Гавр и Флакк начали кружить, следуя по пути
пропавшего отряда. Дно ущелья было усыпано громадными каменными глыбами,
некогда, наверное, рухнувшими вниз с обвалом. Имелись там и небольшие заросли
какого-то колючего кустарника, в котором едва не заблудились сатурнион и
наместник. Каким-то непонятным образом следы оказались и там. В другом месте
отпечатки были будто бы размытыми, словно именно над ними прошел дождь. Гавр,
почти крадучись шагал, не отрывая глаз от земли, а за ним, уже ничего не
различая, в темноте брел уставший Флакк.
Так они петляли довольно долго, несколько раз
появляясь в одном и том же месте, пока, наконец, наместник не догадался, что их
водят по ущелью сами вороги. Он понял это, когда стал забывать о том, что уже
был на том или ином месте и при этом не мог вспомнить, имелись ли там в прошлый
раз какие-нибудь следы. Он остановился, на миг призадумавшись, и обернулся на
Флакка.
--Нас водят за нос,--была первая фраза,
произнесенная им за долгое время молчания.
--Я об этом еще раньше начал
догадываться,--отозвался сатурнион.
--Почему сразу не сказал?
--Я был уверен, что ты знаешь, что делаешь.
--А сам я теперь в этом не уверен. Нам надо
поскорей выбираться отсюда. Я чувствую, что они уже начинают проникать в мой
мозг.
--Почему я ничего подобного не чувствую?
--Потому что в тебе нет ничего человеческого, а
я наполовину человек. Вороги могут попытаться лишить меня рассудка, и я не
уверен, что смогу им воспрепятствовать.
--Что же делать?
--Что бы сделал ты?
--Не спрашивай. У меня совсем другие
полномочия, --ответил сатурнион, слегка раздражаясь.
Наместник принял решение сам: пока не поздно
воспользоваться пространственной дверью и переместиться прямо к подножью Глухих
пещер. Флакк так и не понял, почему они не могли сделать это раньше.
Гавр уже очень давно не бывал в тех краях и не
очень отчетливо помнил, как выглядел пейзаж близ лабиринта. Он напряг всю свою
память, но перед глазами настойчиво вставали только картины какого-то болота,
сплошь заросшего осокой и мхом. Гавр снова и снова пытался вспомнить гористую местность
возле озера и опять возвращался к видению топей и трясин.
--Похоже, ничего не выйдет,--сказал он,
наконец.--Я не помню ту местность. Нам снова придется ехать верхом.
--Хорошо,--согласился Флакк.--Скажи куда.
Вопрос был уместным. Этого Гавр не знал. Тогда
он снова прислушался к своей интуиции и направил своего коня туда, откуда
неприятно веяло сыростью, решив, что этот запах может идти с озера. Он мог,
конечно, идти и из Гиблого болота, но наместник привык верить своим
предчувствиям. Раньше они его никогда не обманывали. Но он забыл, что находится
на территории, на которой очевидные истины могут показаться обманом и наоборот.
Вороги следовали здесь своим законам, не
понятным ни людям, ни ангелам. Почему они беспрепятственно пропустили отряд
Хамсина через свою территорию, но решили навредить Гавру и Флакку, тоже было
необъяснимо. Через несколько часов пути наугад наместник понял, что они взялись
за них всерьез. Совершенно неясно было, куда они ехали и доедут ли вообще. Ко
всему прочему, он стал ощущать какие-то странные дурманящие запахи, из-за
которых невозможно было сосредоточиться на дороге и поиске хоть каких-то примет
для определения направления.
--Флакк, ты слышишь этот запах?--спросил слегка
опьяневший наместник.
--Здесь очень много запахов, какой
именно?--вполне трезвым голосом переспросил тот.
--Хмеля или дурман травы, я не пойму,--ответил
спустя минуту Гавр, уже едва удерживаясь в седле.
Они давно миновали горное ущелье и въехали в
какие-то заросли. Растительность кругом, действительно, стала свежей и
благоухала на все лады. Откуда-то взялись совсем не характерные для такой
местности большие и яркие цветы, источающие пронзительный аромат. Пространство
наполнилось странными звуками, которые лишь отдаленно напоминали пенье птиц и
больше походили на невнятное бормотанье или журчание. Эти звуки и запахи будто
гипнотизировали Гавра, он не мог собраться с мыслями.
--Мы уже давно должны были добраться до
Зыбучего озера,--из последних сил пытаясь не терять чувства реальности,
проговорил Гавр.
--Ты какой-то странный,--ответил на это
сатурнион, приглядевшись к своему спутнику.
--Я пытаюсь противостоять им.
--Кому им?
--Я чувствую, мы попали на территорию бенши. А
к ним лучше не попадаться.
--Не знал, что наместник, обладающий силой,
может испугаться каких-то зверушек.
--Для того чтоб применить силу, я должен хотя
бы видеть врагов. Но ты их видишь? Ты хоть кого-нибудь здесь видишь?
--Нет. А ты?
--И я не вижу. Зато чувствую, что они уже сидят
у меня в голове.
Флакк огляделся по сторонам. Рассвет был уже
близко, ночь подходила к концу. Вокруг не было ни души, если, конечно, кто-то
не прятался в кустах и высокой траве. Все было вроде бы спокойно, беспокойство
внушал лишь Гавр. Внимательней присмотревшись к нему, Флакк всерьез
обеспокоился его состоянием.
--Что с тобой?--спросил он.
--Я думаю, нам следует начать все
сначала,--отозвался тот, качнув головой, чтоб снова сосредоточиться.
--Ты хочешь сказать, что мы должны снова
вернуться в начало пути?
--Точно так. Иначе они совсем завладеют моим
мозгом.
Наместник встряхнулся и постарался
сконцентрироваться. Перед глазами проплывала пелена. Усилием воли он пытался
выдернуть из-под нее хоть какой-то пейзаж. И вот, наконец, ему удалось. Впереди
мутно заколыхался воздух, и перед ними возникли теряющиеся в осоке топи.
--Ты уверен, что нам туда?--удивленно спросил
Флакк.
--Совершенно,-- словно зачарованный ответил
Гавр и направил своего коня к двери.
Сатурниону ничего не оставалось, как
последовать за ним.
Наместник, казалось, совершенно перестал
отдавать отчет в своих поступках. Теперь он снова хорошо держался в седле, но
совершенно не понимал, что с ним происходит. Он уже не помнил, как оказался в
болоте, зачем он сюда приехал и что делать дальше. Он просто бесцельно
направлял своего коня в неизвестность, постоянно рискуя провалиться в трясину.
Откуда-то в его одурманенную голову явилась мысль о том, что бенши необходимо
сопротивляться. Гавр напряг память. Всплыли какие-то детали: следы, камни,
болото. Он оглянулся на сатурниона и припомнил, что кого-то зачем-то ищет
здесь, но кого и зачем не мог вспомнить. Потом и эта малость уплыла из его
сознания. Туда пришли совершенно иные мысли, четко указывающие на вполне
конкретное направление. В тумане своих собственных воспоминаний вложенная извне
задача показалось ему наиглавнейшей.