Юрий уныло вздохнул. Он прекрасно отдавал себе отчет в том,
что ответа никогда не получит. Скорее всего Саня был таким же курьером, как он
– передаточным звеном. Точнее, не передаточным. И теперь вопросы можно задавать
только заказчику. Ну а заказчик, естественно, только и ждет, чтобы кто-то
пришел задавать ему вопросы. Какие-то ответы можно было получить в Аммане, у получателей
кассеты, но Юрий уже упустил свой шанс для доверительной беседы с ними и, если
честно, не очень жалел об этом.
Сказать откровенно, ему было наплевать, что он вез и зачем.
Вот ужас, да? На-пле-вать! Какие-то игры большой экономики, а то и политики.
Такое не для него! Вся эта история интересовала его теперь только в одном
смысле: как снова стать свободным человеком, как избавиться от слежки, от
опасности, которая за этой слежкой кроется.
Юрий нетерпеливо топнул. Ну что он стоит, как дурак, боясь
высунуть на улицу нос? А ведь вполне возможно, что слежка уже снята! Можно
спокойно выйти на улицу, идти куда хочешь, радуясь, что вернулся домой, что
жив, что хоть и не заработал обещанных баксов, но все же удалось на мир
посмотреть и себя показать. На пароходике вон катнулся, с милой девушкой
пообщался…
Смешнее всего, что есть только один способ выяснить, как
обстоят дела. Выйти на крыльцо и… И если никто не выскочит из «Москвича», не
примчится сломя голову из другого какого-то наблюдательного пункта, если не прилетит
Юрию в голову невесть откуда (а вдруг его караулит киллер-снайпер?!), –
если, стало быть, ничего такого не произойдет, то все будет в порядке. Ну а
если произойдет… значит, не в порядке. Вот только пользы от этого последнего
открытия Юрию уже не будет: выяснять отношения с Санькой и Жанной на том свете
ему вряд ли удастся…
Он так глубоко погрузился в свои раздумья, что лишь в самый
последний миг заметил тень, мелькнувшую на крыльце. Едва успел отпрянуть,
вжался в стену, перестал дышать…
Мимо, не замечая его, стремительно прошла коротко стриженная
седоватая женщина и споро зашагала по ступенькам. Юрий замер с открытым ртом,
едва не поддавшись многолетней привычке окликнуть и поздороваться. Он сразу
узнал эту чуть сутуловатую фигуру, узнал походку, такую порывистую, что ее
обладательница и в годах производила впечатление молодой и легкой на ногу
женщины. Это была Лигия Петровна Демьянова, известная нижегородская поэтесса и
задушевная подружка матери Юрия. Не оставалось никаких сомнений, куда она летит:
к Никифоровым, конечно. Однако странно, что мама, уезжая на дачу, не сказала об
этом Лигии Петровне, и той напрасно придется подниматься почти на четвертый
этаж, по своей привычке высокомерно игнорируя лифт.
И вдруг Юрия осенило. Лигия Петровна идет не просто в гости
– она идет поливать цветы! Мамин ненаглядный ванька-мокрый и столь же
ненаглядный бразильский водосбор нуждаются в ежедневной поливке, мама, куда-то
уезжая, всегда оставляет ключи подруге, чтобы та холила и лелеяла ее
любимчиков. И Лигия никогда не забывает о своих обязанностях.
Юрий ощутил острый и весьма болезненный укол совести,
поскольку даже не вспомнил о маминых любимчиках, пока был в квартире, но тут же
порадовался этому. Лигия не могла не заметить, что земля в горшках
влажная, – у нее глаз-алмаз! Заподозрила бы неладное, еще милицию, чего
доброго, вызвала бы: у нее вечно в голове какие-то детективные сюжеты
раскручиваются. В визите милиции, конечно, нет ничего плохого, но сама-то Лигия
как переволновалась бы, заметив следы чьего-то незапланированного пребывания! И
если она сунется в ванную и обратит внимание на влажное полотенце, а также на
еще теплый чайник на плите… Нет, будем надеяться, что она просто подойдет к
окну, отдернет шторку, возьмет загодя приготовленную бутылку с отстоянной водой
и…
У Юрия перехватило дух. Отдернет шторку!
Он уставился на улицу и, хотя ждал этого, невольно
вздрогнул, когда дверцы пресловутого «Москвича» вдруг распахнулись и оттуда
вырвались четыре плечистых парня.
Все! Свершилось! Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не
только купила, но и разлила! В смысле, Лигия Петровна уже не только вошла в
квартиру, но и отдернула шторку – и засада мгновенно среагировала. Вон как
чешут!
Успела мелькнуть растерянная мысль, как же у этих здоровяков
хватило терпения тесниться в маленькой машинешке, где и ноги-то их длинные не
вытянуть, но тут же Юрий метнулся за угол лифтовой стойки и перестал дышать:
эти самые ноги протопали мимо него. После короткого обмена репликами две пары
стремительно понеслись вверх по лестнице, а две влетели в лифт и уехали наверх.
Велико было искушение подняться, как вчера, на полтретьего
этажа и стать незримым слушателем спектакля, но Юрий преодолел глупый позыв.
Этим качкам он ничем помочь не сможет, да и охоты такой нет! У него и мыслей не
возникло о том, что в помощи будет нуждаться Лигия Петровна. Не родился еще на
свет человек, который не спасовал бы перед ней! Ну а чтобы четыре человека
сразу… это просто нереально. К тому же она им ни за что не откроет, а если
начнутся угрозы, вызовет милицию. Так что, если парни не дураки, они быстро
поймут, что по-глупому купились и лучше отступить. Ну а пока грех не
воспользоваться случаем…
Юрий выскочил из подъезда, спрыгнул с крыльца и по узенькой
тропке под окнами рванул прочь из двора.
Нет, конечно, он не потому бежал, что боялся пятого
наблюдающего. «Москвич» хоть и консервная банка, но эти здоровяки – все-таки не
шпроты в масле, пятый туда просто не поместился бы. Он бежал потому, что
застоялись ноги, что нестерпимо хотелось действия – пусть даже это был просто
бег!
Наперегонки с ним мчался к остановке троллейбус. Юрий
перескочил дорогу, влетел в вагон, оглянулся на арку родимого дома.
Пусто. Никто не выскакивает оттуда, размахивая кулаками или
пистолетом. Оторвался!
На следующей остановке, на «Спутнике», Юрий вышел – и через
парк Кулибина пешком двинул на Белинку, где в покосившемся купеческом домишке
размещалась редакция «Ведомостей», а в просторечии «Губошлепа».
Ему никогда не приходилось бывать в редакциях газет, разве
что в университетской многотиражке сто лет назад, и некоторая священная дрожь в
коленках имела место быть. Бог знает, чего он ждал. Какой-то невероятной суеты,
снующих туда-сюда людей с пачками исчерканных гранок в руках, замотанных,
непрерывно курящих репортеров, на подоконниках строчивших заметки в номер?..
Глупости. На первом этаже было полутемно и пусто. Юрий
только сейчас подумал об охране, которая непременно должна была быть у газетки
такого рода. Сколько народу желает начистить рыло тутошним писакам – это ведь
небось и сосчитать невозможно!