Когда мы подошли к владениям блондинки, уже
темнело. Это облегчило нам задачу пробраться незамеченными. Перелезть через
высокий забор стоило мне нескольких царапин и выдернутых волос. Троя же
преодолела эту преграду одним прыжком. Дул сильный ветер, стряхивающий с веток
тяжелые плоды, которые с глухим стуком падали рядом с нами. Но несмотря на
испортившуюся погоду, Василиса была в саду. Мы проникли в ее владения с
подветренной стороны, иначе бы чуткая Горгона, лежащая у ног своей хозяйки,
обязательно заметила бы нас. И все же она повела носом, но потом опустила морду
на лапы, а через некоторое время, снова вскочила, тревожно принюхиваясь.
--Что там?-- не услышала, а скорее угадала я
вопрос Василисы, так как мы были еще далеко от нее.
--Троя,--прошептала я,--уведи ее подальше
отсюда. Мне нужно кое-что выяснить.
--Будь осторожна, хозяйка,--сверкнув клыками
ответила она и поползла в обход.
Еще некоторое время я оставалась на месте, пока
не убедилась в том, что Горгона почуяла мою собаку и, крадучись, пошла в
противоположную от меня сторону. Я поползла на животе, изредка приподнимая
голову, чтоб убедиться в правильности направления. Преодолев таким образом
метров пятнадцать, я стала различать голоса. Один из них принадлежал Василисе,
а другой, старческий, видимо, Заварзузе. Она все еще была здесь. Издали я
приняла ее сгорбленную маленькую фигуру за трухлявый пенек.
К сожалению, я успела только на конец
разговора:
--Так ты все поняла?--спросила Василиса, снова
надев свою надменную маску.
--Как скажешь, госпожа наместница.
--Скоро ты снова станешь называть меня, госпожа
Первая наместница, --заверила ее блондинка.--Совсем скоро все будет по-старому.
Даже жаль, что все удалось так легко. Но когда я верну себе власть, я припомню
тебе то, что ты приняла сторону этой замарашки.
--Делай, что хочешь, только отпусти моего сына.
Не убивай его,--просила Матушка и кланялась без конца.
--Ну, хватит,--брезгливо фыркнула Василиса.--Я
же тебе обещала. Ты что мне не веришь?
--Верю, госпожа! Верю тебе, как себе!
--И не смей сомневаться. Сделаешь так, как я
велела, и твой драгоценный сынок будет жив. И иди уже, уходи. Ты меня утомила.
Бабка поспешно откланялась и, пятясь, ушла
прочь. Василиса облегченно вздохнула, уселась в плетеное кресло, расправив
платье, и устало прикрыла глаза. Меня всегда удивляло: как она ходит по лесу в
такой одежде? Сама я предпочитала что-нибудь более удобное: джинсы, брюки. А
если и носила юбку, то в жару и надевала при этом высокие сапоги со шнуровкой,
чтоб избежать укусов змей. Вот и сейчас на мне была короткая юбка в складочку и
сапоги. Носи я такие же наряды, как Василиса, неужели смогла бы тогда
преодолевать овраги, ямы и двухметровые заборы? Но сейчас я пожалела, что мои
исцарапанные ноги хоть чем-нибудь не прикрыты.
Я уже собралась, пятясь, отползать обратно, но
тут пришла Горгона, и Василиса спросила ее:
--Что это было?
--Ничего особенного, шавка новой наместницы
вертелась здесь. Я ее прогнала.
--Она меня не заметила? Что ей здесь
понадобилось?
--Наверное, просто гуляет. Дикая кровь.
--Но и твоя тоже, Горгона,--усмехнулась
Василиса.
--Не говори так, хозяйка! Как только Беатриче
исчезнет отсюда, я закончу когда-то начатое дело.
--Да. Дала ты маху с этим
приплодом,--захохотала блондинка.
Горгона лишь обиженно заурчала в ответ и
перевела разговор на другую тему:
--А ты, действительно, отпустишь полукровку,
хозяйка?
--Смеешься? Чтоб о моей авантюре стало известно
всем, а тем более Лютому Князю?
--Что же ты намерена делать?
--Как только Заварзуза сделает свое дело, ты
отправишься на север и убьешь его.
--Но если Хозяин узнает?--ужаснулась Горгона.
--Он не узнает. Все будут считать, что он снова
переселился в иной мир,--сказала наместница и засмеялась, пребывая в восторге
от своего остроумия.
Обдумывать услышанное у меня не было времени.
Нужно было быстро убираться отсюда, пока меня не почуял пес-дух. Да и ветер мог
перемениться в любой момент. Не жалея своих и без того ободранных коленок, я
поползла обратно к стене. Перебраться через нее было теперь сложнее, так как с
этой стороны на ней не было никаких зацепок. Мне пришлось подтягиваться на
руках и, скользя ногами по гладкой поверхности, забираться на широкий верхний
край. Здесь я легла плашмя, чтоб перевести дыханье. И застыла, услышав какой-то
шорох внизу. С ужасом я заметила мощный силуэт Горгоны справа от меня в метрах
десяти.
Тут же пришла мысль о проворном прыжке и
быстром бегстве, но поняв, что пес-дух не видит меня, а лишь оглядывается,
почуяв неладное, я замерла в ожидании. Мне повезло: в тот момент ветер дул с
такой силой, что я едва удерживалась на стене. Так что, если Горгона и чуяла
что-то, то не могла понять, откуда. Маскируясь под скрежет яблоневых веток и
шум листвы, я стала осторожно спускать ноги со стены и вдруг внезапно свалилась
вниз, в лопухи, стащив за собой несколько громыхающих камней.
Черт! Этого Горгона, конечно же, не могла не
услышать!
Я вскочила на ноги и что было прыти кинулась к
лесу. Ветер, как и раньше подгонял меня в спину. Уже почти домчавшись до ближайшего
кустарника и молнией впрыгнув в небольшую канаву перед ним, я просто
почувствовала затылком, как Горгона перелетает через высокий забор,
представила, как напряжены в прыжке ее мышцы и с клыков капает слюна.
Я помчалась, наверное, быстрее ветра. Благо,
что он был на моей стороне. Не было времени оглянуться, чтоб оценить ситуацию и
свои шансы. Но вдруг где-то рядом я услышала знакомый звук и, не успев понять,
что он такое, интуитивно ринулась туда. Это подавала голос Троя. Я тут же
нырнула в усыпанную хвоей канаву, а она, выскочив, помчалась наперерез Горгоне.
Маневр удался. Бестия свернула с пути и погналась за своей дочерью.
Сразу я не успела сообразить, какая опасность
угрожает моей собаке, но когда до меня дошло, я снова побежала уже за ними
обеими, чтоб оказать, если понадобится, помощь Трое. Но мне было гораздо
труднее. В отличие от Трои и Горгоны, я не умела видеть в темноте и то и дело
натыкалась на ветки, проваливалась в ямки и запиналась за коряги и кочки. И вот
через час бесплодных блужданий по лесу, где в темноте уже невозможно было
ничего различить, перепутавшись в паутине и промокнув в ночной росе, я внезапно
наткнулась на свою собаку.
Она едва дышала, а на боку темнело пятно. Даже
в кромешной ночи было понятно, что это кровавая рана. Троя приподняла голову и
печально посмотрела на меня. В этот момент из-за тучи вылез месяц, и я увидела,
что у нее были самые обыкновенные собачьи глаза, в которых теперь светилась
боль.