Циклон с востока - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 39

—Ну, рассказывайте про Петрова,— отхлебнув из стакана чай и вытирая рот носовым платком, предложил Шелестов.— Я в курсе ваших подозрений, но мне хотелось бы услышать все от вас, из первых уст, так сказать.

И Усатов начал бубнить без всякого энтузиазма. Максим взял себя в руки и постарался не относиться к этому человеку с пренебрежением или презрением. Да, он ему не нравился. Трудно объяснить, чем не нравился. Бывает такое, что каждый жест, голос, поворот головы, интонации, употребляемые словечки, юмор — все это человека отталкивает, делает его неприятным собеседнику.

Усатов рассказал, что давно знает Петрова. И этот человек за последнюю пару месяцев очень сильно изменился. Стал скрытным, молчаливым, избегает встреч и разговоров. Ничего в этом, конечно, необычного нет, бывает с каждым, но у Петрова появились и другие странности и привычки. Он, часто уходя с работы, шел не вместе со всеми от проходной, а старался поскорее скрыться, уходя проходными дворами и оглядываясь по сторонам. Несколько раз Усатов заставал Петрова за чтением каких-то бумаг, больше похожих на записки на клочках бумаги разного цвета, фактуры. То на листе из ученической тетради, то на куске оберточной бумаги, то на листке из блокнота. И всегда Петров старался быстро спрятать листок. Усатов делал вид, что не замечает этого. Несколько раз Петров бросал трубку телефона, когда в комнату входил Усатов.

Шелестов слушал с большим сомнением. Все, что рассказывал инженер, могло иметь вполне обычное объяснение, никак не связанное с изменой Родине. Он уже дважды подгонял Усатова вопросом: «Еще что-то?»

—Он пытается вынести с завода гранаты,— раздался неожиданный ответ, и Шелестов чуть не поперхнулся чаем.

—Вот даже как?— откашлявшись, проговорил Максим.— Ну-ка, расскажите подробнее, что это был за случай?

—Два случая,— понизил голос и стал нервно крошить пальцами хлеб Усатов.— Первый произошел месяц назад. Петров одевался на складе и выронил из кармана гранату. Я видел через окошко на складе. Я вошел, а Петров сделал вид, что ничего не ронял. Он потом, когда я отвернулся, незаметно поднял гранату и сунул в карман.

—Какая это была граната?

—Ф-1, «лимонка»,— еще тише ответил инженер.— А потом, уже недели две назад, когда на полигон готовили испытательную партию, в ящике недосчитались четырех штук. Петров сказал, что обсчитался и просто доложил эти четыре гранаты, потом ящик опечатали. Я думаю, он решил, что недостачу не заметят, а потом спишут количество на четыре больше, а они останутся у него. Зачем ему гранаты?

—Да, действительно,— вынужден был согласиться Шелестов.

Теперь в свете историй с гранатами и другие странности Петрова, бросившиеся в глаза его коллеге, не выглядят уж такими странными. Скорее они подчеркивают, что поведение этого человека подозрительно. Патронный завод был в списке оперативной группы Шелестова как один из стратегических объектов, взрыв которого нанесет большой урон Советскому Союзу и Красной армии. Максим посмотрел на инженера и подумал, что прислушаться к его словам надо, хоть Усатов и неприятен ему, но это не его вина. Это Усатов увидел попытки Петрова похитить гранаты. А сколько человек не увидели, не заметили, сколько Петров мог похитить гранат за эти два месяца, за которые он так изменился.

Да, тут есть над чем подумать, и совпадения налицо. Изменения настроения, изменение в поведении и такие вот откровенные факты попытки воровства гранат. Все совпадает. Да и давно бы уже пора всплыть хоть одному факту попытки вербовки кого-то из работников завода. Неужели завербовали этого Петрова? Наверняка. И по времени совпадает. Но есть и некоторые сомнения. Шелестов сидел за столом, обдумывая слова инженера и покручивая в ладонях стакан с остывающим чаем. Что за откровенная такая, неприкрытая попытка хищения четырех гранат? Маловато для завербованного диверсантами специалиста. Да и не для этого же его вербовали, не гранаты по нескольку штук при случае воровать. Вон, в первый раз он вообще одну хотел вынести. Кстати, как у них обстоит дело с досмотром выезжающего транспорта и выходящих работников?

—Значит, так, Олег Дмитриевич, слушайте приказ,— тихо сказал Шелестов.— Ваши контакты с Петровым свести к минимуму. Только по служебной необходимости. Надеюсь, у вас с ним не успели сложиться дружеские отношения?

—Ну-у…— вдруг замялся Усатов.— Мы часто общаемся по работе. Тем более что большую часть суток мы все на заводе. Тут поневоле люди становятся друг другу ближе.

—Вы не поняли меня, Олег Дмитриевич.— Шелестову очень не понравилось, что инженер начал откровенно увиливать от прямого ответа на его вопрос.— Вы друзья с Петровым или нет?

—Нет, я, может, не так выразился,— торопливо заговорил Усатов.— Мы не друзья, просто работаем вместе и часто общаемся по работе. Я это хотел вам сказать.

—Хорошо,— кивнул Максим, мысленно сделав себе пометку о личных отношениях между мужчинами.— Значит, еще раз повторяю, что контакты с Петровым свести к минимуму, только по необходимости и по работе. Перестаньте за ним следить, лучше вообще не смотрите в его сторону. Поймите, что ваш частый и настороженный взгляд может вспугнуть врага, если он враг. А нам это нужно установить совершенно точно, доказательно. Дальше, общаться с вами мы тоже будем редко и только в случае крайней необходимости. Желательно вне пределов завода. Но это моя забота. Если я вам срочно понадоблюсь, то по внутреннему телефону наберите три цифры 990 и, когда вам ответят, просто назовите свою фамилию и положите трубку. Мне передадут, что вы хотите поговорить, и я вас найду сам. А теперь я уйду, а вы посидите, еще чайку попейте.

…Владимира Сергеевича Петрова взяли под плотное наблюдение, а Коган под прикрытием удостоверения органов по охране труда и технике безопасности крутился на заводе, присматривался к окружению Петрова, пытался вникнуть в рабочую рутину специалиста складского хозяйства. Неизбежны были и беседы с недовольным руководством завода. В такое время, когда на фронте ежедневно рискуют жизнью солдаты, гибнут и получают ранения, сейчас ли думать о технике безопасности и нормах охраны труда, о 8-часовом рабочем дне? И Когану приходилось отчаянно защищаться и объяснять, что он прислан не мешать работе завода, не гасить трудовой энтузиазм рабочих, а помогать, искать пути снижения травматизма исключительно для пользы дела.

Коган и сам понимал, что его легенда не выдерживает никакой критики. Он прекрасно знал о случаях, когда у станков засыпали и взрослые, что на сложных станках работали несовершеннолетние, знал о страшных травмах, получаемых детьми по неопытности и по той же самой причине, когда они от усталости засыпали у станков. Все было, и никуда от этого не деться. В стране действовал один призыв, существовал один лозунг для всех — «Все для фронта, все для победы!».

Люди не понимали, зачем приехал этот специалист Коган, но дисциплина есть дисциплина. И инженеры, рабочие разговаривали с Борисом, отвечали на его вопросы, объясняли, если он чего-то не понимал, а такое случалось часто. Борис часто чего-то «не понимал» и просил разъяснить. Особенно его интересовало хранение готовой продукции, ведь она взрывоопасна. Собственно, как и поставляемое на завод сырье для начинки боеприпасов.