Циклон с востока - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 24

Майор милиции Арутюнов рвался на фронт с первого дня войны. Но в военкомате шли навстречу руководству местной милиции. Такого начальника уголовного розыска терять не хотелось. Тем более в такое время, когда произошел всплеск бандитизма и других видов преступлений. Но Арам Саргисович и в тылу хлебнул немало. И шрам на виске до самой щеки от бандитской финки остался, и кисть левой руки изуродована, на которой теперь не до конца выпрямлялись пальцы. Пуля во время задержания матерого бандита чудом прошла мимо сердца майора, пробив ему руку.

—Слушаю вас, Арам Саргисович.— Шелестов остановился, держась за дверцу машины.

—Мы нашли машину. По приметам это, скорее всего, та «полуторка», на которой увезли детей.

Если такой опытный оперативник говорил, что скорее всего это та машина, значит, у него на то есть серьезные основания. И вряд ли майор будет заниматься тем, что начнет подбрасывать версию за версией, чтобы показать активность своей работы. Не такой он человек, в этом Шелестов уже убедился. Кивнув Арутюнову, чтобы тот садился к нему в машину, Шелестов уселся сам и достал из планшета карту города.

—Варианты, что это похожая машина, вы рассматриваете? Как совпадение?— на всякий случай спросил Максим.

—Вряд ли,— чуть подумав, скорее чтобы сформулировать свои мысли, а не еще раз оценить степень возможного совпадения, ответил майор.— У той машины, что видели поздно вечером стоящей неподалеку от дома, в котором живет Горелов, похожее повреждение тента на кузове. Тент прорван с правой стороны ближе к кабине и грубо зашит проволокой. Прорыв в виде буквы «г». Свежий скол на древесине борта сзади справа на нижней доске борта. Номера, написанные краской на бортах, и номера металлические спереди и сзади забрызганы грязью. И самое главное, машина числится в угоне. Шофер утром заявил об угоне в милицию и начальнику своего гаража. Угнали ее в начале ночи с улицы Щорса, а нашли мы ее на западной окраине города возле старого мукомольного завода.

Майор наклонился к Шелестову и стал показывать точки пальцем на карте. Максим, слушая Арутюнова, оценил расстояние. Теперь важно было понять, почему эту же машину не использовали, чтобы уехать подальше от города, почему ее бросили фактически в черте города. Куда и на чем увезли детей дальше? Очень маловероятно, что их спрятали в том же районе, где бросили и машину.

—Как вы думаете, куда их могли увезти?— спросил он майора.

—Следовало бы думать, что в любом направлении,— ответил Арутюнов.— Они уехали на другой конец города, бросили машину, а сами отправились в другую сторону с детьми. Это было бы логично. Но я тут прикинул хронометраж. Примерно, конечно, с допуском на погрешности в показаниях свидетелей. Получается примерно следующее. Детей похитили около часа ночи. Я исхожу из того, что в двенадцать ночи угнанная машина еще стояла на месте, в ста метрах от дома, где живет Горелов, а в два часа ночи ее там уже не было. В шесть утра машину уже видели возле мукомольного завода. В девять к ней подошел начальник ВОХРа завода, чтобы узнать, что за машина и кого ждет. Двигатель был холодный. Надо полагать, что ездили на этой «полуторке» недолго. Минут двадцать-тридцать — от Щорса до мукомольного завода.

—Логично,— согласился Шелестов.— Но что нам дают ваши умозаключения?

—Машина стояла у забора далеко от ворот завода. Дальше там снег, кусты, деревья, овраг. И никаких следов с самого начала зимы. А вот след легкового автомобиля, который в одном месте перекрыл след «полуторки», мы нашли. Их увезли на легковушке. Через город бы не сунулись. Легковых машин в городе раз-два и обчелся. А вот здесь проходит дорога, которая ведет к Марьинке. Правда, там по пути есть какая-то деревенька, но в основном тайга и накатный зимний тракт. Думаю, в том направлении они увезли детей.

—Хорошо, Арам Саргисович, надо срочно прочесать Марьинку на предмет, не въезжала ли в селение машина. И ту деревушку по пути, если только к ней есть от тракта дорога.

—Сделал уже,— кивнул Арутюнов.— Мои ребята работают, подключились оперативники из НКВД. Я отправил посоветоваться с местными охотниками, с теми из стариков, кто еще жив. Может, подскажут, есть какие-то старые заимки в тайге, рыбацкие хижины на реке.

—Хорошо, но я прошу вас, товарищ майор, никаких самостоятельных действий. Только сбор информации, только фиксация. Все по согласованию со старшим сотрудником НКВД, который ведет розыск. Учтите, что мы можем потерять детей, и нам этого никто не простит. Диверсанты очень жестоки, им нечего терять. Они пойдут на все.

Катя снова принялась плакать, отворачиваясь от брата. Ей было страшно и холодно. И она очень переживала, что папа вернется домой и не найдет ни ее, ни Сеньку.

Дом, в который их привезли, стоял на берегу речушки возле запруды. Когда-то давно здесь располагалась фактория. Местные охотники били дичь и сносили сюда тушки убитой дичи да шкурки. Здесь свежевалась дичь, здесь обрабатывались шкурки, сюда бабы сносили и сушили лечебные травы. Было время, хорошо платили за такую работу купцы, товар был в ходу и в России, и за ее пределами. После Гражданской войны многие не вернулись с фронтов, старики и бабы стали бояться соваться в тайгу, по которой шастали банды. Те немногочисленные избушки и навесы, что выстроили тут старатели, обветшали, обвалились, поросли травой и мхом. Только тот дом, сложенный из большого камня, и сохранился. Сохранилась и большая печь-сушильня в доме.

Сеня, рыжий, конопатый десятилетний мальчишка, старший брат Кати, деловито осматривался в доме. Сейчас не время обращать внимание на девчачьи нюни. Все девчонки плаксы, и мальчики должны их защищать, тем более что Катя его сестренка. Отца нет, он целыми днями пропадает на заводе, а тут какие-то злые дядьки ночью ворвались. Ясно, что враги, иного и быть не может. Папка работает на оборонном заводе. Наверное, угрожать ему хотят.

—Не хнычь, ты большая уже,— строго сказал Сеня, подойдя к сестре. Он заботливо поправил на ее голове платок, запахнул пальтишко.

—Я девочка, мне можно хныкать,— начала капризничать Катя.

—Катька, ты забыла, да? Ты помнишь, папа читал нам книжку про Мальчиша-Кибальчиша. Как он мужественно сражался с врагами своей Советской страны, с буржуинами? И никого не боялся.

—Он мальчик, а я девочка,— надула губы Катя.

—Ты не просто девочка, ты дочь советского инженера. А враги хотят принести беду в нашу страну. И мы с тобой, и наш папа должны врагам помешать, поняла?

—Ух, страсть какая! И дядьки эти страшные, которые нас на машине увезли. Такие страшные, что я аж плакать боялась. Это я теперь такая смелая стала и расплакалась.

Семен вздохнул и отошел от сестры. «Да, с девчонками одна морока. Надо же такое сказануть — она стала смелая и начала плакать. Смелые вообще никогда не плачут. Я вот не плачу. Смелый, а вот как быть дальше? В доме нас заперли большом, каменном. Вон из каких больших камней сложен. И крыша из толстых досок, и дверь такая, что медведь не сломает. Печка большая. В такой печи корову зажарить можно,— подумал мальчишка.— Холодно. Как дед Зосима говорил? Чтобы было тепло, чтобы не простудиться, в тепле нужно держать голову, руки и ноги». Дед Зосима лесником был, тайгу знал хорошо, с закрытыми глазами мог дорогу домой найти. И еду тоже. Сеня вспомнил, как они с отцом ездили на кордон к деду. Дед был хороший, добрый. Учил многому, угощал ягодами и грибами, всякими отварами поил дома. И много про тайгу рассказывал. Говорил, что тайгу любить надо, и она тебя не обидит, спасет, если беда приключится. Она и накормит, и напоит, и убережет. Еще дед Зосима говорил смешные вещи, которые сейчас мальчишке смешными уже не казались. Старый лесник говорил, что человек все равно что хищник. Таким его природа и принимает. Раз хищник, то ты главный. Самый сильный хищник, самый главный, и все его боятся и уважают. А тайга, она большая, но и она как один большой зверь. Она либо слушается человека, либо нет. И тогда она сожрет, убьет. А если покажешь силу свою, покажешь, что ты сильнее и умнее тайги, она тебя будет слушаться и помогать, и хищникам запретит тебя трогать, и еду добыть поможет, и к воде приведет, и дорогу покажет, и из глухомани выведет. Дед Зосима всю жизнь в тайге, уж он-то знал.