Билет на ладью Харона - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 48

При слове «баранина» Максим сморщил нос. Как многие столичные и вообще среднерусские жители, к этому сорту мяса он относился скорее негативно. Пахнет, мол, не по-нашему, и вообще жир на губах застывает.

Сергей не стал его разубеждать. Попробует — наверняка пересмотрит свои взгляды.

На следующий день после вечера и доброй половины ночи, с большим удовольствием проведенных в обществе Тарханова и его новообретенной подруги, доктор с Вадимом хорошенько выспались, после чего занялись делами, в истинную суть которых Ляхов Максима до самого последнего момента не посвящал.

Успехов Бубнов достиг, без всякого преувеличения, значительных. Точнее сказать — грандиозных.

Все ранее сказанное Вадимом прокурору, в этом комплекте металлических ящиков, традиционно покрытых армейской «молотковой эмалью», приобрело свое грубое и зримое воплощение.

— Это у нас будет «верископ-стационар», — решил Ляхов, когда размягченный и оттого снова довольный жизнью Максим показал ему все. — На нем бы мы с тобой могли и нобелевку себе заработать. Только спешить не будем. Человеку, обладающему истиной, приличествует важность…

Они сидели на кушетке за занавеской в кабинетике, до невозможности похожем на помещение для физиотерапии в уездной больнице. Наверное, у доктора ностальгия взыграла.

За окном на мелкой ряби озера багровела полоска закатных лучей садящегося в низкие облака солнца.

Что-то подобное бывало и в биографии Вадима. Он тоже начинал работать земским лекарем. И тоже пил портвейн с коллегами, только другого качества, конечно. Сейчас они употребляли очень хороший, прямо из Португалии, и заедали ароматным сыром «Бакштейн».

Двое коллег, с несколько разными судьбами, но объединенные общей кастовой принадлежностью. Это ведь навсегда.

Ляхов не раз уже замечал, встречаясь с врачами, даже и переквалифицировавшимися в кого угодно, от писателей до финансистов, что нечто вроде ностальгии по профессии преследует всех без исключения. Наверное, потому, что врачи гораздо в большей степени своеобразные жрецы, чем обычные специалисты с высшим образованием. Не зря как-то Ляхов придумал успокаивающую формулу — бывших врачей не бывает. Бывают практикующие и в данный момент не практикующие врачи. Только!

Одна разница: в отличие от него Максим не представлял, что в данный момент выпивает именно с коллегой. Однако душевный комфорт все равно испытывал.

— Только ты, Макс, кое-чего не учел. У нас с тобой сейчас задание, которое выполнить нужно обязательно. И с максимальной убедительностью. Выиграем — все наше. Батистовые портянки носить будем. Пролетим — не обессудь…

— То есть в каком смысле?

— В элементарном. Промазать нельзя, проколоться, перед начальством лажануться! Тебе эти термины понятны? Я в наш «верископ» верю. Показать, когда и в чем подследственный врет, он может. Только ведь картинки и осциллограммы — это все же вещи субъективные. Мало ли как мы их с тобой интерпретируем. Доказывай потом. Нужна конкретность.

— В смысле? — повторил вопрос Максим и на всякий случай залпом допил стакан.

— Задачка-то технически простая. Нужно схемку обратной связи наладить. Чтобы в случае несовпадения вербального ответа с тем, что клиент на самом деле думает, машинка дала ему понять, что так делать нехорошо… Еще короче… — Видя, что Максим его не до конца понимает, Ляхов огрубил задачу: — Надо вывести с выходного порта анализатора пару проводов. Чтобы их можно было подсоединить клиенту в район… ну, пусть солнечного сплетения. Только он это, значит, неправду нам скажет — тут ему и разрядик.

Поначалу слабенький, второй раз — порезче. На третий раз, глядишь, и условный рефлекс выработается. Чтобы не врать, значит. Сам справишься или инженера Генриха тебе подослать? С которым в прошлый раз работали.

— Ага. Вот как? Такая у тебя специализация. Аналитик, значит. Все понятно. Только зачем так ухищряться? Чего же не сразу то же самое, напрямик, резиновой палкой, минуя лишнюю электронику? Смотри на указатели и, как что не так, бей. По голове и по почкам. — Бубнов подскочил с кушетки, кулаки сжал, будто бы даже зубы оскалил.

Впрочем, последнее Вадиму, конечно же, показалось. Бубнов — парень цивилизованный.

Все-таки вредно идеалистам-интеллигентам пить, даже и хорошее вино. Мысли у них сразу приобретают ненужное направление.

Чего ж тогда вообще лезть в такие дела, если психика не выдерживает? А ведь лезут и, что при этом самое страшное, воображают, что их понимание истины и гуманизма — единственно правильное.

И ты, приятель, вдруг вообразил, после десятка лет государевой службы, что все ж таки ты интеллигент, значит, гуманист, по определению, а мы, прочие, здесь палачи и опричники! Я вам все научно выверенные данные предоставлю, делайте с ними что хотите, лишь бы я лично не видел, не знал и не догадывался…

Но ничего такого Вадим доктору не сказал. Не время просто. А при случае скажет, разумеется. Когда обратной дороги не будет. Наоборот, он улыбнулся самым располагающим образом, подлил еще по чуть портвейна, выглянул в окно, любуясь пламенеющим небом у края озера.

— Вот именно поэтому, брат, поэтому. Резиновая палка — примитив. Индуктор от полевого телефона штука куда более эффективная. Сила тока у него приличная, напряжение, опять же зависящее исключительно от моей воли и размаха руки. Шомпола, так те вообще… Паяльником некоторые пользуются. Наши с тобой предки дыбу весьма уважали. Предполагалось, что таким образом полученная информация куда достовернее, чем сообщенная добровольно… Однако ж века прогресса не прошли даром! Пытки теперь моветон. Хотя, что скрывать, иногда ими по-прежнему злоупотребляют. Так наше изобретение имеет колоссальное гуманизирующее значение. Просто, чтобы впредь ни у кого соблазнов кости ломать не было, мою идею испробовать стоит.

Мы честно, со всей своей незапятнанной совестью, говорим испытуемому, что все зависит исключительно от него. Наши руки — вот они. Чистые и в белых перчатках. Не ври, ответь на наши вопросы полно и правдиво — и будешь жив и счастлив. Разумеется — в пределах возможного. Соврешь — сам и включишь на себя вольт-амперы. Объективность полная. Как пожелаешь, так и сделаешь.

— Сам все это придумал, иезуит? — Ляхов видел, что Максим растерян. Именно, как очень честный человек, не искушенный в демагогии, а заодно и в реалиях жизни тоже. А откуда ему было эти реалии узнать, да не вообще, а на собственной шкуре?

Наверное, события последнего года жизни контузили Вадима сильнее, чем он предполагал, иначе отчего бы нормальное (в гражданско-бытовом плане, разумеется) поведение человека одного с ним круга вызвало вдруг острое раздражение?

А ведь когда-то и Ляхов думал и чувствовал примерно так же, как все еще умел Бубнов.

Но ему просто повезло.

Благополучно оконченная классическая гимназия, два факультета сразу в столичном университете, потом с ходу должность в элитном гвардейском учреждении. Чин, погоны, Москва, чистенький кабинет, абсолютно вегетарианская должность невропатолога в коллективе совершенно здоровых людей.