Белый Север. 1918 - читать онлайн книгу. Автор: Яна Каляева cтр.№ 19

Гомон стих мгновенно. Все обернулись на Бечина. Момент был напряженный, но Миха разрядил обстановку, комично разведя руками, и голос его зазвучал весело:

—Ну, ну, развели панику! У страха глаза, что плошки, а не видят ни крошки. Пошто мы о новом правительстве гадаем, как девки о суженом, ей-богу. Поглядели бы хоть, кого я вам привел! Вот, знакомьтесь, товарищ Ростиславцев. Комиссар, того-этого, ВУСО. Максимко, подымайся сюды.

Максим на негнущихся ногах взобрался по установленному почти вертикально ветхому корабельному трапу. Чернявый и Миха уже спустились в толпу — подгнившим доскам особой веры не было.

Отставить панику! В бытность менеджером и перед Советом директоров доводилось выступать, имея фигу вместо показателей прибыли. Как-нибудь отболтается. Максим, конечно, был не комиссаром ВУСО, а всего лишь комиссаром управления юстиции, чуть более важное название должности «мальчик на побегушках». Но Чайковский дал ему добро «анонсировать наши планы»… Да и деваться-то некуда.

—Товарищи! От имени Верховного управления Северной области благодарю вас за поддержку в свержении власти большевиков,— Максим припомнил навыки и говорил громко и четко, от диафрагмы, посылая голос вперед.— Большевики принесли нам войну, голод, разруху и террор. Мы делаем все, чтобы скорее разделаться с этим наследием!

—А шурина мово пошто заарестовали?— выкрикнул кто-то из толпы.

—Хлеба когда подвезут? Скоро кору станем жрать!

—Англичане все школы под казармы заняли!

—Зарплаты где наши?

—С землицей-то что, комиссар?!

Максим судорожно соображал, что ответить. «Денег нет, но вы держитесь» тут не прокатит. «Работа идет, скоро все будет» — утешение слабое. Нужно хотя бы что-то одно, но важное для этих людей прямо сейчас, и определенно позитивное.

Гнилые доски опасно прогибались. Черт, он же выше и тяжелее тех, кто стоял тут раньше! Вот будет ахтунг, если он сейчас провалится, причем в самом буквальном смысле.

Что же для них важно?

—Земля!— выпалил Максим.— Товарищи, Земельный кодекс еще в работе, но одно я от имени ВУСО могу сказать вам уже сейчас. Земля будет принадлежать тем, кто работает на ней! Лес будет принадлежать тем, кто промышляет им! Моря и реки будут принадлежать тем, кто ловит там рыбу! Без обременений, без выплат и выкупов! Немедленно!

Площадь взорвалась криками. Максим не сразу понял, радость это, гнев или что вообще. Но это было торжество — бурное, яростное, всеохватное. Он попал в нерв, сказал о самом важном для этих людей. Надо же, а в школьной программе по истории этот бесконечный аграрный вопрос казался такой нудятиной! И Максим не мог понять, для чего ВУСО столько его обсуждает.

Комиссар не соврал — ВУСО действительно намеревалось воспроизвести большевистскую программу «земля крестьянам», благо помещичьего землевладения на Севере исторически не было, земли и прочие природные ресурсы принадлежали государству или Церкви. Того государства больше не существовало, а Церковь ВУСО решительно намеревалось подвинуть.

—Даешь землю! Да здравствует ВУСО!— закричал кто-то в толпе. Несколько голосов поддержали его, потом больше, больше… кажется, почти все.

Максим понял, что это лучшее, на чем он может закончить. Приветственно поднял руки и спустился. Его сразу окружили, но без всякой враждебности, напротив.

—Брату на село напишу, что делянка монастырская за нами остается! Он аж извелся…

—Рыбы, значицца, сколько ни поймал, вся твоя, так, комиссар?

—Так удельные леса теперь за нами? Штрафов не будет? Живем, братва, не пропадет наш кооператив!

Максим улыбался, кивал, жал протянутые мозолистые руки, пока Миха не сжалился над ним и не вытащил в переулок.

—Ну вроде нормально прошло,— выдохнул Максим, утирая пот со лба.

Странно, вроде вечер выдался прохладный, но в одном пиджаке — поддевку он отдал, а пальто еще не пошили — было совершенно не холодно даже на ветру.

—Да уж, потрафил ты им,— согласился Миха.— Земля, лес и рыба — это наша жизнь. Хлеба бы только еще подвезти. Без этого никак. Но покамест ты ребят успокоил. Боялись, баре с офицерьем вернутся и все взад заберут, чего большевики дали. Но теперь уж пусть ВУСО держит слово крепко. Иначе… большевиков мы сбросили и ВУСО ежели чего сбросим. Никакие иностранные союзники гнева народного не сдержат, сам должен понимать.

Сентябрь 1918 года

—Марья Донова?— курносенькая медсестра часто заморгала.— Да-да, сейчас узнаю, где она, и вас отведу. Обождите тут, господин комиссар, на скамейке, одну минуточку!

Что еще за фигня, «где она»? Где может быть арестантка, если не взаперти в арестантской палате? Впрочем, сестричка уже убежала, приподняв подол тяжелого форменного платья — мелькнули изящные узкие щиколотки. Не догонять же ее теперь… Максим без сил опустился на скамью. Сам виноват, затянул с этим визитом аж до сентября. Но август выдался, как Максим мысленно это называл, непрерывным кранчем.

Отношения между ВУСО, российскими военными властями и иностранцами ухудшались с каждым днем. Максим с тоской вспоминал начало августа, когда казалось, что арестов производится слишком много. Что такое по-настоящему переполненная тюрьма, управление юстиции узнало только теперь. За нарушение придуманного Пулем комендантского часа и просто за появление без документов возле складов или пристани людей арестовывали десятками. В камеру на дюжину мест теперь могли втиснуть полсотни человек. Ежедневно случались скандалы — вчера, например, дочь лесопромышленника провела ночь в камере с портовыми проститутками.

Чтобы хоть как-то разгрузить тюрьму, пленных красноармейцев стали вербовать в будущую Северную армию. Тех, кто отказывался, или тех, кого подозревали в симпатии к большевизму, британцы свозили в концлагерь на острове Мудьюг.

Первоочередной задачей была оборона области от большевиков, и пока ее выполняли союзники, а призыв в русскую армию только начался. Основные бои шли на Северной Двине и за уездные города — главным образом за Шенкурск.

Северная область чрезвычайно обширна — ходили слухи про деревни, села и чуть ли не города, затерянные в лесах и испокон веков не значившиеся ни в одной казенной описи. Как объяснял коллегам британский консул, территория области равнялась общей территории Британии, Франции, Бельгии и Голландии; однако население насчитывало около 500 тысяч человек — меньше, к примеру, чем в английском городе Бирмингеме.

Несмотря на огромные размеры Северной области, из-за болот, лесов и озер проходимых для армии путей в ней было немного. Фронт только на карте выглядел протяженным, а на деле все сводилось к удержанию русел основных рек и двух железных дорог.

Вторым после Архангельска центром был Мурманск — многие по старой памяти называли его Романов, полностью Романов-на-Мурмане. Этот городок за Полярным кругом имел огромное стратегическое значение, потому что в нем находился единственный в Северной области незамерзающий порт. Около трети от общего союзного десанта высаживалось там. Формально Мурманск находился в подчинении ВУСО, но фактически им управлял собственный краевой совет. Любопытно, что советскую власть там никто не свергал, крайсовет сам вышел из подчинения Совнаркому и вступил в переговоры с союзниками, видя в них единственную защиту как от немцев, так и от голода.