Тарра. Граница бури. Летопись вторая - читать онлайн книгу. Автор: Вера Камша cтр.№ 47

Небо только начинало светлеть, когда два десятка всадников покидали гостеприимную деревушку. К вящему неудовольствию Луи и его приближенных, у околицы к ним присоединился немалый отряд вооруженных всадников под командованием неразговорчивого лысого крепыша. Принц скрипнул зубами, но смолчал, только послал своего чалого вперед. В конце концов, он императорской крови и имеет право ехать впереди, а этот Матей — как только отец его терпел? — пусть глотает пыль из-под копыт… Хотя какая пыль по такой росе? Принц в глубине души был человеком справедливым и признавал за своим добровольным сторожем тьму достоинств. Матей был неутомим, смел и верен раз и навсегда принесенной присяге. Впрочем, за последнее качество изгнанник готов был его убить. Другой на месте барона позволил бы молодежи развлекаться, а сам сидел бы себе в городке, попивая местное — очень неплохое — яблочное вино, да бросал бы кости с такими же ветеранами. Так ведь нет! Старый волчара таскается за ними, как хвост за собакой!

Принц невольно расхохотался от пришедшего в голову поэтического образа, а затем еще раз, когда представил, как вставляет его в посвященный кузине мадригал. В том, что принц Гаэльзский оказался выслан в свои якобы владения, виновата была именно Митта, как бы она ни корчила оскорбленную невинность. Невинность с ней и рядом не ночевала. Кузина родилась блудливой и жадной, хоть и до невозможности красивой. Даже не просто красивой, горело в ней что-то такое, мимо чего не мог пройти ни один мужчина. Как замерзший путник мимо таверны. Ха! Именно Митта затащила его в постель, а потом, когда их застукали, подняла вопль, будто циалианка какая-нибудь…

Впрочем, она на сей раз тоже нарвалась. Бернар соглашался терпеть красотку в Мунте не больше, чем самого Луи, и все равно это было мерзко! Ни вино, ни женщины, которые в Нижней Арции и хороши, и податливы, ни столь любимая принцем охота не позволяли забыть о нанесенном оскорблении. Его, любимца всего Мунта, вышвырнули из столицы как напаскудившего щенка, да еще навязали ему целую ораву стражников. А барон Матей вызвался его караулить, чтобы он, видите ли, еще больше не опозорил память отца. Бред какой! Принц пустил в ход шпоры, и чалый обиженно заржал — не привык к подобному обращению, да и в шпорах не нуждался. Хозяину было довольно чуть тронуть шенкелем, и Атэв птицей понесся бы вперед. Бедный жеребец не понял, за что ему с утра такое невезение, но честно прыгнул вперед и галопом помчался по лугу.

2

Ксавье Сарриж обреченно созерцал увязнувшие по колено кривые деревья и высохший прошлогодний тростник, средь которого настойчиво рвались к низкому небу зеленые шпаги новых побегов. Лейтенант Церковной гвардии почти не спал, не скупился на ауры, меняя лошадей, и только на последнем постоялом дворе, за которым тракт круто уходил в сторону, огибая пантанские болота, понял, что самое трудное впереди. Эльфы, если они действительно прячутся в здешних местах, позаботились о том, чтобы смертные ничего не заподозрили. При умении Светорожденных колдовать и дружбе со всяческими тварями и растениями это было легче легкого. Как Ксавье ни пытался найти выход, в голову не приходило ничего. Оставалось положиться на удачу, что он и сделал, свернув с проселка, соединявшего две забытые Триединым деревушки с трактом, на глухую лесную тропинку, которая и привела его к краю болот, перебраться через которые, не имея крыльев, не взялся бы никто.

Лейтенант сделал единственное, что ему оставалось, — медленно двинулся вдоль берега, время от времени заходя по колено в мутную воду и вглядываясь в даль. Пейзаж разнообразием не отличался. Темная вода, кочки, опять вода, тростники, выродившиеся от обилия выпивки деревца, кусты ивняка, окруженные желтыми болотными цветами.

Белки и птицы, которыми Босха просто кишела, не обращали на одинокого путника внимания, а кроме них он никого не встретил. Ночами Ксавье слышал, как неподалеку блаженствуют кабаны, дорвавшиеся после зимы до обильной пищи и роскошной мягкой грязи. Прошлой ночью перед самым лицом лейтенанта проплыла большая мягкая птица и уселась на соседнем дереве, лупая круглыми желтыми глазищами и издавая вопли, похожие на скрип двери брошенного дома. Крепкая гнедая лошадка, имевшая несчастье разделять общество Саррижа в этом путешествии, беспокоилась, ее хозяину тоже не спалось.

Очередное утро выдалось сырым и промозглым. Над болотами плыл туман, превративший их в некое подобие равнин, по которым в ожидании Судии обречены бродить души, не достойные ни вечного блаженства, ни пламени преисподней.

Ксавье с отвращением проглотил пропитавшиеся сыростью сухари и безвкусное холодное мясо и поклялся добыть к вечеру хоть какую-нибудь дичину. Земля совсем раскисла, и лошадь с трудом вытаскивала из чавкающей грязи ноги в некогда белых чулочках. В довершение вновь стал накрапывать дождь. Лейтенант с отчаяньем подумал, что будет бродить веками среди этих тростников и никогда не найдет тех, кого должно отыскать. Здравый смысл советовал возвращаться — он сделал все, что мог, но он не лось и не кабан, чтобы рыскать по этим топям.

Выросший вдали от Пантаны Архипастырь не мог знать, что найти кого-нибудь в болотах потруднее, чем в горах или же в лесу, здесь не остается даже следов. Лейтенант вздохнул и уныло тронулся дальше, с отвращением слушая, как чавкает под копытами грязь. Солнце так и не появилось. Если бы он ехал по лесу, то наверняка решил бы, что кружит на одном месте, но он двигался вдоль края болота, так что опасность заблудиться ему пока не грозила. Про себя Сарриж решил, что будет искать эльфов столько, сколько отвел на поиски сам Феликс, и еще те пять или шесть дней, которые он выгадал в дороге. Может быть, ему повезет наткнуться на след, здесь, в болотах, живут люди, вдруг они что-то слышали…

За день он дважды спешивался и переводил гнедую через особо гнусные местечки; один раз лошадь поскользнулась, и Ксавье чудом не свалился в грязь, второй раз перед самой мордой несчастной гнедой вспорхнула большая коричневая птица. Казалось бы смирная лошадка вскинулась на дыбы не хуже атэвского скакуна, и по праву считавшийся хорошим наездником лейтенант с трудом с ней справился. Затем пришлось долго пробираться через заросли лещины, что с успехом заменило падение в воду, так как проклятый дождь усилился и казалось, что на ветках растут не листья, а огромные водяные капли. И без того гадкое настроение стало еще хуже, когда кусты отступили, услужливо открыв неширокий, но глубокий овраг, по дну которого тек ручей ржавой воды. Перепрыгнуть преграду было столь же невозможно, как и спуститься вниз.

Дождевые капли застучали чаще, Ксавье нахлобучил на самый нос шляпу и сообщил ближайшему кусту все, что он думает о Пантане. Орешник благоразумно промолчал. Объезжать овраг, который может тянуться Проклятый ведает как далеко, лезть в болото или бросить лошадь и переправляться при помощи веревки, мягко говоря, не хотелось.

Сарриж огляделся еще раз и пришел к выводу, что единственное, что ему остается, это пообедать. Огонь разжигаться не желал, пока лейтенант не плеснул на собранные ветки из фляги, от содержимого которой и сам бы не отказался. Костерок, защищенный от ветра и дождя кожаным плащом, с грехом пополам разгорелся, и Ксавье злобно уставился в огонь. Капли монотонно стучали по самодельному навесу, едкий дым щипал глаза, но лучше это, чем стекающие за шиворот ледяные капли. Лейтенант обругал себя за нарушение данного себе слова и все же приложился к заветной фляжке, после чего смог взглянуть на жизнь более философски.