Циклон с востока - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 34

—Ну-ка, ребятишки, вы кто такие?— спросил он строго, а потом присел на корточки и присвистнул от удивления.— Батюшки, да это же Гореловы собственной персоной! Вы откуда? А ну-ка, идите сюда, вот сюда…

—Дядя милиционер, нам домой надо,— нахмурился Сенька, недовольный этой заминкой.

Милиционер — это, конечно, хорошо, но сейчас даже милиционерам ничего рассказывать нельзя. Открылась дверь, детей ввели в коридор, а потом в небольшую светлую комнату с плотно завешенными окнами. Там сидели и лежали на раскладушках несколько женщин с детьми, а за столом с телефонным аппаратом сидели трое мужчин в гражданской одежде. Они повернули головы к вошедшим, и милиционер объявил:

—Прошу, товарищ подполковник. Гореловы сами явились. Живые и здоровые!

Один из мужчин подвинул свободный стул к себе, усадил на него Сеньку и серьезно сказал:

—Я подполковник НКВД Шелестов. Можешь называть меня Максим Андреевич. А ты Семен Горелов. И это твоя сестра Катя. Так?

—Так,— машинально согласился Сенька, все же понимая, что сейчас бояться нечего. К тому же он узнал соседку по квартире тетю Люду с дочкой Ларисой. И бабушку Полину Андреевну из квартиры напротив.

—Ну, вот что, Семен Горелов. Где вы с Катей пропадали, вы расскажете потом. Скажу тебе, что с твоим папой все хорошо, он в безопасности. И скоро вы будете с ним дома.

—А эти?— спросил Сенька, понизив голос, чтобы не слышали соседи.— Дядьки нехорошие, враги?

—Их мы сейчас схватим, не переживай. Врагу на нашей земле делать нечего. Не пустим! Хорошо, что мы вас заметили. Они в вашей квартире устроили засаду, ждали вас или вашего папу. Но вы не бойтесь, мы их возьмем. А вас мы сейчас накормим. И ты расскажешь, что с вами случилось. Хорошо?

Шелестов повернулся к одному из мужчин и кивнул ему: «Пусть начинают». Тот надел шапку и вышел из комнаты. Соседка взяла Катю, увела в угол комнаты и уложила рядом с собой на раскладушку. У девочки глаза сами закрывались. А Сенька уселся за стол со взрослыми дяденьками из НКВД и принялся уминать бутерброды, запивая горячим сладким чаем. Он ел и рассказывал, как их похитили, как увезли в какой-то разрушенный дом в тайге. И как они убежали. Сенька рассказал, что многому его научил дедушка Зосима, когда был жив. Он всю жизнь лесником проработал и хорошо знал тайгу. Рассказал про тигра и про то, как их у дороги нашел шофер.

Сосновский шел с японцами третий день. Все-таки удалось ему заинтересовать их командира. Хотя о полном доверии речь вряд ли могла идти. Скорее всего, японец решил окончательно разобраться с русским «подпольщиком» на месте, куда они прибудут, где у него есть русская агентура и где можно все проверить. А в случае если рассказанное Сосновским окажется правдой, то и использовать эту подпольную группу в своих целях. Но может быть, японец просто не хотел оставлять труп в том районе, где встретился с русским. Уведут поодаль и там прибьют. Например, в том месте, где легче тело спрятать, где этого русского никто искать не будет.

Но ко второму варианту Сосновский склонялся все же меньше. Видимо, задание у японцев было серьезное и пренебрегать помощью не стоило. А может, хотели привлечь этих русских к операции отвлечения. Тем не менее надзор за русским ослабел. Удаляться от лагеря и во время движения от колонны диверсантов ему не давали, но рядом никто не сидел. Было ощущение, что надзор за русским японец поручил Насте. Чтобы глаз не сводила, а заодно и попробовала вытянуть из незнакомца побольше информации. Может быть, ему и стоит поверить.

По крайней мере, Настя, не скрываясь, разговаривала с Михаилом по-русски. Когда рядом оказывался кто-то из японцев, особенно старший или второй, которого сам Сосновский подозревал в знании русского языка, она говорила на общие темы. Но когда рядом никого не было, разговор заходил о главном.

—Что ты намерен делать?— тихо говорила Настя, жестикулируя руками так, будто что-то описывала, о чем-то рассуждала.

—Меня больше интересует, что намерена делать ты? Не своя судьба меня волнует сейчас, а вот эта банда. Они идут не семечки на базар продавать.

—Я не знаю, что мне делать. У меня не было возможности предупредить свое руководство о том, что меня включают в диверсионную группу в качестве переводчика. Думала поступать по обстоятельствам. Войти в контакт с кем-то из НКВД здесь, на территории нашей страны, когда представится такая возможность. В крайнем случае просто помешать им сделать то, что они планируют.

—А что они планируют. Ты знаешь их цели?

—Думаю, что диверсия. Но места, где она будет совершена, я не знаю. Карта у полковника очень подробная, но немного устаревшая. Я не думаю, что они идут к Хабаровску или Комсомольску-на-Амуре. Не знаю, Миша, они уже несколько дней идут именно на север. Я думаю, что тебе надо устроить побег в том районе, где ты сможешь за сутки или двое добраться до своих.

—А ты? Тебя же убьют. Никто не поверит, что ты не помогла мне совершить побег.

—Это уже не так важно. Главное, взять группу. Здесь голова, мозг, а исполнители, я думаю, ждут на местах.

—Это важно, Настенька,— покачал головой Сосновский.

Они сидели вечером у костра, и в ответ на слова Михаила молодая женщина повернула голову, и отблески огня замелькали в ее глазах.

—Как ты меня назвал?— спросила Настя.

—Нежно назвал,— спокойно отозвался Сосновский, подбрасывая веточки в огонь.— Знаю, сейчас скажешь, что при нашей работе никаких эмоций. Но мы с тобой люди, и мое отношение к тебе никак не вредит работе и никак не мешает мне делать свое дело. Хочу, чтобы ты это знала.

—Романтик,— вздохнула Настя.— Удивляюсь, как ты столько времени мог проработать в разведке и не выдать себя. Давай не будем загадывать. Я думаю, что у нас дня три в запасе есть. Что-то придумается, какой-то случай подвернется, тогда и примем решение.

Случай подвернулся уже на следующий день, когда группа остановилась на отдых днем. Сосновский сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, и делал вид, что дремлет. Ему хотелось поговорить с Настей, но он понимал, что слишком частые контакты вызовут подозрения со стороны командира, которым был, как он узнал, полковник Икэда. Надо разыгрывать сомнения, тревогу за свое будущее или будущее своего движения. Вообще-то он шел на встречу со своими товарищами, когда попал к японцам. Вполне закономерно, что он сидит и переживает. Ведь его товарищи не знают, куда он пропал, и могут вообще думать, что Михаил попал в руки НКВД.

Сквозь неплотно сжатые веки он следил за движением в лагере. Бросалось в глаза, что японцы или слишком плохо подготовлены, или расслабились, считая себя в безопасности. Два караульных, торчавших чуть поодаль от лагеря и наблюдавших за окрестностями, откровенно зевали. И когда Сосновский почувствовал движение справа от себя, именно почувствовал, а не увидел, он сразу напрягся. Зверь, человек? Нет, зверь не подойдет так близко, если только не собирается напасть. Но какой зверь решится нападать на такую толпу людей.