Закон контролера - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Силлов cтр.№ 19

Конечно, девчонка визжала весьма омерзительно, но это совершенно не повод поднимать руку на женщину. Я такое очень не люблю. А еще у меня созрел некий план. Совершенно безумный, но другой созревать не торопился, потому выбора у меня не было.

В общем, взял я покрепче штык-нож прямым хватом, тихонько вышел из-за дерева и направился к немцу. Коротко стриженная трава хорошо смягчала шаги, пружиня под подошвами словно ковер, хотя так-то можно было особенно и не скрываться. Эсэсовец был на стрессе и между нервными затяжками бормотал про себя что-то типа «недолюди распоясались, забыли, кто они, а кто истинные арийцы».

Я в немецком языке не очень – так, достаточно, чтоб понять, о чем речь, не более. У нас во Французском легионе был один немец по имени Курт, доставал всех игрой на губной гармошке, пока ее капрал не отобрал и не сломал. Со скуки тот немец в редкие свободные минуты пытался общаться с сослуживцами не только по-французски, который знал примерно так же, как и я, но и на своем родном языке. Поскольку на память я никогда не жаловался, кое-что в голове осталось. Плюс когда меня судьба закинула в начало Великой Отечественной войны, хочешь не хочешь, а в немецком я неплохо подковался.

Короче, подошел я к тому эсэсовцу, похлопал его по плечу, и когда он повернулся с вылупленными от удивления глазами, рубанул ему под дых тот же самый нижний крюк рукой, который он отвесил девушке. Правда, не стесняясь вложился, от души, резко вкрутив корпус в удар.

Попал куда надо, но эсэсовец оказался опытным бойцом – сам сломался пополам за долю секунды до того, как мой удар достиг цели, значительно этим его ослабив – и тут же попытался сделать борцовский проход в ноги.

Я с борьбой не очень дружу, это все-таки скорее спорт, чем реальная уличная драка,– пока одного душишь-ломаешь, лежа на асфальте, второй в это время стучит тебе сапогами по голове. Но в схватке один на один борьба может быть очень эффективной, потому у «ударника» против борца арсенал невелик. В основном это работа по болевым зонам: атака глаз, горла, гениталий. А если видишь, что борец пошел в ноги, дело плохо. Коленом в лицо бить опасно, если середина бедра или, еще хуже, коленная чашечка во вражий лоб попадет, от боли сам в калач свернешься, без посторонней помощи.

Потому при такой атаке выход у нашего брата только один.

Я резко рванул таз назад – вместе с ногами, разумеется, оттащив себя таким рывком на полметра назад, и всем весом обрушился на шею эсэсовца, выставив предплечье правой руки перпендикулярно его шее. Такой удар запрещен во всех видах спортивных единоборств из-за своей высокой травматичности, и даже название у него характерное – «гильотина». Что в спорте он запрещен, это правильно, так как смещение шейных позвонков от такого удара запросто может отправить соперника по рингу на тот свет. Но в реальном бою все ограничения спортивных поединков лишь вредят, потому лучше их оставлять на ринге – иначе противник, которого натаскивали не занимать первые места на пьедестале, а калечить и убивать голыми руками, очень быстро покажет разницу между спортом и дракой не на жизнь, а на смерть.

Можно было рубануть по середине шеи, и тогда фашист с высокой вероятностью отъехал бы в Вальхаллу немедленно. Но он был нужен мне живым, потому удар пришелся по затылку. Предплечье рвануло болью – все-таки этот смертоносный удар рассчитан на мягкую шею, а не на твердую кость,– но нужного эффекта я достиг.

Эсэсовец, не достав длинными руками до моих ног считаных сантиметров, со смачным чавканьем впечатался лицом в мраморную плитку. Во все стороны брызнула кровь, словно кусок только что отрезанного мяса на тропинку шлепнулся. Понятное дело, в ближайшие пару месяцев фашист для противоположного пола будет выглядеть крайне непривлекательно. Если доживет, конечно.

Получить хорошо отработанной «гильотиной» по затылку – это почти на сто процентов нокаут, особенно если после этого еще и харей приложиться об камень. Немец как рухнул, так и остался лежать, растопырив длинные и бледные скрюченные пальцы, будто на рояле играть собрался. Готов, стало быть.

Я взял эсэсовца за плечо, перевернул.

М-да… Как и предполагалось, не морда, а кровавое месиво. И глаза закатились под лоб, между век – белки́, как у ктулху. Стало быть, я немного перестарался. Если не принять экстренных мер, фашист может, не приходя в сознание, и копытами щелкнуть. Потому следовало поторопиться, пока еще кто-то не решил прогуляться в парке – например, ударенная девица, решившая, что ради любви не стоит обращать внимание на пару синяков. К сожалению, распространенное заблуждение из серии «бьет – значит, любит». По мне, так если мужик поднял руку на женщину, то любит он ее примерно как боксер свою грушу, не более того.

Кровь на мраморе я наскоро подтер белым носовым платком фашиста, найденным в его кармане, после чего быстренько уволок хозяина платка вглубь парка, подальше от тропинки – поближе к теням, падающим от дубовых ветвей.

Фашист подвернулся очень кстати, так как мне нужна была информация о месте, куда я попал, а также о том, где здесь искать Гебхарда. Но сначала нужно было обыскать пленника, а потом привести в чувство, так как приложил я его серьезно.

Обыскав эсэсовца, я стал обладателем такого же кольца с черепом, который был у меня на пальце – именно был, так как, похоже, этот артефакт оказался одноразовым. После того, как я активировал портал и прошел через него, у меня на пальце остался лишь черный ободок. Кольцо разрушилось, выполнив свою функцию, но теперь у меня был аналогичный трофей, который я надел на палец, прикрыв им черный ободок от слегка подкоптившейся кожи.

Помимо кольца мне достались:

–аккуратный незнакомый мне пистолет с маркировкой SUS на бакелитовых щечках рукояти,

–кинжал на цепном подвесе, состоящем из бляшек, украшенных рунами и черепами,

–удостоверение личности со знакомым орлом на лицевой стороне,

–пачка сигарет,

–золотая зажигалка,

–перьевая чернильная авторучка с пером и корпусом из того же металла,

–связка ключей,

–стальные мини-наручники для пальцев

–и записная книжка, переплет которой был украшен необычным рисунком, природу которого я не сразу понял…

А потом дошло.

Книжка была обтянута хорошо выделанной кожей с нанесенным на ней рисунком, выполненным позеленевшей тушью,– звезда с серпом и молотом внутри, под которым была тиснением выполнена надпись на немецком «Каждому свое. Сделано в концлагере».

Я взял было в руки эту книжку – и тут же выронил, поняв, что у нее за переплет…

Эсэсовец таскал с собой обтянутый человеческой кожей «сувенир» из печально известного концентрационного лагеря. Помнится, работала во время войны в одном из фашистских концлагерей садистка, которая снимала кожу с заключенных, имеющих на теле татуировки, и делала подобные «сувениры». Я только читал об этих ужасных предметах, но самому видеть не доводилось. Много я чудовищного повидал в различных аномальных зонах Розы Миров, но то, что увидел сейчас, пожалуй, было самым страшным кошмаром.