Гиностемма - читать онлайн книгу. Автор: Катерина Крутова cтр.№ 62

—Далеко еще?

—Ближе, чем мне бы хотелось,— мужчина приобнял девушку за плечи и, целуя в висок, мысленно добавил: «Не переживай, эта родня молчалива, не то что проказники Халлербоса».

* * *

Из мисс Эрлих вышла отличная боевая подруга. Если не считать прокола с мобильным по неопытности, в остальном тяготы нашего вояжа Клематис воспринимает безропотно. Босая, идет в ногу со мной, после недоразумения с телефоном по большей части молча, поджав губы, от чего миловидные черты приобретают серьезную отточенность мраморной статуи. Мне чертовски хочется ее писать — задумчивую и веселую, нагую и в одежде; тушью, карандашом, маслом, на бумаге, холсте и в мыслях. Раз за разом запечатлевать недолговечную мимолетную красоту позы, жеста, взгляда. Представляю, как она позирует перед мольбертом, едва прикрытая алым бархатом, оттеняющим цветок на коже, а я, подбирая оттенки, вывожу на полотне киноварь чувственных губ. Мысленно обещаю показать ей Прагу Альфонса Мухи, Мехико Риверы и Фриды Кало, Нью-Йорк Уорхола и вообще весь мир. Но Полина, если и улавливает поток моего сознания, то молчит, изредка одаривая сосредоточенным взглядом. Мне знакомо это чувство — каждый шаг приближает нас к неизбежному столкновению, исход которого не определен. Пророчество не предсказывает финала, расплывчато сообщая, что боевые веера тессена — клематиса, способны остановить рост древа зла. Но способность на чудо не делает нас волшебниками и не решает ход битвы. Возможно, поднимаясь по заросшему ракитником и бересклетом склону, мы восходим на личнуюГолгофу.

—Что нас там ждет?— юная Повилика замирает перед непроходимой чащей и оглядывается, бросает прощальный взгляд на долину в лучах заходящего солнца.

Честно пожимаю в ответ плечами:

—Точно не ждет Граф. По данным Стэнли, его самолет недавно приземлился. Так что обществом замшелых пней мы успеем насладиться сполна,— стараюсь говорить бодро, но под сердцем скребет дурное предчувствие. Обстоятельства вынуждают поступать стремительно, не оставляя времени для продумывания тактики и стратегии. Мы не готовы к столкновению, битве, даже серьезный разговор и тот смахивает на проблему. Единственное, что знаю наверняка — на спасение этой горячей головы с копной растрепанных каштановых волос я готов положить свою непрошенную вечность.

Как и предполагал, семейная магия распознает в Клематис родню. Незримые силы, заставляющие случайных путников петлять по окрестностям, превращающие три сосны в непроходимую чащу и путающие юг с севером на компасе, благоволят той, в чьих жилах течет не только кровь, но и сок растений. Непролазные заросли ежевики, терна и плюща раздвигаются, белесые нити дикой повилики ластятся к босым ступням, стебли склоняются в низком поклоне. А Клематис идет вперед, как ни в чем не было, точно ее каждый день встречают по-королевски, отдавая дань происхождению и красоте.

Здесь, на вершине холма, руины монастыря давно проиграли схватку природе. Своды молельного зала еще выделяются высотной доминантной над дикими зарослями, но остовы келий и часовен сможет обнаружить только опытный исследователь. Зато розовый сад, давным-давно сотворенный Первородной из слез и боли первой и единственной любви, разросся за столетия, подчиняя и властвуя. Среди хрупких бордовых побегов и почерневших от времени изогнутых колких стволов погружаются в вечный сон мои утратившие смысл жизни предки.

Лиана гиностеммы оживает предупреждением. По шороху ветвей, пульсации почвы, шепоту ветра осознаю — мы не одни. Судя по тому, как моя спутница замирает, втягивая воздух, понимаю — Клематис тоже чувствует чужое присутствие. Взываю к силе усопших братьев, стремлюсь к родовым корням, пытаюсь осознать суть нежданных гостей. Рука сама собой тянется к портупее на груди, где на всякий случай ждет автоматический пистолет — мы не в детской сказке, чтобы, полагаясь на волшебство, пренебрегать огнестрельным оружием.

Наши следующие шаги тихи и осторожны. Юная Повилика безмолвно повинуется, отступая за мою спину. Пригибаясь, крадемся к ближайшему плоскому камню, рядом с которым нашел приют один из наших — судя по рытвинам в коре и толстому слою лишайников, весьма древний пень. Почивший брат служит прикрытием, но закрывает обзор. Мы все еще не видим чужаков, но слышим отдаленные звуки беседы.

—Глубже копай!— доносит ветер обрывки фразы, без сомнения сказанной женским голосом, а следом недовольное бурчание, явно принадлежащее мужчине. Полина прислушивается, удивленно выгибает бровь, а затем, быстрее, чем я успеваю ее остановить, подскакивает и несется прямиком к незваным гостям. Нда, задача оградить импульсивность молодости от необдуманных поступков невыполнима.

«Стой!» — призываю мысленно, но она лишь отмахивается, ловко перепрыгивая через кряжистые корни, огибая разросшиеся розы и даже не думая сбавлять скорость. Догнать эту длинноногую бестию невозможно, остается надеяться, девчонка понимает, что творит.

Вытаскиваю на бегу оружие, одновременно взывая к силе предков, стараясь через кусты и руины разглядеть опасность, но Обитель спокойна, ее сон равнодушен к делам живых. Мчусь следом за Клематис и как раз успеваю выскочить из-за чересчур кучной группы старых пней, чтобы увидеть, как она, не сбавляя темпа, вешается на шею какому-то мужику, едва успевшему откинуть в сторону лопату и распахнуть объятия. Вот уже чего не ожидал, так это встретить в такой глуши конкурента! А поодаль на старом надгробии сидит и с интересом разглядывает нас, пожалуй, одна из самых эффектных Повилик двадцатого столетия.

—Белая Роза, мадемуазель Полин Макеба,— поняв, что моей непоседе опасность пока не угрожает, убираю оружие и кланяюсь давней знакомой. Она в ответ высокомерно кривиться, но поднимается и, делая шаг навстречу, протягивает руку. Все такая же, как тридцать лет назад, грациозная пантера, черная королева — полная противоположность белоснежной лунной Ипомее, своей сестре.

—Изгой вновь обрел корни,— ухмыляются пухлые губы, как всегда четко определяя суть. Способность Розы видеть насквозь — саму подноготную, всегда вызывала у меня чувство сродни зависти. Скольких ошибок можно избежать, знай заранее, что перед тобой подлец и мерзавец, а названный другом имеет сердце трусливого зайца? Впрочем, видеть истину и следовать своему пути далеко не всегда одно и то же — тридцать лет заточения в плену у Графа тому доказательством.

—Гин, знакомься! Мой крестный — Бас!— Полина прерывает наши гляделки с ее теткой и переключает внимание на мужчину, разглядывающего меня с агрессивной подозрительностью отца, чья дочь притащила на порог сомнительного кавалера.

—Я уже видел вас,— вместо приветствия выдает «крестный Бас», не торопясь протягивать руку.

Уверен — мы не встречались. Такую внешность я бы запомнил — широкоплечий, с непокорными кудрями, пиратской серьгой и татуировкой сердца выглядывающей из-под засученного рукава. Пронзительные глаза на загорелом лице изучают, прожигая насквозь. Из той же породы, что и Арчи Ларус — капитан воздушных морей. Не надо обладать проницательностью Повилик, чтобы узнать в нем мужчину с львиным сердцем и железной волей, упрямого наглеца, готового спорить с самой судьбой.