Иллюзия Луны - читать онлайн книгу. Автор: Этери Чаландзия cтр.№ 28

– Вообще, ерунда все это… – неожиданно произнес он. – Человек глуп, пуст и несовершенен. Никчемный, бесполезный, уродливый, бесталанный, тупой, кривой, идиот, гнида, хам, сволочь…

– Эй, эй, Семен Васильевич! – приятель схватил разошедшегося пенсионера за локоток. – Я понял, понял, успокойтесь! Так и до инфаркта недолго. Люди сволочи – большое дело! Но ведь бывают и исключения…

– Ага, – постепенно успокаиваясь, проворчал Семен Васильевич. – А вы их сами-то видели?

Гаврила Петрович собрался было подтвердить или опровергнуть слова приятеля, но так и остался сидеть на вдохе, с открытым ртом и вытаращенными глазами. Заметив эту странность, Семен Васильевич проследил в направлении ошеломленного взгляда Гаврилы Петровича и сам застыл, вжавшись в скамейку.

Прямо на них бежал высокий и плотный мужчина. В развевающемся на ветру пальто он был похож на гигантскую черную бабочку, мечущуюся в тупиках Таганских холмов. Его пальто было разорвано в плечах и забрызгано жидкой грязью по подолу. Чудом проскочив между прохожими, он, словно слепой, всем телом ударился о прозрачную пластиковую стену остановки и невидящим взглядом уставился на онемевших пенсионеров.

– Гаврила Петрович, что это? – пролепетал Семен Васильевич.

– Это… – начал было Семен Васильевич. – Это…

Он замолк на полуслове. Как завороженный, старик смотрел в глаза незнакомцу и не мог оторваться. Они были полны такого страдания и ужаса, что внушали не сочувствие, а страх.

– Дети… Дети… – он оторвался от своей опоры и шагнул внутрь под крышу. – Вы не видели?.. Дети… Двое… Мальчик поменьше и девочка… Шапочка с помпоном… Шарф полосатый… Не видели?!!

Старики словно онемели.

– Двое детей?.. Девочка и мальчик поменьше… Пальто темное… У мальчика комбинезончик… Что? Нет?! – вдруг он сорвался в страшный крик и схватил за воротник одного из стариков. – Что вы головой трясете? Я не понимаю ничего! Что? Не видели? А кого-нибудь вы видели?!! Никого?! Вообще никого?! Да как же вы живете, если вы никого вокруг себя не видите?!!

Кир отступил от бесполезных перепуганных стариков. Он бежал вперед, не разбирая, где мостовая, а где проезжая часть. Сугробы, дома, вывески на фасадах, лица людей – все металось и раскачивалось, а он никак не мог найти точку, ту дверную ручку, тот взгляд или стену, за которые можно было бы зацепиться, встать и ощутить твердую почву под ногами и ясную мысль в голове. Ничего не выходило.

Пряча глаза и отворачиваясь, мимо спешили прохожие, не задерживаясь, совсем рядом, но словно в другом измерении. В двух шагах проносились автомобили. Дома наплывали как скалы, многократно увеличенные лица эстрадных певцов ухмылялись с афиш, Кир тяжело дышал, почти задыхался и уже догадывался, что не в этом, а в каком-то другом мире потерял детей. Город сомкнулся вокруг него квадратом переулков и площадей, и Кир понял, что квадрат-то черный. Та самая икона супрематизма, намалеванное смесью из гуталина, дегтя и дерьма нулевое измерение вывалилось из плена холста и раскрылось в трехмерном пространстве воротами в Никуда, где Никто и Нигде ждали одного испуганного и слабого человека…

Кир осмотрелся. Он стоял под темным сводом арки. Из внутреннего двора навстречу ему трусил пес. Бездомный, помятый, утомленный одиночеством, холодом и голодом, он поднял унылую морду и с тоскливым безразличием глянул на человека. Кир машинально сунул руку в карман. В глазах пса на мгновение вспыхнул интерес, драный хвост качнулся из стороны в сторону, но вынырнувшая на поверхность ладонь была пуста. Пес свесил голову, вздохнул и, держась холодной стены, потрусил куда-то на север. Кир отер со лба горячий пот. В отличие от собаки, ему надо было двигаться на юг…

Когда он ворвался во двор собственного дома, уже темнело. Железная дверь подъезда ударила в спину, лифт оказался занят, и Кир, понимая, что не в силах ждать, спотыкаясь и пропуская ступени, побежал вверх. Сердце шумело, в висках стучало, и он чувствовал, что силы уходят. Кир ушел с улиц, отступил, когда понял, что город не отдаст детей.

Громыхнув замками входной двери, Кир ворвался в прихожую.

– Настя! Настя! – выкрикнул он в темноту неосвещенного коридора.

Кир с трудом стянул сдавивший горло шарф, кое-как отделался от рваного пальто, задел вешалку, сшиб все, что стояло на столе, промахнулся мимо выключателя, и, тяжело дыша, продвинулся в сторону гостиной.

– Настя, – на этот раз его голос прозвучал тихо и беспомощно.

Пока Кир был занят, пока он бегал по улицам, искал, кричал, звал, хватал за руки бесчувственных прохожих, страх забавлялся с ним, гоняя из угла в угол, из подворотни в подворотню, через дорогу, вверх по мосту, вниз на площадь и обратно. Но здесь, в тишине пустой квартиры, Кир без сил и надежд скулил от нахлынувшего отчаяния.

– Настя… – он сполз по стене вниз. – Настя…

С тихим скрипом открылась дверь гостиной, и в темноте коридора образовалась узкая щель белого дневного света. Кир прижал мокрые от пота ладони к груди, пытаясь через плоть, кровь и фабричную ткань одежды добраться до самого сердца, поймать, сдавить его в ладонях и заставить наконец замолчать.

– Деда, – раздался голосок девочки. – Ты чего так долго?.. Пойдем скорее, он упал, об урну стукнулся, глаз расшиб. Плачет сидит…

Кир внезапно, словно к нему вернулось зрение, увидел и дверь, и свет, и девочку, стоявшую между коридором и гостиной.

– Господи боже мой, – прошептал он и повалился без чувств на бок.

Началось с того, что по дороге из клиники Игнат увидел совершенно зеленое дерево. Он притормозил, разглядывая это чудо – стоящий посреди зимы тополь, богато убранный совершенно летней, плотной и живой листвой, как вдруг в лобовое стекло угодил увесистый пакет кефира. Удар был таким сильным и неожиданным, что Игнат едва удержал в руках руль и чудом не столкнулся с рядом идущим автомобилем. Затормозив у обочины, выскочил наружу. Он мгновенно забыл о дереве и, сдерживая ярость, осматривался по сторонам. По тротуару двигались невозмутимые пешеходы, но ни один из них не напоминал мерзавца, способного на такую подлость. Игнат посмотрел на соседний жилой дом, вряд ли кефир бросили из окна. Упав с такой высоты, пакет разбил бы стекло. Не иначе какие-то гниды выскочили из-за угла, сделали гадость и скрылись в подворотне.

Тихо матерясь, Игнат забрался обратно в машину. Дворники кое-как растащили по углам стекла густую белую массу, рукав и подол пальто были перепачканы известковыми пятнами, да еще в салоне сильно воняло этим треклятым кефиром. «Вот она, теория относительности, – подумал Игнат, притормозив на светофоре, – кефир с утра в стакане вызывает аппетит, тот же самый кефир, размазанный по лобовому стеклу, – тошноту и бешенство».

Ожидая, когда дадут зеленый, он уставился на бетонный ствол фонаря, обклеенный дрожащими на ветру бумажками. Здесь предлагали все: снять, сдать, купить, женить, приворожить, выучить во сне китайский и приобрести за сущие гроши щенков Ксолойтцкуинтли. Игнат так запутался, разбирая одну за другой буквы в названии породы, что отвлекся от дороги.