Тарра. Граница бури. Летопись первая - читать онлайн книгу. Автор: Вера Камша cтр.№ 103

И снова заяц ждал. Небо стало льдисто-зеленым, окрасилось в сиреневые, желтые и, наконец, малиновые цвета. Заблестели капли росы, цветущий который месяц кряду шиповник и заросли переспевшей малины огласились жужжанием пчел. Зверек, хоть и забившийся в самую чащу, испытывал непереносимые страдания, но глаз с седого не спускал, а тот лежал почти неподвижно, раскинув руки и чему-то улыбаясь. Легкие высохшие травинки смешались с серебристыми волосами, голубые глаза не мигая смотрели в ослепительное небо. Человек вряд ли мог лежать час за часом, в упор глядя на летнее солнце, но для седого это, похоже, было истинным наслаждением. Солнце уже склонялось к горизонту, когда он наконец встал и пошел к своему коню, лениво срывая подвернувшиеся под руку ягоды. Заяц настороженно следил за тем, как мужчина взлетает в седло и направляет лошадь по узкой дорожке, ведущей в глубь леса. Следовать за ним и дальше не имело смысла — заяц прекрасно знал, куда ведет эта тропа.

Зверек пролежал в кустах еще пару часов, а когда тени сгустились настолько, что можно было не опасаться прямых солнечных лучей, помчался к броду.

2

На всякий случай Рене дважды объехал опоясывавшее старую башню каменное кольцо в три человеческих роста высотой. Массивные ворота распахиваться не спешили, но рядом имелась калитка, размеры которой позволяли провести коня. Рене и провел.

Смазанные петли даже не подумали заскрипеть. Оказавшись во дворе, мощенном булыжником, эландец запер калитку — у Иланы есть свой ключ. Все было спокойно, только высоко над двором проносились ласточки, обещая назавтра солнце.

Герцог отвел своего цевца на конюшню и поднялся по пологим ступеням. Еще один ключ легко повернулся в замке, и дверь гостеприимно распахнулась. Несмотря на приближающуюся осень, дни стояли жаркие, и прохлада башни не могла не радовать. Аррой знал, что Илана появится позже, но это его не заботило. Наскоро стряхнув дорожную пыль, эландец обошел Приют Королевы, в котором после смерти сестры так ни разу и не побывал, и в итоге расположился в примыкающей к Белой башенке Морской гостиной, где был накрыт изысканный ужин: прежде чем в оговоренный час покинуть замок, слуги привели все в надлежащий порядок.

Трепетно относящийся к своим обязанностям Жан-Флорентин обследовал еду и питье, не забыв ознакомиться с цветами в вазах, свечами и заботливо сложенными в камине на случай холодной ночи поленьями, потребовал, чтобы его пронесли по всем указанным им местам, и объявил, что отравы поблизости нет.

— Собственно говоря, я в Ланке и не сомневался, — откликнулся Рене.

— Если в доме есть слуги, — резонно возразил Жан-Флорентин, — их всегда можно подкупить. Доверие, оказываемое вероломному, дает ему возможность вредить.

— Они живут здесь много лет и очень любили сестру.

— Но они могут не любить принцессу Илану, или же в дом мог проникнуть кто-то чужой. — Жаб, как всегда, когда ему представлялся случай поговорить, не преминул пуститься в многословные рассуждения о верности. Рене слушал вполуха, не забывая иногда вставлять ничего не значащие словечки, — зачем обижать славное и, безусловно, полезное создание? Жаб вещал, а Рене думал о том, что его жизнь с этой ночи переменится.

Когда они покидали Гелань, Илана даже не вышла. Рене полагал, что племянница сочла его предателем. Добиваться встречи он не стал — девчонка никогда не умела владеть собой; скажи он ей правду, она бросилась бы к отцу с упреками, и Проклятый знает, чем бы этот разговор для нее закончился. Пусть уж лучше остается в неведении — рассерженная, презирающая, разочарованная, но живая.

То, что вывезти Илану без боя не удастся, Рене понимал. Если побег Герики был все же возможен — от тихой королевы никто не ждал подобной прыти, то исчезновение Ланки сразу же связали бы с эландцами. О союзе с Таяной и так следовало забыть, но каждый день мира позволял что-то сделать для войны; и адмирал не стал встречаться с Иланой. В глубине души он надеялся, что Роман, которому он оставит предупреждение в Белом Мосту, вместе с Шандером найдет способ вытащить из Гелани всех троих: Лупе, Герику и Ланку. Ему же надо думать о другом.

Однако все благие намерения пошли прахом, когда ночью ему на голову свалилась удравшая из монастыря принцесса. Рене сам не понял, как согласился с ее безумным замыслом, и вот его воины, повинуясь приказу, переходят Гремиху без него, а он здесь, в Оленьем замке, ждет жену тарскийского господаря. И как ждет!

…Услышав, как поворачивается ключ, Рене отошел за аквамариновый занавес, но это была Илана. Переодетая мальчиком принцесса, вернее, герцогиня недоуменно и грустно озиралась по сторонам, и тогда эландец засмеялся и вышел из своего укрытия, на ходу вбрасывая шпагу в ножны. Лицо Ланки вспыхнуло счастьем, и дочь короля Марко с радостным криком бросилась на шею возлюбленному.

Герцог еще успел спросить, не заметил ли кто ее; она протестующе тряхнула головой, взметнув веером короткие медные прядки, неумело, но жадно прильнула к чужим губам — и для этих двоих все пропало: прошлое, будущее, войны, смерти, потери. Илана добилась того, чего желала более всего на свете, — таянская лиса выиграла у эландского волка. И Рене с готовностью признал свое поражение.

3

«Эландцы!» — это были первые слова, которые произнес Стах Гери после того, как «Серебряные» и десятка четыре «Золотых» покинули Гелань. Их не преследовали. То ли не успели, то ли не сочли нужным, а скорее всего, и то и другое. Пятьсот или шестьсот даже очень хороших воинов — не ахти что в войне, где счет пойдет на десятки и сотни тысяч, в том же, что будет война, никто и не сомневался.

Беглецы шли рысью. Они и так потеряли почти сутки, объезжая по дуге возможные засады. Все молчали. Кто обдумывал свою собственную судьбу, кто перебирал в памяти тех, кто ушел раньше или, наоборот, остался. На душе было мерзко, люди чувствовали себя виноватыми, хотя даже сам Судия не осудит воина, исполнившего приказ.

Когда впереди замаячили огни большого лагеря, таянцы немного приободрились: вера в Счастливчика Рене давно затопила не только Эланд, но и Таяну. Почему-то казалось, что герцог знает, что делать, но и эта надежда рухнула. Эландцы, к слову сказать при приближении неизвестных схватившиеся за оружие, вряд были в лучшем настроении, чем вновь прибывшие. Когда разъяснилось, кого это Проклятый носит по ночам, Сташека и лейтенанта Роцлава Завгороднего, по старшинству возглавившего остатки гвардии Стефана, пригласил к своему костру командор. Старый маринер, и так суровый и немногословный, был еще молчаливее и жестче, чем всегда. От него и узнали, что адмирал минувшей ночью покинул отряд. Диман получил приказ идти в Идакону так скоро, как допускают приличия. Отряд, сопровождающий тело усопшего клирика высокого ранга, не может нестись как угорелый, но Рене велел торопиться.

Если Диман и знал, куда и зачем подался герцог Аррой, он тщательно хранил тайну. Зато ветеран не упустил ни одной подробности схватки в Высоком Замке. Видно было, что он одобрил решение Гардани. Сташеку стало немного легче, когда эландец потрепал его по плечу и рассказал о старом идаконском обычае. Маринер, первый раз выходя в море, клянется жертвовать всем — жизнью, здоровьем, добрым именем, — чтобы спасти остальных.