Продираясь против движения, из толпы торопливо выскочил человек в маске. Мараси не знала, как ему удалось пройти в обратную сторону через турникет, но, когда Аллик крепко обнял ее, наконец-то стало спокойнее.
«Вот,– подумала она, обнимаясь с ним,– вот для чего это все». А также ради миллиона других людей. Но в первую очередь – ради этих объятий.
Аллик откинул маску. Он плакал.
–Все хорошо.– Мараси утерла ему слезы.– Аллик, я жива. Видишь? Я думала, ты уехал из города.
–Уже вернулся,– ответил он.– Но я не из-за тебя плачу. Мы пытались с тобой связаться, но в этом хаосе… все линии перегружены…
По ее миру пробежала трещина.
–Кто?– прошептала она.
–Уэйн,– ответил Аллик.
Нет. Это невозможно.
Уэйн был практически бессмертен. Он был как… как камень. Тот, который втыкается в подошву так, что потом не избавиться.
Нет… он же был настоящей опорой. На него всегда можно было положиться. Он…
Он был ее напарником.
Мараси понимала, что их работа опасна. Осознавала, что каждый день они рисковали жизнью. Но всегда думала, что из них двоих именно она будет той, кто, кто…
–А Вакс?– с трудом выдавила она.
–Жив,– ответил Аллик.– Ногу сломал, ага. Но ничего, поправится.– Он поморщился.– Говорит… Уэйн бросил его. Остался, чтобы взорвать бомбу. Спасти город…
Мараси крепко схватила любимого, потому что надрыв в его голосе отражал бурю в ее душе. Ей нужно было за что-нибудь подержаться. Но даже в объятиях скорбь сокрушала.
Она не могла с этим смириться. Поверить, что его больше нет. Он… и не такое переживал. Нет, однажды она вернется домой, а он будет на кухне хлестать ее шоколад.
Но если этого не случится?
«Не хочу сейчас об этом думать,– сказала она себе.– Только когда высплюсь».
Она укрепилась в самообмане, чтобы иллюзия рассыпалась лишь со временем, как камень, точимый водой.
Аллик схватил ее за плечи.
–Тебе не помешает изрядная порция выпечки,– объявил он.– Обещаю обеспечить в срочном порядке, как амуницию на поле боя. Ага?
–Ага,– ответила она, снова обнимая его.– Тысячу раз ага, Аллик.
Через час она до отвала наелась экзотических пирожных и печений и свернулась клубочком на мягком кресле в своей квартирке. Она наконец-то переоделась, но не в пижаму. В форму. Длинная юбка, блуза, констебльский мундир.
Аллик отреагировал на это с недоумением, после чего с привычными извинениями ускользнул – якобы купить вина. Но причина была в том, что Мараси, несмотря на усталость, никак не могла отделаться от чувства оторванности от реальности. Ощущения, будто что-то не так.
Ей никак не удавалось свыкнуться с мыслью, что Уэйн погиб. Она отказывалась в это верить, чтобы не лишиться рассудка. Но не только поэтому. Она чувствовала, что не все закончилось и остались еще нерешенные вопросы. И прежде чем по-настоящему отдохнуть, нужно было на них ответить.
Поэтому Мараси ничуть не удивилась, когда почти сразу после ухода Аллика в дверь постучали. Явилась девушка-посыльная, из тех, что легко можно нанять за пару клипов. Они знали входы и выходы любых зданий и ориентировались на извилистых улочках октантов лучше большинства почтальонов.
Девушка передала Мараси маленький конверт и убежала. Внутри оказалась карточка с символом в виде пересекающихся ромбов. Духокровники. На обороте был адрес.
Мараси проверила, с собой ли все необходимое. Удостоверение в кармане. Пистолет в кобуре на поясе. Значок на мундире. Винтовку брать не стала. Вооружаться до зубов было ни к чему, только надежно экипироваться.
Нацарапав для Аллика записку с обещанием поскорее вернуться, она вышла в город. Ее город.
Она любила Элендель. За разнообразие людей. За газеты, которые уже растиражировали историю о взрыве. Одни называли его предупреждением Отдаленных Городов, другие – диверсией с целью затопления города. Можно подумать, взорвать город целиком было менее эффективно. Но некоторые опубликовали на удивление достоверную информацию.
«РАССВЕТНЫЙ СТРЕЛОК С НАПАРНИКОМ СПАСЛИ ГОРОД».
«ЭЛЕНДЕЛЬ СПАСЕН В ПОСЛЕДНИЙ МИГ!»
«ОТВАЖНЫЙ КОНСТЕБЛЬ ПОДОРВАЛ БИЛМИНГСКУЮ БОМБУ!»
Мараси задумалась о том, что они напечатают, когда она расскажет о своих приключениях. О тайной пещере, полной похищенных людей, из которых создавали рожденных туманом. О движущихся картинках и гемалургических чудищах. Это могло дать газетам материал на несколько лет вперед.
Она двинулась к пункту назначения. Впитывала на ходу запахи – приятные и не очень, но непременно сильные – и звуки, чувствуя в городе живость, которой не помешает даже катастрофа.
База Духокровников в Эленделе выглядела более помпезной, чем билмингская. Она расположилась в старинном поместье с витражными окнами и аккуратно подстриженными лужайками. Мараси не пришлось даже стучать; ее сразу провели внутрь, в тускло освещенную комнату. Она ожидала, что там придется подождать, но потом заметила напротив человека. Он утопал в удобном кресле; дорогие туфли поблескивали на свету, а лицо скрывала тень. Но одно Мараси могла ясно различить: штырь в правом глазу.
Перед ней сидел сам Выживший.
Она встречалась со Смертью, болтала с кандрами, слышала рассказы Вакса о Гармонии. Ей не впервой сталкиваться с легендарными личностями, вторгавшимися в ее жизнь. Но в этот раз все было иначе. Это – человек, с которого все началось. Человек, переживший собственное убийство. Человек, которого ее учили почитать.
Он сидел перед ней. Никогда прежде Мараси не была так напугана. Она попыталась что-то сказать, но во рту пересохло.
Открылась дверь, и вошел Двоедушник, придерживаясь за ручку. Они были знакомы совсем недолго, но Мараси захотелось его обнять. Он не возражал.
–Рад видеть вас в добром здравии, миледи,– сказал старик.– И знать о ваших свершениях.
–О!– спохватилась Мараси.– Двоедушник, Луносвет…
–Мы слышали,– ответил старик.– Ей… пришлось воспользоваться печатью?
–Да,– сказала Мараси.
–Ее непросто будет вернуть,– бросил из тени Кельсер.– Возможно, из-за этого недоразумения я навсегда лишился лучшего агента.
Первой мыслью Мараси было извиниться. Но она сдержалась.
–Было бы лучше допустить вторжение?
Кельсер наклонился вперед, и ей показалось, будто он слабо улыбнулся. Возможно, в легендах не лгали, и он был жесток, но не суров. Кто знает? Можно ли доверять историям столетней давности? И даже если можно, людям свойственно меняться, особенно если живешь – точнее, не умираешь – четыре сотни лет.
–Двоедушник, прошу,– сказал Кельсер.
–Мараси Колмс,– начал Двоедушник,– я рад предложить вам членство в организации Духокровников. Если вы согласитесь, для меня будет честью стать вашим наставником, как того требует традиция. Нашим совместным заданием будет поиск Луносвет и попытка вернуть ее истинную личность.