– Кто знал, что бы случилось, приди я в
«Чао», – задумчиво протянула Ната. – Ловили меня, тебя никто не ждал.
Мне нужно обмозговать ситуацию. Значит, так! Запиши еще один номер, это
секретный мобильный, звонить на него нельзя, шли только SMS. Я соединюсь с
тобой, как только получу сообщение, но зря их не посылай, это SOS! Сообразил?
– Более чем, – ответил я, вбивая цифры в
память сотового.
– На работе мы особо не общаемся.
– Хорошо.
– Я тебе хамлю.
– Ладно.
– Помни о видеокамерах.
– Непременно. Кстати, могу доставить тебя до
дома.
– Спасибо, у меня еще есть дела.
– Хочешь, поработаю твоим личным водителем?
Наташа похлопала меня по плечу:
– Отстань, дурашка! Вон там стоит моя
собственная тачка, и еще мне наплевать, что ты обо мне думаешь. Федьку я
затащила в тубзик, потому что потрахаться захотела, если день без мужика
проведу, голова болит и ваще плохо физически. Конституция у меня такая! Федор
идиот, зато стоит у него здорово, и он сразу не кончает, идеальный вариант,
лучше резинового члена. Понял?
Я не ханжа, но со столь бесстыдной
откровенностью столкнулся впервые и не сумел сохранить на лице нейтральное
выражение. Наташа захихикала:
– Извини, если оскорбила твои чувства, секс
важная составляющая моей жизни, но один и тот же партнер мне быстро надоедает,
приходится постоянно парней менять.
– Не боишься заразиться нехорошей
болезнью? – не утерпел я.
– Спасибо доктору Кондому, который придумал
презерватив, – продолжала веселиться Ната, – СПИД мне не грозит.
– Ни одно средство защиты не дает
стопроцентной гарантии, – менторски заявил я, – а кроме
иммунодефицита, существует масса инфекций. Неразборчивость бывает наказуема. И
потом, насколько я понял, ты замужем!
Ната перестала смеяться, в ее глазах вспыхнул
злой огонек.
– Я очень даже аккуратно подбираю
мужиков, – делано равнодушно заявила она. – Вот ты сейчас пытался
клинья подбить и получил вежливый отказ, поэтому и окрысился. Мужики хамы, если
сразу перед ними колени не раздвигаешь, мигом проституткой назовут. Это
нелогично, б…ь получает деньги и отрабатывает их, а я даю по любви, бесплатно.
Просто чувства мои, как березовое полено, вспыхнули и прогорели, я не бегун на
дальнюю дистанцию. Что же касается моего супруга, то вот сюда тебе нос совать
не надо. Мы договорились помогать друг другу, как коллеги, а ты протянул липкие
лапы и получил по пальцам. Во-первых, ты вовсе не мужчина моей мечты,
во-вторых, я никогда не смешиваю бизнес и удовольствие. Понятно растолковала?
– Я и не думал проявлять к тебе интерес, я
никогда не тащу девушек в постель после пяти минут знакомства, – попытался
я успокоить Наташу.
– Ладно, – сказала Капустина, – до
завтра, котик, не расстраивайся, весна в разгаре, еще встретишь любовь с
голубями.
Быстро поцеловав меня в щеку, Ната
выскользнула из «Бентли», я, посидев пару минут в тупом бездействии, завел
мотор и поехал домой. Ничем особенно не занимался, а устал, как верблюд,
таскавший между горбами мешки с пудовыми гирями.
Поздно, почти ночью, мне неожиданно позвонила
Наташа.
– Это Капустина, – бойко представилась
она. – Слушай, приезжай завтра ко мне домой, пиши адрес. Когда сможешь?
Мы договорились о времени, и я мирно уснул.
В районе часа дня, когда я пытался выправить
очередной опус, в кабинет влетел вертлявый парень и, бросив на стол Светика
поцарапанный портфель, сказал:
– Привет, Македонский.
– Меня зовут Иван Павлович, –
представился я, – и фамилия моя не Македонский, а Подушкин.
Юноша стащил с себя бейсболку, пальцами с
обгрызенными ногтями попытался причесать сальные волосы, скорчил презрительную
рожу и голосом, полным презрения, заявил:
– Это я Александр Македонский! Странно, что ты
не узнал ведущего журналиста ежедневника.
Я невольно отметил серые, плохо почищенные
зубы полного тезки великого полководца, мозг тут же включил защитную систему.
Понятно, еще один сумасшедший. Нужно каким-то образом, не вызывая ни агрессии,
ни любопытства с его стороны, попытаться вызвать охрану.
– Просек? – фыркнул псих, приближаясь к
моему столу.
Я невольно отшатнулся, от сумасшедшего воняло
гнилью, наверное, он не просто неаккуратен, а еще страдает гастритом. Впрочем,
может, все дело в больных зубах?
– Онемел? – прищурился
Македонский. – Я очень хорошо тебя понимаю, не каждый день видишь перед
собой звезду. Успокойся, я никогда не растопыриваю пальцы перед… кхм…
коллегами, ты ведь тоже пописываешь? Я не ошибся?
– Просто причесываю чужие материалы, –
сказал я, – работаю редактором, правда, всего второй день.
– Я литературный критик, – с легким
оттенком высокомерия заявил Македонский.
Настороженность моя прошла, значит,
полувменяемый субъект – журналист, меня ввели в заблуждение его имя и фамилия.
Ей-богу, некоторые родители, нарекая новорожденного, хотят быть оригиналами и
добиваются поставленной цели. Но в погоне за оригинальностью они как-то
забывают, что ребенок вырастет и ему придется всегда идти по жизни Татьяной
Лариной, Михаилом Ломоносовым или Анной Карениной. Сколько таких людей не
выдержало сравнения с известным тезкой? Доволен ли водитель автобуса Федор Достоевский
своей участью? Или он испытывает комплекс неполноценности? Уж лучше, на мой
взгляд, записать новорожденной в свидетельство какую-нибудь Неводамиру
[10]
, ей-богу, жизнь ее будет спокойней.
Александр Македонский, и не предполагавший,
какие мысли крутятся у меня в голове, как ни в чем не бывало продолжал:
– Надеюсь, ты понимаешь, что я не являюсь
штатным работником этой газетенки? Я сотрудничаю в серьезном журнале, а в «Часе
пик» составляю обзоры, делаю им раз в недельку рейтинг, горячую десятку,
пытаюсь научить тупой народ этой страны правильно оценивать литературу,
воспитываю вкус. Но, увы, быдло и есть быдло, подавай ему всяких баб с тупыми
сказками про любовь. Ладно, не мешай мне! И молчи! Терпеть не могу работать в
шуме! Какой у тебя оклад?
Я растерялся, не зная, как ответить на
неожиданный вопрос.
– Ясно, – заржал Македонский, –
можешь хранить свои тайны, а мне не в лом признаться – я имею десять штук в
месяц!