Правда жизни - читать онлайн книгу. Автор: Грэм Джойс cтр.№ 47

Кэсси лежала как ни в чем не бывало. Бити с воплем, стуча туфлями, ретировалась вниз. Кэсси не слишком расстроилась. Музыка жила внутри нее – целиком, до последней ноты. Она могла включить ее или выключить, когда ей было угодно.

Мало того, фокус с радио она проделывала снова и снова. Стоило музыке забрезжить у нее в голове, Кэсси шла, включала Би-би-си и слышала ту же мелодию, звучавшую четко и громко. Никому не говоря ни слова, она проверила свою способность научным методом. Ясно – по неведомо каким причинам она «слышит» радиопередачи прямо из эфира. Ей не нужна была принимающая аппаратура. Такой аппаратурой каким-то образом оказывалась она сама.

Но у нее хватило ума никому об этом не рассказывать.

А еще что-то происходило с ее телом. Груди слегка округлились, соски стали нежными и чувствительными. Половые губы тоже набухли, и глубоко внутри что-то зудело, сочилось. Ласкать себя стало для нее насущной потребностью. Пока Бити не сломала пластинку, Кэсси часто, лежа под простыней, поглаживала себя между ног и сдавливала соски под звуки «Серенады лунного света», распалявшей ее. А на улице можно было убедиться, что все это еще и имеет отклик. Даже девственницей она могла просчитать, какое впечатление производит на мужчин. Солдаты, моряки и летчики в увольнении жаждали ее – это видно было по тому, как они пожирали ее глазами. И она умела вскружить им головы – не в переносном смысле, а в буквальном: ей всего лишь нужно было упереть взгляд в чей-нибудь затылок, например, в автобусе или в очереди на отоваривание карточки, и в ту же секунду объект вынужден был обернуться и взглянуть на нее. Действовало безотказно. Она знала, что притягивает к себе какие-то силы. Что это за силы, она понятия не имела, но силы были необычные. Она применила их тогда к продавцу пластинок, нечувствительно для него. Мужчины никогда этого не замечали. С ними эта штука легко проходила.

Но это было еще не все. Больше всего ее взвинчивал сам факт того, что она знает о грядущей атаке. Это ее ужасало и будоражило.

Вечером двенадцатого ноября она пошла с Бити на танцы. Марту уже давно перестало беспокоить времяпрепровождение девочек. Хотя Кэсси было всего шестнадцать, она вполне могла сойти за двадцатилетнюю, и Марта больше не пыталась удерживать ее дома. К старшим дочерям она была строже, но к Кэсси проявляла снисхождение – может быть, из-за притаившейся повсюду смерти. Она рано поняла: запрещай не запрещай – Кэсси все равно поступит по-своему. Все-таки ей удалось вытянуть из обеих обещание, что в случае налета они пойдут в убежище, как положено, а не побегут домой.

Они шли в город. Луна набирала полноту, напоминая серебристую осеннюю тыкву, и, хотя ночь была ясная, с морозцем, лучи прожекторов метались по звездному небу, касались трех городских шпилей, прорезывали ночь. Бити пыталась успокоить сестру.

Оказалось, что можно было и не стараться. Как только они вошли в танцзал и Кэсси услышала оркестр, она устремилась прочь от Бити. Когда Бити ее нашла, та уже отплясывала джайв с каким-то летчиком – его влажные волосы были зачесаны назад, глаза сверкали страстью.

– Не спеши никому отдаваться, – едва успела шепнуть Бити, но Кэсси уже закружилась в танце, размахивая руками.

Она оказалась еще той плясуньей.

Не прошло и часа, как Кэсси уже стояла в тени собора в переулке Бейли-лейн, прислонившись спиной к холодной, сырой средневековой стене, задрав юбку. Из-за светомаскировки фонари на улицах были погашены.

– Ух, да тебе не терпится, – сказал летчик. Она возилась с его ремнем.

– Может, мы никогда больше не увидимся. – Кэсси вцепилась в ворсистый воротник его кожаной летной куртки. – Ты только представь себе. Значит, мы можем так и не потрахаться.

«И я так и останусь целкой», – подумала она.

– Слушай, ты как парень рассуждаешь.

– А что, плохо?

– Да нет… просто… м-мм, приятно пахнет от тебя.

– Хватит болтать. Давай.

Где-то очень близко завыла сирена. Летчик выругался.

– Не обращай внимания, – сказала Кэсси. – Это еще не оно.

– Что «не оно»?

– Может быть, завтра ночью. Или послезавтра. Но не сегодня.

– Слушай, да тебе надо в Блечли работать, раз ты все это знаешь. Ну, в разведке. Извини, я мало на что способен под эту сирену. Сколько тебе годиков-то?

Кэсси запустила руку летчику в штаны и поглаживала головку его члена большим пальцем. Он вздрогнул и снова отдался ее объятиям.

– На что способен? – крикнула Кэсси. Чтобы перекричать сирену, ей пришлось орать. Кто-то пробежал мимо них, направляясь в убежище. Она лизнула парня в ухо.

– Господи!

Кэсси подняла глаза, увидела шпиль собора и перекрещивающиеся лучи прожекторов, прочесывающие небо. Она знала, что летчику не терпится удрать в ближайшее бомбоубежище, но член его твердел в ее руке, и парню было не оторваться.

– Давай, – сказала она.

Он резко спустил брюки и перекинул ее ногу себе через руку. Пришлось стащить с нее трусы и зайти сбоку – он вошел в нее, почти приподняв ее с земли. Они стояли, сцепившись взглядами в этом древнем месте, под шпилем, вонзившимся в небо, под скрещенными лучами прожекторов, а вокруг тоскливо завывали дьявольским воем сирены. Парень отвалился от нее.

– Бесполезно. Не могу я – воет прямо в ушах.

– Что такое?

Летчик замялся. Посмотрел на небо, на шарившие по нему лучи прожекторов. И опустил взгляд.

– Не получается. Пожалуйста, пойдем в убежище. Задница мерзнет.

Кэсси подтянула ему штаны. Держась за руки, они медленным шагом пошли к убежищу на Мач-Парк-стрит. Перед входом в убежище стоял патрульный ПВО.

– Не слишком-то торопитесь, смотрю.

– Все нормально, – мрачно сказал летчик. – Сегодня ничего не будет.

– Еще один всезнайка, – с кислой миной произнес патрульный.

Они спустились в подвал Дрейперс-Холла, летчик на ходу шепнул ей:

– Не обращай внимания. Просто ему не обломилось.

Не ему одному, прозвучало в голове у Кэсси.

В убежище они вместе просидели с час, потом прозвучал отбой. Парня звали Питер, он был штурман. Ему было двадцать лет, Кэсси он казался взрослым, видавшим виды. Видя, что она замерзла, он вынул из кармана и надел на нее кожаный летный шлем. Он проводил ее до самого дома, в проулке между домами они еще раз поцеловались. Он положил ей руку на лоб.

– У тебя жар.

– Все хорошо, – сказала Кэсси. – Правда.

Но момент был упущен. Кэсси вздохнула, понимая, что ничего так и не произойдет. Она хотела вернуть ему шлем.

– Оставь себе, – сказал он.

– А тебе не попадет – скажут, потерял?