Тарра. Граница бури. Летопись первая - читать онлайн книгу. Автор: Вера Камша cтр.№ 123

Стакан показал дно, Михай потянулся к графину и вспомнил, что не один.

— Можете идти! — велел он. — Сегодня никто из нас не умер. Это радует.

А его до сих пор радует вкус вина и мяса, не говоря уж о женском теле. Радует так, как ни разу до почти смерти, перешедшей в показавшееся бесконечным заточение. Аррой его понял бы. Маринеры, возвращаясь на берег, бросаются в кабаки, он тоже бросился жить и едва не погубил то, к чему шел последние двадцать лет. Все висело на волоске; окажись принцесса Ямбора такой же дурой, как Геро и Марита, он бы сидел сейчас в Тарске, готовясь к войне с Эландом, Таяной и Церковью. Пронесло, но надо быть осторожней, в том числе и с Иланой. Жена хочет того же, что и он, и она слишком хороша, чтобы ее оскорблять, а он ее оскорбил, занявшись Маритой, да и потом…

Пурина либо убил бы девчонку на глазах женушки, либо подарил кому-то из гоблинов, хотя уроды признают лишь своих уродок… Значит, убил бы, а вот Анхель, наплевав на жену, держал бы красотку при себе, сколько хотел, но для этого надо стать Анхелем. Надо было выдать Мариту замуж и отослать с глаз долой, как испокон века поступают с мещанками нобили. И он бы так и поступил, если б не Гардани… Рене Аррой был врагом, препятствием, опасностью, Шандер — памятью об унижении, которую просто кровью не смыть. Илана это поняла, потому и засмеялась, когда Мариту прогнали на кухню. Кто ж знал, что девчонка спустит рысь с цепи…

Проклятый с ним, с Марко, тот свое дело сделал, но эта дурища Герика куда-то подевалась вместе с тварью. Перерыли всю Таяну, но бабы с рысью никто не видел, а она-то как раз жива. Близится срок, и Герика должна быть под рукой, что бы ни говорили союзнички…

Сдержанно ударил дверной молоток, и регент разрешил войти начальнику гоблинской стражи. Горцы прекрасно справлялись со службой и не якшались с таянцами, за что Годой их ценил особо. Нкрдич положил на стол хорошо знакомый регенту перстень и сообщил, что в Полночном дворе человек из Гверганды, назвавший все тайные слова. У регента неприятно заныло внизу живота, но он сумел сохранить скучающее выражение, коротко обронив: «Впустите и накормите. Это не срочно».

2

Симон тщательно запер двери и опустил занавески. Всем своим видом медикус показывал, что настало время важного и откровенного разговора. Лупе смахнула щеткой крошки со стола и тоже уселась, положив на колени тонкие руки. Две пары глаз выжидающе смотрели на вернувшегося с Ганы либера, и тот начал с того, с чем уезжал:

— Надо уходить. Чем скорее, тем лучше, но Лисьи горы не для вас и особенно не для Герики, а во Внутренний Эланд из Таяны больше ходу нет. Дорога опасна. Не только и не столько из-за приграничных разъездов. Я бы, конечно, рискнул, но я не вы.

— Тогда, наверное, лучше остаться… — Симон казался растерянным. Лупе молчала, глядя на эльфа с неодобрительной непроницаемостью кошки.

— Хуже. Герике нечего делать в Гелани, вам тем более. Чудо, что никто не вспомнил, что Лупе привез Рене, а Симон лечил покойного эркарда и был знаком с Гардани. И со мной. Да, сейчас они хватают нобилей, но, помяните мое слово, скоро возьмутся за горожан, а доносчиков и клопов всегда и везде больше, чем нужно для спокойного сна.

Поймите, дорогие мои… Даже если вас не тронут гоблины, грядет война. Михай не постесняется пустить в ход магию, но он ошибается, полагая себя единственным сведущим в Недозволенном. Ему ответят мерой за меру, а вы с беременной женщиной на руках окажетесь в центре свистопляски. Нет, надо уходить.

— Ты прав, — Лупе сказала это очень просто, — я сама так думаю. Но решиться мало. Надо знать, как выбраться. Просто так из города не выпустят, особенно с повозкой, их проверяют. Пешком нам не уйти, да и Преданного не спрячешь…

— Выйти мы выйдем, на то, чтобы отвести глаза страже, меня хватит. Укрыть нас четверых в Синей Тени я тоже смогу, а Перла и Топаз способны нести по два всадника. Это им не понравится, хотя кто их спрашивает, но Преданный… Он не сможет бежать так быстро, как мои кони, и он слишком тяжел, чтобы обременять их еще и этой поклажей.

— Рысь не отходит от Герики. — Лупе ничего не предлагала, просто говорила как оно есть.

— Жаль кота, он совсем ручной. Мне кажется, он все понимает. — Симон неловко расправлял свою рыженькую мантию, что всегда у него означало неприятное, но необходимое решение. — Наверное, придется… У меня есть снадобья… В конце концов, без Стефана для него не жизнь, а мука. Лучше бы отпустить его назад, в лес, только он ведь теперь не уйдет? Он ведь привязан к Герике магией…

— Погоди, погоди! — Роман наградил толстенького медикуса быстрым взглядом. — Он не к людям привязан, а к браслету Стефана. Очевидно, последним приказом хозяина было охранять Герику, вот он ей и служит. Мы освободим кота, если вернем браслет и снимем с Преданного ошейник. Эти вещи нельзя выпускать из рук! Как я об этом не подумал… Не знаешь, что сталось с браслетом Стефана?

— Это может знать Герика.

Герика действительно знала, хотя добиться от нее вразумительного ответа удалось не сразу. Тарскийка не относилась к тем, кого беременность украшает, может быть, потому, что вместо ласкового внутреннего света, так преображающего будущих матерей, на лице королевы застыл смешанный с наползающим безумием ужас. Если бы Лупе не кормила ее, не одевала и не причесывала, тарскийка уже перешла бы черту, отделяющую человека от животного. Тем не менее общими усилиями из нее удалось вытащить, что Стефана похоронили, не сняв с его руки черного браслета. То есть снять-то хотели, но даже лучший королевский ювелир не смог ни расстегнуть застежку, ни распилить немыслимо твердый металл. В конце концов ритуальное золотое запястье умершему надели на правую руку вместо левой. Большего узнать не удалось — с королевой случилась истерика. Лупе осталась обихаживать больную, мужчины спустились вниз.

— Не представляю, что с ней творится, — сквозь зубы проворчал Симон, — очень странная разновидность безумия.

— Но она еще не потеряла память…

— Вот именно, что «еще». И беременность проходит как-то не так. Когда ты уезжал, я побился бы об заклад, что ее срок не раньше месяца Сирены. Сейчас мне кажется, что ребенок родится в середине Копьеносца, а ведь когда она к нам пришла, я вообще не заметил никаких признаков! Такое со мной впервые.

— Тем более ее нужно скорей увезти. Мне все это очень не нравится, но сначала надо выручить браслет Стефана. Я правильно помню, что Ямборов предают земле только в день зимнего солнцеворота, а до этого они лежат в нижней замковой церкви?

— Все верно, но в замок не попадешь.

— Если Герика с Преданным вышли, значит, я войду.

— Скорее всего, они воспользовались подземным ходом. Жаль, Гардани мертв. Он-то наверняка знал дорогу.

Мягкий, но тяжелый шлепок возвестил о появлении Преданного, покинувшего свой пост у мансарды. Рысь уселась напротив Романа, положила могучую лапу ему на колени и издала приглушенный горловой звук.

— Будь я проклят, если он не хочет меня проводить, — пробормотал пораженный либер.