Мертвый невод Егора Лисицы - читать онлайн книгу. Автор: Лиза Лосева cтр.№ 27

—Никак не пойдут листья — нет тепла. Да вон уже и тропинка, куда вам нужно. Там свернете.

Ориентироваться в камышах и балках было непросто. Я напомнил себе того самого гуся, который бредет по кругу на картонном поле. И не туда, куда ему надо или хочется. А туда, куда укажет случайная воля брошенных костей. Ладно, увернемся, не дадим себя «зажарить и съесть». Пробираясь по тропинке, оскальзываясь, хватаясь за низкий кустарник и чертыхаясь, я подумал, что для того, чтобы тут пройти, да еще и со свертком, пусть небольшим, легким, нужна определенная сноровка. И отличное знание местности. Припоминая слова девушки-колонистки и кое-какие указания местного милиционера, я наконец разыскал местами заболоченную колею в овраге.

Она шла почти все время вдоль ерика, и на полпути я заметил место, где ветки на деревьях были сломаны. Древесина на сломах яркая, щепки не успели засохнуть. Запутавшийся в колючках терна клок длинных темных волос, который я снял пинцетом, окончательно убедил меня — место то самое. Я снова осмотрелся: берег отсюда далеко. Если тело вывезли на лодке и утопили, как я думал, то пришлось тащить через весь овраг и низкорослый, но колючий кустарник.

Пока я петлял между зарослями, услышал свист, что не спутать,— выстрел. Пригнулся, переждал. Ничего, только вдалеке шум моря. На согнутом тополе содрана кора, я достал складной нож, подковырнул, вытащил дробинки. Через десяток метров в траве валялся бумажный пыж. На сырой мягкой земле отлично сохранились следы. Они вели к еле различимой тропинке. У широкой канавы заметен отпечаток толчка и приземления — человек молодой, сильный, преодолел препятствие одним прыжком. Равномерный шаг с четким оттиском каблука, так обычно ходят охотники. Вскоре он сменился, шаг стал шире, а след носка обуви глубже — человек перешел на бег. Я тоже побежал, но, выскочив на берег, увидел, что он совершенно пуст. Вдалеке, вдоль берега, я различил точки баркасов, байд и лодок.

Неровный берег то выступал в море, то отходил назад. Пробираясь по песку, за одним из выступов я наткнулся на Нахимана. Он говорил с кем-то, и когда я подошел ближе, то узнал бабку Терпилиху. Из-под мышки уТерпилихи торчал узел; пробормотав: «Травы бра́ла, корешки»,— она зашагала в сторону, отряхивая подол.

—Какими это судьбами вы очутились здесь?— спросил Нахиман.

—А где это — здесь?— Я рассматривал его ботинки.

—Да вот же,— он указал на Ряженое, что оказалось за спиной, и лодочные сараи артели, что были совсем рядом.

Выходит, я почти обогнул мыс.

—У вас встрепанный вид. Как ваша охота за уликами? Увенчалась успехом?

—А вы здесь зачем?

—Должен присутствовать при учете рыбы. Пойдемте, сами посмотрите, что да как. Надо бы поторопиться, ветер к нам.

Мы вышли к берегу с невысокими глинистыми склонами. Поодаль виднелись лодки, вокруг которых суетились рыбаки: явно приближался шторм. Некоторое время мы шли молча.

—Местные рыбаки и раньше ловили сообща. Теперь же над уловом надзирают. Сельский комитет и наш «комиссар».— Бродский на ходу повернулся ко мне, будто и не прерывался начатый у корпусов завода разговор.— Вот местные рыбаки и стали объединяться в артели.

—Не знал, что и дела рыбы его касаются.

—Он тут власть. Вот вам, если хотите, пример того, как с ним договариваться. За невыполнение плана по ловле рыбы Турщ вызвал, было дело, к себе артельного бригадира. Сказал, что пришел приказ расстрелять его. Дал ему наган да и велел стреляться самому. Тот и упирался, и божился, и плакал, но Турщ пригрозил. Несчастный бригадир этот боек-то спустил, а наган разряжен! Оказалось, фарс, шутка. Парень из чувств и вышел. После в горячке лежал, оклемался не сразу.

Бродский помолчал, вытряхивая песок из ботинка.

—Правда, сейчас товарища Турща окоротили. В некотором смысле. Но планы по заготовке рыбы все же зверские.

Он объяснил, что ловят теперь даже когда лед встанет, растапливая кострами полыньи. Берут все, что плавает. Бывает, дельфинов. К счастью для последних, они сюда редко заходят.

Рыбаки, говорил Нахиман, выходят в море на рассвете под надзором членов правления (комитета). Улов сдают в контрольном пункте. На артельном питании особо не зажируешь. Так что бывает, рыбак прихватывает рыбу из общего улова — ворует, выходит, у себя же. Часто на берегу артельщиков обыскивают. Так те ухитряются срезать «отхапы» — это кусочки филе рыбы, пояснил Бродский,— и так вынести их, спрятав за щекой.

Точки на берегу выросли — широкие, выше роста, доски красного и черного цветов. Я остановился. На досках были записаны фамилии рыбаков и бригады. На черной — отстающие, на красной — выполняющие план. Чуть в стороне на берегу сидели двое товарищей из «смотрящих». Проходивший мимо рыбак, таща за собой сети, глянул на меня и бросил:

—Вы бы шли отседова. Ветер!

Тягучий «багмут», ветер, который дул все дни до этого, накануне вдруг поменялся, и теперь порывы только усиливались. Море отступило так, что дно обнажилось едва не до горизонта, став песчаной пустыней,— кромки воды не было видно на десятки метров вперед. Артельщики, погоняя быков, торопливо тянули из воды длинную сеть-волокушу.Резкие окрики тонули в свисте ветра. Внезапно стемнело, встали тучи, сквозь них изредка смотрело резкое тревожное солнце. Крики сделались громче — ветер вдруг понес всю массу воды к берегу. Нагонные волны цвета темного пива с ревом ударили в песок, в воздухе закружила водяная пыль. Один из артельщиков бросил волокушу, сел на землю, схватился за голову. Его оттолкнули, подхватили сеть.

Вой ветра перекрыл оглушительный треск: сквозь пыль, песок я рассмотрел, как баркасы и байды сорвало с якорей, понесло от берега. Еле успел подскочить к двум ближайшим ко мне артельщикам, тащившим байду, и подсунул под нее плечо. Нахиман подхватил с носа. Мокрый, по колено в воде, увидел в стороне калеку-лодочника — тоже упирался здоровой ногой, тащил. Лодку закрутило… Услышал окрик, да поздно: надо мной встало черное брюхо вздыбившейся байды, я ощутил удар в плечо — но обошлось, выровняли.

Несколько рыбаков все так же стояли в стороне, пригибаясь от порывов ветра. Между ними, спотыкаясь о кучи водорослей, размахивая руками, суетились люди — из села прибежали женщины и подростки. Один из «смотрящих», наступая на сторонящихся, кричал:

—Товарищи, нужно спасать артельное имущество! Байды!

Волны, хлеща берег, накатывали одна за другой. Их шум перекрывали крики:

—Не идите! Пусть сами! Полезайте!

И так несколько часов, показавшихся мне вечностью. Утихло только к вечеру.

* * *

В хате, пока мы сушили одежду, я подгадал момент, когда Марина вышла из кухни, и показал Даниле пыж и дробь.

—Фурчелка ^[56]-то откуда?— спросил он.

—Не понравился я кому-то, да вот, видно, передать что хотели.