Кречет - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 32

Она внезапно вырвалась и бросилась бежать к порталу с легкостью, заставившей Жиля задуматься, на самом ли деле она так сильно вывихнула ногу… Добежав до дверей, Жюдит что было сил зазвонила в висевший подле них колокол, затем обернулась к Жилю, отбросив назад волосы, падавшие ей на лоб. Глаза ее блеснули, как два черных бриллианта, и, задыхаясь, она торопливо шепнула:

— Я буду ждать тебя. Жиль Гоэло! Я буду ждать три года, и ни днем больше… Если ты сдержишь свое обещание, я буду принадлежать тебе и ты сможешь делать со мной все, что захочешь. Если же нет…

— Что тогда?

Она мрачно рассмеялась тяжелым коротким смехом, ее голос дрогнул.

— Если нет, то я придумаю, что мне делать с собой. Но знай, что я не собираюсь провести жизнь в отречении от мира, вечно гнить за этими решетками со своей никому не нужной девственностью!

Нет! Если ты не придешь, то я буду принадлежать тому, кто поможет мне бежать, пусть он будет простой садовник из монастыря! Теперь уходи, сюда идут.

Действительно, звон колокола вызвал за дверями какую-то возню. Над стеной показался свет фонаря, послышались шаги. Надтреснутый голос, принадлежавший женщине явно уже не молодой, произнес:

— Кто здесь? Кто звонил?

— Это я, сестра Фелисите, я, Жюдит де Сен-Мелэн! — ответила девушка, а затем, обернувшись к Жилю, сказала приглушенным голосом:

— Не забудь же! У тебя есть только три года, чтобы заслужить меня…

Дверь открылась, затем захлопнулась с глухим стуком. Прошуршали по гравию удаляющиеся шаги; свет фонаря, освещавший верхушки деревьев, также исчез. Тогда Жиль пустился в путь, не слишком хорошо сознавая, куда идет. В ушах у него шумело, он был полупьян от счастья и удивления. Он медленно шагал вдоль стен парка, огибая монастырь, чтобы добраться до города и избежать встречи с Морваном, несомненно уже выбравшимся из реки. Ни к чему было затевать новую драку, которая могла задержать его отъезд.

Он теперь еще сильнее торопился уехать. Три года! У него было всего три года, чтобы завоевать любовь Жюдит и добиться успеха в жизни. Нельзя было терять ни минуты!

Часом позже мир уже виделся Жилю окрашенным в самые радужные краски: он позабыл, как недавно плакал от душевной боли и одиночества. Высокая черная стена, которая уже несколько месяцев заслоняла от него солнце, вдруг рухнула, но не от рева труб, как это было с красными стенами Иерихона, а от кроткого, тихого слова, произнесенного человеком с сочувствующей душой. Огромный простор предстал теперь перед глазами Жиля, простор, не имеющий других границ, кроме обширных земель и бескрайних морей… Что ему был ветер, сверху донизу пронизывающий узкие улочки, расплескивающий воду луж и хлопающий ставнями?! Что за важность, что уходящие солдаты оставляли город грязным и угрюмым, словно публичная девка после ночной оргии?! Что за важность, что в ночном небе все еще печально ползли облака, отягощенные дождем? Все в сердце Жиля было светлым, ясным и полным радости.

Для того чтобы добиться такого чудесного превращения, аббату Талюэ не пришлось произносить длинные речи и высокопарные фразы.

— Завтра! — сказал он Жилю. — Завтра ты уедешь в Брест, а там явишься к моему другу госпоже дю Куедик с письмом, которое я тебе дам. Госпожа дю Куедик сейчас носит траур, поскольку прошло всего два месяца, как мы схоронили ее прославленного супруга, но добрые дела она творит и в дни траура, и в дни праздника.

Кроме того, сейчас не сыскать моряка, какое бы высокое положение он ни занимал, который не желал бы приветствовать вдову героя. Не является исключением и шевалье де Терней д'Арсак, командующий эскадрой, который имеет поручение от короля перевезти за океан армию графа де Рошамбо… Госпожа дю Куедик представит тебя ему с тем, чтобы он нашел тебе хорошее место при главнокомандующем… может быть, место секретаря, к счастью, ты говоришь по-английски.

Сердце Жиля при этих словах бешено забилось под старой охотничьей курткой. Америка!

Вот оно! Его пошлют в Америку! Пошлют скоро, на одном из кораблей короля! Он поплывет на нем на другой край света, уносимый зелеными волнами океана и золочеными облаками своих мечтаний о славе… А там, в той сказочной стране, где люди сражаются за слово, которое еще не очень известно здесь, во Франция, — за Свободу!., он встретит, конечно, удивительного маркиза де Лафайета и, может быть, будет биться рядом с ним. Но главное и прежде всего, он сумеет заставить судьбу дать ему наконец шанс!

— О чем ты думаешь? — спросил аббат Венсан, читавший все переживания Жиля на его лице.

Возвратившийся с небес на землю. Жиль какой-то миг смотрел на аббата глазами, блестевшими благодарностью, затем улыбнулся:

— Я думаю о том, что завтра вы спустите меня, так же, как когда-то Оливье де Турнемин спускал своего белого кречета. Тарана. Я тоже буду сражаться…

Аббат нахмурил брови:

— Подожди! Я посылаю тебя сражаться, это правда, но сражаться во имя короля и за короля.

Я не посылаю тебя убивать и грабить. Если ты желаешь подражать твоему предку, то подражай ему в том, что он совершил великого… в особенности в конце жизни, потому что в день своей смерти он сражался за Бога. Для того, чтобы стать настоящим дворянином, тебе предстоит проделать более трудный и более длинный путь, чем кому-либо другому, но ты никогда не должен забывать о чести, учтивости… о благородстве души и жалости, которых не знал Кречет. Не очень-то подражай ему!

— Я не забуду ваших слов, — ответил ему юноша. — Потому что забыть их — значило бы забыть о том, чем я обязан вам, это значило бы разочаровать вас… а я бы предпочел умереть, чем дать вам повод разочароваться во мне.

Торжественность его тона вызвала у аббата улыбку.

— Постарайся также остаться в живых! — сказал он, похлопав Жиля по плечу. — Ты не можешь представить себе, до чего я ненавижу панихиды.

Выехав из Эннебона 10 марта. Жиль только 5 апреля увидел бастионы, равелины, рвы, редуты, скаты брустверов и остроугольные выступы стен — шедевры гения г-на де Вобана, которые делали Брест крепостью почти неприступной.

Это было явно слишком долго для пути в 30 лье, особенно если проделать его верхом, но в действительности юный путешественник потратил на дорогу не более трех дней. Все же остальное время он употребил на то, чтобы стать совершенно другим человеком. По крайней мере, попытаться…

Жиль провел бессонную ночь, размышляя о Жюдит и не без оснований опасаясь предстоящей встречи с благородным жеребцом, так как у него еще не полностью зажили ссадины, которые он приобрел во время предыдущей бешеной скачки из Ванна в Эннебон. Спустившись утром вниз, чтобы попрощаться с крестным, он весьма удивился, найдя во дворе Маэ, еще более грязного и взлохмаченного, чем обычно, который стоял между его прекрасным конем и Эглантиной. Однако на благородном животном, вычищенном дочиста умелой рукой Маэ, не было никакой другой сбруи, кроме уздечки, повод которой держал Маэ, зато Эглантина, пастырский мул, была взнуздана и оседлана, как обычно, а к седлу был приторочен небольшой мешок с вещами Жиля.