—Хорошая девочка.
Я прижимаю её к себе, пока наши тела не затихают, и только тогда выхожу из её мокрой киски.
—Далтон?
—Да, детка.
—Ты не сказал, что любишь меня в ответ.
—Конечно, я люблю тебя, Лили. Ты же знаешь.
Она хмурится, прежде чем я снова целую её. Я скажу ей всё, что она захочет услышать, но правда в том, что я не могу сказать, что любовь — это реальная вещь. Любовь, судьба и вся эта сентиментальная ерунда, о которой говорил Джозеф. Что он там говорил? Что когда-нибудь я найду свою настоящую любовь. Возможно, я уже нашел её. Возможно. Но я не доверяю тому, чего не могу увидеть. Чувствам и эмоциям. Армия научила меня этому, и поле боя подтвердило это. Лучше полагаться на то, что прочно и надежно, и я всегда буду таким для своей Лили.
Мне не нужно любить её. Я здесь ради неё.
Моя. Моя.
Разве это неправильно?
Я не могу заставить себя назвать это неправильным. Нет, Лили — моё всё. Мой ангел. Как это может быть неправильно?
—Я люблю тебя,— говорю я ей снова и надеюсь, что говорю более убедительно.
—Хорошо,— шепчет она.
Я вырываюсь из её объятий, и это самое трудное, что я делал за последние годы. Но я должен одеться и пойти к Элайдже. Выяснить, что, чёрт возьми, происходит в этом городе. Что случилось с бабушкой Лили.
Моя девочка смотрит на меня с грустью в глазах.
—Что случилось, ангел?
—Ты ведь здесь не только из-за обещания, данного моему отцу, верно? Твоя клятва и всё такое. Я имею в виду, я не хочу быть обузой.
Её голос звучит так устало, что я пугаюсь. Как и её слова.
—Ты никогда не будешь обузой, я здесь ради тебя.
—Ты серьёзно?
Я забираюсь обратно на кровать и глажу её киску. Введя в неё два пальца, я неистово целую её, прежде чем отклониться назад.
—Я серьёзно. Я сделал тебя своей, чтобы ты была моей навсегда. Я вошел в тебя, потому что хочу, чтобы ты забеременела. После того как я разберусь со всем здесь, ты переедешь ко мне, и мы проведем остаток жизни вместе,— я вытаскиваю пальцы и слизываю с них её соки,— ты навсегда останешься моим ангелом. Понимаешь?
—Да.
Я обнимаю её ещё некоторое время, затем надеваю свою одолженную рубашку.
—Ты голодна?
Её глаза загораются.
—Да. И Леди тоже.
Как по заказу, кошка скользит по моим лодыжкам, и я едва не вскрикиваю от прикосновения щетинистого меха. Она мяукает мне вслед, прежде чем отползти подальше.
—Ты ей определенно нравишься,— говорит Лили.
Держу пари, кошка просто хочет, чтобы её покормили.
После завтрака я попросил Лили подписать бумаги, которые официально оформят над ней опекунство, когда мои адвокаты подадут их в суд. Я целую её у двери и предупреждаю, чтобы она не выходила из дома. Я беспокоюсь о её безопасности. Мой смутный сон об опасности, приснившийся этой ночью, никак не проходит, и хотя в Уиллоубруке больше деревьев, чем людей, я не могу избавиться от ощущения, что случится что-то плохое.
Я бы взял её с собой, но мне невыносима мысль о том, что Элайджа будет коситься на мою Лили. И кто знает, что ещё он задумал. Он может попытаться арестовать её, насколько я знаю.
—Не выходи из дома,— говорю я ей на крыльце,— оставайся на месте, пока я не вернусь.
Она надувает губки, её платье развевается на ветру.
—Это правило, папочка?
—Это для твоей безопасности, драгоценная. Я ненадолго.
—Ты не оставишь меня?— говорит она тоненьким голоском,— я имею в виду, ты не убежишь куда-нибудь и никогда не вернешься?
—Я никогда не оставлю тебя. Никогда.
Лили вздыхает, словно всё ещё не верит мне, и я не виню её. Я хватаю её за талию и яростно целую, раздвигая языком её рот. Я сжимаю её грудь, прежде чем моя рука проникает под юбку и нащупывает её трусики. Затем я отодвигаю ткань в сторону и глажу её складки, одновременно проводя языком по её губам.
Когда я отстраняюсь, у неё перехватывает дыхание.
—Сними их,— приказываю я ей.
—Что?
—Твои трусики.
Смутившись, она спускает их с ног и кладет мне в руку. Я уже чувствую её запах, но этого недостаточно. Оттесняя её обратно в дом, я задираю её юбку и ввожу свой член в её горячую киску, покрывая себя её кремом, прежде чем вытащить. Я смотрю вниз и вижу, что мой член мокрый от её желания.
Лили издает тихий стон.
Обернув её трусики вокруг своего ствола, я вытираюсь, пропитывая ткань вкусом её пизды, и кладу их в карман.
—Жди меня,— рычу я,— я буду дрочить свой член в них. Потом я верну их обратно, чтобы ты смогла увидеть сперму, которая должна была попасть в твою киску. После этого ты будешь скакать на моём члене. Понятно?
Её лицо ярко покраснело.
—Да, папочка.
А потом я ухожу, мчусь с крыльца, прежде чем успеваю передумать, мой член пульсирует под трусами.
До города двадцать минут езды по извилистой дороге через лес. Всё это время у меня стоит стояк, который можно удовлетворить только одним способом. Но я заставляю себя ждать. Я достаю её трусики и нюхаю их, прежде чем засунуть обратно в карман.
Мои.
Она вся моя.
Эта единственная мысль овладевает моим сознанием, когда я выезжаю на главную дорогу, проходящую через центр Уиллоубрука. Я сворачиваю, чтобы остановиться перед офисом мэра — приземистым двухэтажным кирпичным зданием, расположенным между заправкой и круглосуточным магазином. В Уиллоубруке живёт менее пятисот человек, а это — самый центр.
Я жду, пока по тротуару прогуливается парочка, затем достаю трусики Лили и наматываю их на свой твердый член. Я не могу ждать больше ни минуты. Поглаживая себя, я закрываю глаза и думаю о ней, об ощущении её пизды, обхватившей мой член, о запахе её невинности до того, как я на неё позарился, и о её дыхании на моей шее, когда я доводил её киску до оргазма.
Моё тело содрогается, а трусики намокают от влажного жара. Ворча, я делаю глубокий вдох, засовываю их обратно в карман и застегиваю молнию.
Уже почти полдень.
Этого должно хватить, чтобы продержаться, пока я не вернусь к своему ангелу.
Я направляюсь прямо к офису Элайджи, врываюсь внутрь и встречаю секретаршу.
—Мэр Максвелл,— рычу я,— и не говорите мне, что он на совещании.
Женщина спешит во внутренний кабинет, и через пять минут я уже сижу за старинным дубовым столом напротив Элайджи Максвелла.
—Мистер Кормак, я удивлен…