Нет чужих бед - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Демченко cтр.№ 4

Кабина проснулась, легко прыгнула вверх, прижимая к полу, сбивая с ног… И замерла, с едва слышным шелестом распахнув двери, высокие, удобные. В первом подземном городе еще жили истинные.

Изоэ пошел по коридору к далекому пятну ослепительного, притягательного света. На ходу стащил куртку и сорвал майку. Повел плечами. Сухая, туго натянутая кожа на спине треснула, с хрустом лопнула по двум правильным швам. Юноша не мог видеть, как за плечами раскрываются крылья. Разворачиваются из невзрачных, складчатых, беспорядочно смятых пленок. Но слышал до головокружения восхитительный звук — шелест, щелчки, похрустывание. Смятые пленки сохли, обретали прочность и натягивались. Он даже представить не мог, что это произойдет так быстро и легко!

Пещера оборвалась узким карнизом над бездной. Метели не было — вот чудо из чудес! Внизу под обрывом сплошным слоем лежал снег, розово-сиреневый, с густыми багряными тенями. В небе, у самого горизонта — Изоэ рассмеялся от восторга — висело косматое багрово-чернильное, покрытое сложным узором пятен солнце. Такое слабое, что глаза человека, выросшего в коридорах нижнего города, свободно терпели его сияние.

Изоэ шагнул на край обрыва, раскинул руки, сделал еще один шаг, самый главный и важный, и полетел. Сперва, само собой, вниз.

Но крылья тотчас наполнились ветром, нашли опору и деловито зашумели, загудели, восстанавливая равновесие. Скоро Изоэ осмотрелся, освоился и устремился вверх. У него слишком мало времени, чтобы терять его впустую! Всего один полет. Холод уже вгрызается в тело, прокалывает кожу острыми зубами игл-снежинок, гасит радость. Мешает подняться достаточно высоко, чтобы оглядеть весь мир, доступный крылатому. Но если постараться…

Сзади коварно и внезапно ударил ветер. Подсек, жадно подхватил, как капризный ребенок — незнакомую игрушку. Смял, бросил на скалы — надоела. Подумаешь, мотылек… Такие уже попадались. Ничего нового.

Изоэ в последний раз увидел багряное солнце в прорехе серой метели, ощутил, как рвутся и ломаются только что обретенные крылья. И как мир бескрайнего неба утрачивает сияние дня, погружается в чернильный мрак, куда более глубокий и окончательный, чем тьма подземных городов.

«…Стоил ли один полет всей непрожитой жизни? Глупый вопрос. Если у вас нет крыльев, не судите о том, что не в состоянии почувствовать и понять».

К своему огромному изумлению, Изоэ лежал и думал именно эту мысль. Медленно, виновато и удовлетворенно. Осознавал запоздало и мучительно: стыдно предать надежды наставника ради одного полета. Мальчишество это, не более того. Рефлекс.

Пусть рефлекс. Сладко осознавать, что ты — летал.

Непонятно до помрачения рассудка — а почему ты еще думаешь? Почему вообще лежишь, не ощущая боли? Отчего свет над тобой — золотой и яркий? Наконец, с чего бы стало так замечательно тепло, словно вернулось настоящее лето?

Изоэ попробовал открыть глаза. Невозможно! Они и так открыты. Смотрят на непрозрачный жесткий щиток. Попытался пошевелиться. Тоже безуспешно! Тело чужое, расслабленное, как сырая биомасса в кормовом отсеке.

И тогда стало по-настоящему страшно.

— Эй, первый живой летун! — позвал веселый громкий голос на родном и ничуть не искаженном языке. — Ты очнулся? Живуч до изумления! Мы думали, уже не вытащим. Хорошо хоть, по природе своей ты на нас похож. По строению, по реакции на лечение. Я сперва вообще не сообразила, что ты не такой, заклинала всем, что в голову влезло. А влезает туда, было бы тебе известно, невесть что. Нашей семье свойственна наследственная непредсказуемость действий.

Живость и веселость невидимой собеседницы — Изоэ сразу решил, что это женщина, — слегка обидели юношу. Во-первых, чудовищно невежливо затевать разговор вот так, не представившись, не назвав свой род, город и наставника, не пожелав тепла дому. Во-вторых, совершенно непонятно, чего ждет в ответ странная женщина. Он не может говорить!

— А ты просто слушай, — посоветовал прежний голос с новой, еще более мерзкой интонацией поучительного ехидства. — Я твоя нянька на сегодня. То есть дежурю тут и жду, когда очнешься. Зовут меня Алесия. Коротко Аля. Еще у меня есть прозвище — Рыжее Солнышко. Оно довольно длинное, обычно сокращают до Рысь или Рыся. Еще и потому, что я драчливая и капризная. И рыжая, как рысь… ох, ты же ничего не знаешь! Ладно, я попробую начать сначала.

Женщина некоторое время посопела и повздыхала, собираясь с мыслями. Изоэ между тем обдумал уже услышанное и предположил, что она молода, а может быть, вообще ребенок. На таких не обижаются. Например, сидела бы возле больного его сестричка Дали. Что она сказала бы? Что рада. Что все будет хорошо… А потом вспомнила бы, как следует себя вести. От мысли о сестре стало тепло и легко на душе. Изоэ простил незнакомке ее поведение. В конце концов пусть старается как может, пока взрослые заняты своими делами, более важными и неотложными.

Мысли принесли некоторое умиротворение, стерли острую обиду. Успокоившись, юноша подумал, что имя у девочки странное, если не сказать — невозможное. Нет в нем знакомого звона и жужжания крыльев. Намного лучше и приятнее звучало бы не «Алес'ия», а Алез'ия. Начальный звук прозвища «р», особенно в сочетании с «ы» — и вовсе непонятно. Как ни странно, произносится и удобно, и звучно. Но непривычно. Опять же, он не слышал прежде о роде Ия…

Значит, она не из знакомых городов. Может, в других пещерах научились побеждать холод? Было бы славно. Изоэ сделал усилие, пытаясь улыбнуться и показать, что готов слушать дальше.

— Значит, так, — важно вымолвила Рыся. — Мы прилетели издалека. Вообще-то не думали тут задерживаться, солнышко у вас мертвое. Смотреть на такое больно. Особенно нам, мне, маме и папе, — мы ведь родственны пламени звезд. Здесь как на похоронах… А потом королева Тиэса услышала вас. Мы вернулись по ее слову. С королевами не спорят. К тому же она оказалась права! Всего один цикл изучаем ваш мир — и вот, нашли тебя. Я нашла. Мы с Лиссом осматривали горную гряду и ощутили вдали боль. Когда смогли отыскать, ты уже не дышал. Пришлось много сил истратить, чтобы вылечить. Для этого нас с тобой слили. Или это тоже я учудила? А, неважно! Главное — результат. У тебя теперь матрица моего сознания в голове сидит, у меня — твое прошлое в мозгах копошится. Щекотно, жуть!

Исчерпав запас серьезности, девочка замолчала, понимая, что вот-вот снова начнет говорить не по делу. Изоэ воспользовался паузой и сосредоточенно обдумал сказанное. На душе стало тревожно. А если это никакая не и'наэ? Вдруг его спасли, а точнее, поймали проклятые наэ'ро? Те, кто повинен во всех бедах мира. Люди с холодными сердцами, сознательно утратившие полет…

Стоп. Наэ'ро никого не возьмутся спасать, рискуя собой и нерационально — так они это называют — расходуя силы. К тому же они не чувствуют страдание других. Тем более на расстоянии. А уж до погибающего солнца им никакого дела нет! Тогда кто?

Совсем чужие… Не годится! Чужие — но умеющие говорить на родном языке и'наэ?

— Не нервничай, тебе вредно, — расстроилась девочка Рыся. — Слушай дальше. Ты можешь двигаться. Просто моя матрица перепуталась с твоей. У тебя сознание двоится, как будто два человека дерутся за право управлять руками, ногами и даже языком. Делать надо вот что. Вспомни любой непроизвольный жест. Как пожимаешь плечами, как хмуришься или перебираешь пальцами. Свой, особенный жест. Хорошенько представь его и попытайся повторить.