Короли рая - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Нелл cтр.№ 129

Соперницы Кунлы непременно вынудят ее потратить время, вероятно, даже попытаются привлечь ее за сфабрикованные преступления – на выборах такое было нормой. Но расправа? Над Верховной Жрицей? В Алвереле? Даже с участием внезаконников это было слишком глупо, слишком невероятно. Подобный заговор окончился бы тем, что сестер лишили титулов и опозорили перед их коллегами, даже могли отдать в рабство крупным вождям или бросить гнить в деревянных казематах.

Когда Дала закончила, жрица взяла письмо и передала его Каро:

–Отправь вперед всадника.– Она поставила свою метку на внешней стороне свитка, предназначенной для ранга.– Вели ему требовать свежих лошадей на каждой заставе и скакать без роздыха. И пусть возвращается навстречу нам с любыми вестями.

–Да, жрица.– Каро был почти таким же высоким, как и сидящая верхом Кунла. Он как будто бы нахмурился, взяв свиток, но Дале казалось, предводитель Хальброна выглядел вечно раздраженным и взволнованным, словно погруженный в какую-то глубокую думу, и каждая потребность жизни была препятствием. Слабак, рассудила она, и противоположность Бирмуну, но вызванные этой мыслью воспоминания были неприятны, и она также быстро ее прогнала.

Дала выяснила, что на каждом промежутке примерно в дне езды по Спирали стоят небольшие заставы с конюшнями и гонцами на службе Ордена. Это был способ, которым Сестры распространяли вести и рассылали наставления, и неотъемлемый атрибут их власти. Дала прожила всю свою жизнь, не подозревая о его существовании, и только после поняла, какой несведущей была. Нарочный Каро взял письмо и пришпорил коня; пыль взметнулась на резком ветру и рассеялась как дым.

Маленький боевой отряд вышел на дорогу позади него без лишнего шума.

–В седле сиди прямо и во весь рост,– приказала Кунла, как делала всякий раз, когда ее подопечная выезжала верхом, затем более тихо:– Если заболят спина и бедра, иди пешком, а еще лучше терпи. Но не сутулься. Жрица величава. Ее воля превосходит неудобства.

Дала молча склонила голову, искоса поглядывая на свою наставницу, все еще недоумевая, как ей это удается. Семь из восьми последних дней Кунла провела в дороге, питаясь лишь вяленой ягнятиной и галетами. Ее глаза оставались красными от недосыпа и, однако, по-прежнему горели решимостью. Ее руки крепко держали поводья, когда она цокнула языком и пустила коня рысью.

–Будем двигаться живее, Каро. Я хочу увидеть горы в поле зрения до того, как мы сделаем привал.

Мужчина огляделся, прежде чем посмотреть на нее, как будто удивленный тем, что его опять побеспокоили.

–Да, жрица,– сказал он бесстрастно и жестом велел своим людям идти за ним.

* * *

Они ехали по Спирали все утро, и день, и до самого вечера, а горы все не появлялись. Дала оставалась на коне так долго, как могла, ерзая в седле то так, то эдак в попытках сесть поудобнее, но все равно ее бедра натерло до крови. Когда ей это надоело, она спешилась и шла, пока не заболели ступни, и когда решила, что того и гляди упадет, снова забралась на коня без посторонней помощи. Она сидела до тех пор, пока не ощутила, что спина вот-вот рассыплется; пока плечи не заломило от ее веса, о котором она и не подозревала; пока жеребец не начал исходить на мыло. И все это время Кунла держалась прямо.

Каро и его люди поспевали с трудом, но молчали; пустой взгляд вождя был все время устремлен вдаль. Дала попыталась вообразить, каково им шагать под грузом припасов, но одна эта мысль отняла ее силы. Высокое летнее солнце пригревало, но сильный ветер, казалось, высасывал влагу из губ Далы, сколько бы она ни пила. Остановились только раз, чтобы Дала могла помочиться на обочине дороги – хотя и притворилась, что на самом деле захотела сорвать голубое растеньице, именуемое южанами дорожной розой, и как можно более изящно вернулась к своему коню с цветком в волосах.

–Заночуем тут,– объявила Кунла рядом с поросшей ясенем топью, когда солнце почти скрылось за плоским степным горизонтом.

Дала увидела, насколько устал ее тяжело дышавший конь, и догадалась, что всех их спасло только это. Она слезла с седла, прилагая все оставшиеся усилия, чтобы не застонать от боли, а мужчины неподалеку побросали свои мешки и рухнули на землю; никто не шевелился, не разводил костер, не ровнял землю и не убирал камни, чтобы разбить лагерь.

Оказавшись на земле, Дала, закрыв глаза, прижалась лбом к влажной шерсти жеребца. Она не знала ничего о лошадях, но мужчины звали его тарпи – одна из диких, серошкурых, менее желанных пород, которые, по словам некоторых, превосходили числом людей в глухих степях.

–Благодарю, тарпи,– прошептала она,– что вез меня.

Поначалу она верила, что Тарпи – это имя, а не порода существа. Когда мужчины робко поправили ее, она лишь рассмеялась и сказала, что это кажется уместным. Теперь она погладила его, пока он жадно щипал дикую траву, затем налила воды из своего бурдюка на ладонь и улыбнулась, когда он лизнул и прихлебнул.

–Он сам найдет воду в болоте,– сказала Кунла,– прибереги эту для себя.

Дала поклонилась в плечи и глубоко задышала, восстанавливаясь. Она-то думала, что после такой поездочки, хоть и всего на минуту-другую, Кунла перестанет следить за ней, высматривая любой мелкий огрех. Впрочем, она не сильно удивилась. Она терпела это уже два года и теперь старательно воспринимала каждое критическое замечание как помощь.

–Да, госпожа,– сказала она монотонно.

Кунла «исправляла» почти все, что касалось Далы: ее манеру говорить, манеру есть, манеру ходить, стоять и умываться. Но срывалась она редко, и, вне зависимости от огреха либо отвращения или даже презрения на лице женщины – даже когда она узнала, что Дала не умеет читать,– она все-таки не отослала девушку прочь. Одного этого хватило, чтобы заслужить лояльность Далы. Возможно, это не заслужило ее любви, ее сестринства – Кунла не была дальновидной женщиной, которая могла бы помочь превратить Орден в нечто более праведное и действенное,– но она была грозной, она выполняла свой долг и, в конечном счете, она была главной.

И все же Дала устраивала мелкие бунты… Она отвязала котелок, весь день тайком перевозимый тарпи, и с лязгом поставила на клочке каменистой почвы, затем набрала дров из топи для костра. Мужчины понаблюдали и довольно скоро начали, кряхтя, вставать на ноги.

–Если кто-нибудь сможет поймать мне кролика,– сказала Дала, не глядя ни на кого конкретно,– или все что угодно вообще, я сделаю все остальное.

Одни мужчины, улыбнувшись, сделали силки или встали у грязевой ямы, высматривая ящериц или, может, лягушек, и вскоре другие уже готовили лагерь. Кунла смотрела на это с обычным надменно-неодобрительным выражением, но молчала. Она расстелила свой плащ на траве рядом с местом, где намечался костер.

Перед отъездом Дала набрала грибов и насыпала соли в кожаные мешочки, сложив их в чугунок, и теперь с помощью старшего сына Каро развела огонь и наполовину заполнила емкость водой. Никаких особых приправ не было, но соль в щедрых порциях все равно станет лакомством для мужчин, живущих за полмира от приисков.