым, никто не знал, как избыть его, никто не верил, что это возможно.

«А-с-шшш! Но я все равно попробую».

«О да! Ты — храбрая змейка».

А что еще остается делать женщине, если какой-то паршивый лжебог точит зуб на ее любимых мужчин и сосет жизнь из самой прекрасной земли на свете? Только быть храброй и не сдаваться.

Карету мерно качало, за окном проплывали осенние пейзажи. Эскизар медленно и великолепно сгорал в костре осени: пламенел кармином дикий виноград, оплетавший тут повсеместно заборы, пылали ясени и ржавели дубы, и все бесконечные переливы золота и багрянца любому взору показались бы воплощением жизненной силы, но только не шурианскому. Мертвеющая земля простиралась вокруг, ее покидали духи, ее оставляла сила. Джону постоянно клонило в сон, и подступающие видения ее были полны мертвецами, обветшалыми детьми, которых зовут северянами.

На очередной кочке экипаж тряхнуло, и шуриа проснулась с застывшим криком на губах.

Ах! Ну, конечно же! Как она сразу этого не поняла. Когда настанет час, на мертвую землю явятся мертвецы и будут воспроизводить себе подобных везде и во всем — их дети будут рождаться уже с мертвыми душами, их дома навеки останутся коробками из камня, а их вещи никогда не оживут и не сохранят тепло рук. Мир мертвечины — вот что ждет Джезим!

* * *

Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Спорная сентенция, но живучая, как собака. Применительно к ролфи же сия народная мудрость звучала бы так: ни на что не годен тот безземельный, что не хочет стать эрном. И в кои-то веки ошибалась бы.

Кэйррон ир-Сэйган, простолюдин от рождения, в землевладельца и потомственного дворянина превращаться не желал категорически, равно как и папаша его, почтенный Эйфет, и дед, и так до самого дальнего прародителя, некоего копейщика Сэйгана Каменного Лба — дружинника Удэйна-Завоевателя. Пращур отличился тем, что об его несокрушимый череп непокорные шурии сломали не то коромысло, не то целую оглоблю, о чем соратники сложили потом красивую длинную сагу. Видно, той оглоблей предку Сэйганов и отбили честолюбие, заодно и во всех его потомках — заочно. До эрна Каменный Лоб так и не поднялся, хотя в те времена только очень ленивый или совсем уж немощный сын Морайг не отгрыз себе землицы на щедрой Сэдрэнси. И помер пращур совершенно негероическим образом — удирая от свирепого мужа разбитной мельничихи, попал под телегу и переломал себе обе ноги, упился с горя элем до смерти, на одре завещав сыновьям никогда, никогда, никогда не залезать на чужую бабу, прежде не прикончив ейного мужика. И лошадок не обижать. О том, кстати, потомки тоже славную поучительную сагу сложили, и отменно длинную, на целый вечер посиделок. Сыны, внуки, правнуки и праправнуки Каменного Лба все, как один, отличались тягой к сказаниям, лужеными глотками и любовью к лошадям. К примеру, папаша Кэйррона, с тех пор как вышел в отставку в чине сержанта, бессменно ходил за конями эрна Рэдрина в поместье его превосходительства и долей своей был традиционно доволен. Сэйганы поколение за поколением отличались практичностью и мечты имели конкретные. Юному первенцу почтенного семейства полагалось завербоваться под знамена Бегущего Волка, притом либо в пехоту, либо в саперные части (видно, крепко сидела в потомках Каменного Лба память о той шурианской оглобле… а может, и коромысле), а там, если Локка не приберет в Оддэйновы Чертоги, отслужить свои положенные три пятилетия. И вернуться в родительский дом, дабы продолжить славную династию Сэйганов, безземельных, но вполне обеспеченных. Кроме папаши — старшего конюха и младшего брата-кузнеца, у Кэйррона имелись еще и двое дядьев-барышников, вдовая тетка, державшая трактир, двоюродный дед — гордый владелец рыбацкой шхуны, и целый выводок кузенов, кузин и племянников с племянницами. И вся эта прожорливая, но работящая стая крепко-накрепко держалась друг за дружку и беспрекословно повиновалась вожаку — прадедушке Дэйгвиду, личному волынщику его высокопревосходительства эрна Рэймси. Так вот насчет Кэйррона и его дальнейшей судьбы прадедушка высказался четко — юному ростку на почтенном древе Сэйганов следует дослужиться до сержанта, заработать пенсион и, вернувшись к семейному очагу, жениться на четвероюродной кузине Эсгейн, за которой дают трех коров. Далее — прямая дорога туда же, на конюшню к эрну Рэдрину, знатному коннозаводчику, а там, поднабравшись опыта, можно и с дядьями в долю войти… Но все это блестящее будущее приоткроет свою завесу лишь в том случае, ежели щенок будет исполнять заповеди старших, а именно: не воровать, не играть на деньги и никогда не спорить с начальством.